Цена каникул: неделя простоя может отобрать у России около 1% ВВП в этом году
Эксперты НИУ ВШЭ констатируют, что начало 2020 года ознаменовалось масштабным шоком мировой и российской экономики. Чтобы справиться с кризисом, вероятно, придется прибегнуть к нетрадиционной монетарной политике, а одним из последствий может стать частичная деглобализация.
«Мартовский стресс в экономике может затянуться» – с таким заголовком вышел очередной бюллетень «Комментарии о государстве и бизнесе», который готовит Институт «Центр развития» НИУ ВШЭ.
Масштабный шок первых месяцев 2020 года проявился в остановке целых секторов и разрыве производственных цепочек на фоне карантина, в резком падении фондовых индексов и росте индикаторов биржевой волатильности («индексов страха»). Главной причиной обвала, по мнению экспертов «Центра развития», можно считать кумулятивное накопление более мелких шоков, длительное время оказывавших психологические давление на экономических агентов. Это торговая война США и Китая, бесконечный Brexit, коронавирус и, наконец, разрыв сделки ОПЕК+ и неожиданное и упорное намерение крупных игроков нефтяного рынка увеличивать объемы добычи при падающем спросе. Все это на фоне нарастания неопределенности обрушило как мировые биржи, так и цены на нефть.
В условиях дальнейшего падения глобального спроса на сырье, финансовой лихорадки, роста неопределенности и угрозы демпинга со стороны Саудовской Аравии перспективы для российской экономики выглядят отнюдь не радужными. Очевидно, что в случае развертывания мирового кризиса значительные потери понесет большая часть видов экономической деятельности. Выиграть смогут те, кто в конкуренции со странами Центральной и Восточной Европы и Белоруссией сможет после окончания острой фазы наступающей мировой рецессии стать дублирующим поставщиком изделий из Китая и стран Юго-восточной Азии в Европу и США.
Тенденция к частичной деглобализации в мировой экономике окрепнет не только на волне роботизации, развития искусственного интеллекта и решоринга, но и в связи с необходимостью снижения рисков поставок в рамках глобальных цепочек стоимости за счет географической диверсификации поставщиков.
При этом начинают оправдываться худшие опасения экономических регуляторов, так как ставки процента во многих развитых экономиках достигли нулевого предела (Zero Lower Bound, ZLB). Вновь (как и после кризиса 2007–2009 годов) может возникнуть необходимость масштабного переключения на нетрадиционную монетарную политику (Unconventional Monetary Policy, UMP), теоретические обоснования многих направлений которой небесспорны, а практическая значимость не до конца доказана. К первым относится количественное и качественное (то есть кредитное) смягчение и политика отрицательных процентных ставок, а ко вторым – информационная политика регуляторов с целью воздействия на инфляционные и другие ожидания.
В этом году российской экономике еще предстоят серьезные испытания, ее итоговая динамика пока не ясна. Вынужденные недельные каникулы в начале апреля могут отобрать у российского ВВП в 2020 г. около 1%, при этом для построения каких-либо точных прогнозов пока явно не хватает информации.
Многое зависит от того, закрепят ли страны Азии свой успех в борьбе с вирусом и удастся ли развитым западным странам также относительно быстро справиться с этой проблемой. Если это произойдет, то и ожидания, и реальная экономика, и цена на нефть могут более или менее быстро начать восстанавливаться. Однако возможны и иные сценарии. В частности, можно отметить, что биржевой индекс страха вырос сейчас сильнее, чем в ходе прошлого кризиса, когда российская экономика испытала рецессию.
Подробнее ознакомиться с бюллетенем можно тут.