«В толерантных обществах люди счастливее»
Проект «Всемирное исследование ценностей» (World Values Survey) подводит итоги. Американский социолог и политолог Рональд Инглхарт, более 20 лет ведущий эту работу, рассказал «Огоньку» о том, какие ценности важны для россиян.
— Чем мы отличаемся от всего мира? Неужели у россиян какието другие ценности, чем у европейцев, американцев?
— О жителях страны гораздо больше говорят не итоги опросов за конкретный год, а динамика ценностных изменений. Для россиян главным событием стал распад Советского Союза — образовался идеологический вакуум, случился экономический крах, и, как показывают наши опросы, россияне резко почувствовали себя несчастными. В 1999 году удовлетворенность жизнью в России достигла минимального значения, близкого с показателями африканских стран. А с 2002 года в стране начался общий рост субъективного счастья, однако этот процесс очень медленный. Дело в том, что счастливыми себя называют преимущественно молодые люди, те, кому еще не исполнилось 30 лет.
А представителям старших поколений до сих пор сложно приспособиться к условиям жизни, расходящимся с их прежними идеалами, с их воспитанием. Полагаю, что эти люди никогда не смогут чувствовать себя комфортно в современном мире.
— Неудивительно, что молодые люди называют себя счастливыми, ведь молодежь и активнее, и легкомысленнее...
— Далеко не всегда молодые люди счастливее своих родителей. Во время первых наших исследований в России, в 1980-х годах, такого возрастного различия не наблюдалось. И сегодня в западных странах счастье по возрастам распределено достаточно равномерно.
В 1970-е годы я разработал концепцию постматериализма. Ее суть в том, что в западных демократиях ценности молодых людей смещаются от ценностей физического и экономического выживания к ценностям самовыражения, гражданских свобод, защиты окружающей среды... В те годы на авансцену вышло послевоенное поколение, выросшее в условиях экономического подъема. Именно оно стало поколением молодых активистов и протестующих студентов. Именно эта молодежь провозгласила: «Не доверяй тем, кому за 30». То есть тем, кто был материалистом по своим ценностям. И, в общем-то, идеалы тогдашней европейской молодежи воплотились в жизнь — западные общества стали более толерантными, стало изживать себя гендерное неравенство, да и в других областях жизни произошли перемены в сторону постматериализма. Теперь разрыва в ценностях между 30-летними и 50-летними европейцами практически не существует. Зато мы видим его в России.
— «Непоротое» постсоветское поколение может изменить облик страны?
— Вероятно. Здесь речь идет не только о России, но и об Украине, Белоруссии и даже о Китае, который, несмотря на стоящую у руля страны компартию, живет по законам рыночной экономики, соответственно меняются и ценности людей.
— И все же, в чем, помимо унылого большинства и счастливой молодежи, отличие России от Запада и других стран?
— В России наблюдается интересный парадокс: ваша страна достаточно светская, однако, в отличие от западных государств, здесь растет религиозность. Это объяснимо: после краха коммунистической идеологии образовался духовный вакуум, который необходимо заполнить.
Мы видим ренессанс как православия, так и ислама, о чем говорят и данные нашего опроса в Татарстане. Любому человеку необходима система верований. На Западе многие верят в права человека, гендерное равенство и защиту окружающей среды.
— Разве эти ценности несовместимы с религиозной верой?
— На мой взгляд, религиозные люди склонны поддерживать бытующий жизненный уклад. Именно они всегда были столпами существующего социального и политического порядка. При этом сторонники эмансипации и либерализации вовсе не обязательно являются атеистами, но их тяга к изменению существующего порядка, как правило, не базируется на религиозных ценностях. Хотя, разумеется, истории известно и обратное — например, Мартин Лютер Кинг.
— Кстати, кто счастливее — верующие или нерелигиозные люди?
— Есть два пути к субъективному счастью: один из них связан с традиционными религиями. Другой — с достижением благосостояния. Знаете ли вы, что наиболее счастливыми людьми в мире являются датчане и шведы? Дания и Швеция — страны, где преобладают светские ценности и стремление к самовыражению.
Лидерство этих стран указывает: даже суровые климатические условия не влияют на ощущение себя счастливым. А ведь и Дания, и Швеция расположены в схожих с Петербургом широтах, однако жители этого российского города счастливы меньше.
