• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

«А с кинематографией — что ж, не сложилось…»

Андрей Константинович Шрейбер,
заместитель директора Центра развития регионов ГАСИС НИУ ВШЭ с 2012 года

В 1941 году я уже учился в институте — ВГИКе. Война началась, когда мы оканчивали первый курс. И сразу после сессии нас вместе с ребятами из «Щуки» и ГИТИСа отправили под Смоленск рыть окопы. Здесь мы трудились месяца полтора. Жили в больших сараях, которые до этого использовались как сеновалы. Помню, всем зверски хотелось есть. Но лишь иногда к нашему суточному рациону добавляли крохотный кусочек сливочного масла. Как-то дневальный, вместо того чтобы разделить масло на всех, съел сам два килограмма! От обжорства чуть не умер. На сборе отряда мы условно приговорили его к расстрелу.

Когда же немцы подошли совсем близко и начали высаживать десанты, нас вернули в Москву, потому что оружия, кроме лопат, у нас и не было. ВГИК к тому времени эвакуировался в Ташкент, а мне в военкомате дали направление в Нижний Тагил. Туда, на мощности Уральского вагоностроительного завода, был перебазирован Харьковский танковый завод № 183. На месте уже имелось развитое металлургическое производство и свободные площади. Там мы и начали возводить новые цеха для выпуска легендарного танка Т-34.

Жили впроголодь, кормили нас один раз в сутки в столовой и выдавали сухой паек. А трудились по 12, а то и 15 часов в день — пока не выполнишь суточное задание. Отставание могло обернуться серьезными последствиями. Пока строили новые цеха, сборка танков велась под открытым небом. До первого снега — делали временные шатры и там внутри собирали танки. Первый танк был выпущен 18 декабря — его еще собрали из деталей, привезенных из Харькова. А уже в октябре 1942 года Уралвагонзавод вышел на первое место в СССР по выпуску машин для фронта.

К середине ноября 1941 года на заводе работало около 11 тысяч человек, но это было лишь около 60% потребностей предприятия в рабочей силе. Конечно, о быте заботились в последнюю очередь: жилья не хватало, а в том, что было, не было света и тепла. Мне еще в какой-то степени повезло, я жил в огромных комнатах общежития барачного типа. Хотя к 1942 году планировалось построить специальное жилье для рабочих, его удалось возвести в два раза меньше, а остальное заменили землянки и бараки.

Поскольку никакой специальности у меня после школы не было, пришлось учиться в процессе работы. Одновременно начал заниматься в вечерней школе мастеров. Быстро стал исполняющим обязанности прораба. А в 1943 году государство уже задумалось о подготовке высококвалифицированных кадров. По решению Государственного комитета обороны лиц, имеющих незаконченное высшее образование, стали направлять на учебу в вузы.

Так я, с первым курсом ВГИК, попал в Московский инженерно-строительный институт им. В. В. Куйбышева. МИСИ тогда уже вернули из эвакуации в столицу. Как специалиста со строительным опытом меня поставили во главе студенческих бригад, которые ремонтировали здание.

Среди студентов были в основном демобилизованные с фронта, после госпиталей. Относились к учебе все чрезвычайно ответственно. Хотя условия были далеки от нормальных — зимой сидели в верхней одежде в неотапливаемых помещениях. Настрой у всех было только один: учиться, несмотря ни на какие трудности. Лекции нам читали профессора высочайшего уровня. А недоедали тогда все одинаково — и студенты, и преподаватели.

Студентом я и встретил День Победы — великий праздник! А уже в 1949 году стал дипломированным инженером-строителем и продолжил работать по этой специальности. А с кинематографией — что ж, не сложилось...

Весна 2015 г.