— Почему вы исследуете ценности внутри конкретных обществ? Ведь современный человек — космополит, а границы национальных государств с каждым днем кажутся все более размытыми.
— Ценности высокообразованного американца гораздо ближе к ценностям необразованного американца, чем к ценностям высокообразованного европейца.
Для формирования общих ценностей исключительно важно единое культурное наследие, характерное для людей одной нации. При этом очевидно: да, мир глобализируется. Но глобализация всегда накладывается на культурное наследие.
— В России распространена точка зрения, что у нас «особый путь», а сама страна не готова к демократии. Это так?
— Могу лишь сказать, что путь России в XX веке — это путь величайших трагедий и величайшего невезения. Из-за этого в вашей стране сильны авторитарные традиции, которые и сегодня выражаются в бюрократизме, такого я не встречал ни в одной другой стране, где мне приходилось жить. Кроме того, в России ценности самовыражения преобладают над ценностями выживания лишь у части молодежи, но, если экономическая динамика сохранится, то в скором времени первые станут преобладающими.
Либерализация — это долгосрочный мировой тренд, и в каком-то смысле Россия ему уже следует. Конечно, я не настолько наивен, чтобы утверждать, что в один прекрасный день во всем мире утвердится демократия, но в современном постиндустриальном обществе только демократия способна эффективно мобилизовать существующие ресурсы. Только в рамках демократии можно осуществлять инновации при разработке компьютерных программ и проведении генетических исследований, а также отвечать на другие вызовы прогресса. С ними невозможно справиться бюрократическими методами — если у вас четко расписаны планы на будущее, то никакой прогресс невозможен. Бюрократия эффективна только в устаревшем индустриальном обществе.
— Других сценариев для мира вы не видите? Возможна ли «исламская альтернатива» либерализации?
— Действительно, между исламским и западным миром существует огромный ценностный разрыв, однако не стоит забывать о том, что демократически настроенная молодежь была движущей силой «арабских революций». И не беда, что общество отторгло ценности этой молодежи, сделав дальнейший выбор в пользу традиционных ценностей, как это случилось в том же Египте, в рамках конкретного общества ценности меняются постепенно. Богатые нефтью страны Персидского залива также не спешат идти по пути модернизации и секуляризации. Их логика понятна: любые модернизационные изменения болезненны. Но эти изменения неизбежны, поэтому ставка на традиционализм и на продажу нефти — решение, эффективное лишь в краткосрочном периоде.
— То есть единственное направление движения — в сторону постматериалистских ценностей?
— По крайней мере, это единственное перспективное направление. Вообще, защита патриархального общества стоит на необоснованных допущениях. Чем же общество с гендерным неравенством эффективнее и лучше общества с гендерным равенством? Наши замеры показывают, что во втором типе обществ мужчина чувствует себя более расслабленно и более комфортно, чем в первом, так как многие дела и заботы перекладываются на женщин. А в толерантных обществах люди счастливее, чем в нетолерантных: в обществах, не отличающихся терпимостью, страдают как угнетаемые, так и угнетатели, которые постоянно находятся в состоянии злобы и раздражения. Лично я убежден в том, что человеку свойственно расти, развиваться и преодолевать общественные предрассудки.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Ценностный специалист
Рональд Инглхарт родился 5 сентября в 1934 года в городе Милуоки (США). По образованию политолог: в 1962 году окончил магистратуру Чикагского университета, затем получил степень PhD.
C 1970 по 1990 год — исследователь в проекте «Евробарометр» — мониторинге общественного мнения стран ЕС. В 1990 году утвержден руководителем проекта Всемирного исследования ценностей (стартовал в 1981 году). Опросы и интервью в рамках проекта проходят с пятилетней периодичностью в 78 странах мира и с привлечением многих организаций.
В 2010 году — научный руководитель Лаборатории сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург). Приглашенный исследователь в 12 странах, консультирует ЕС и Госдеп США.
Среди наиболее известных научных работ: «Мирная революция» (1977), «Культурный сдвиг в развитом индустриальном обществе» (1990), «Сакральное и секулярное: религия и политика в современном мире» (2004). В 2011 году получил премию Юхана Шютте за достижения в области политических наук, самую престижную академическую награду для политологов.
