«Мысли древних авторов рассчитаны на высокий уровень восприятия»

Доцент кафедры истории философии ВШЭ Владимир Файер — лучший преподаватель семинарских и практических занятий по версии студентов факультета философии Высшей школы экономики.

— Древние языки — это непростые и, как кажется, не самые практичные курсы. В чем, на ваш взгляд, их привлекательность для студентов?

— Я преподаю латынь и древнегреческий язык уже больше десяти лет, и мой опыт говорит о том, что изучение этих дисциплин не выжило бы без любви, потому что «издалека» действительно кажется, что это совсем не практичное знание. То, что (по общему мнению) востребовано сегодня, живет и без любви, но завтра прогресс отодвинет это знание на второй план, и оно исчезнет, если не наполнено внутренним смыслом. Последние сто лет антиковедческие дисциплины выживают, прежде всего, благодаря влюбленности ученых и преподавателей в свой предмет. А энтузиазм преподавателей часто заражает и студентов.

Кроме того, ценность латыни и греческого в том, что они воспитывают интеллектуальные умения в особой, уникальной комбинации. С одной стороны, это гуманитарные предметы, однако подходы к преподаванию древних и современных языков разительно отличаются. Мы очень многого не знаем о древних греках и римлянах, и поэтому при чтении античных текстов нам все время приходится что-то вычислять. И если для новых языков востребована быстрая реакция, схватывание и достраивание смыслов без глубокого понимания каждого слова, то с древними все как раз наоборот. Наряду с лингвистическими способностями латынь и древнегреческий воспитывают умение строго и доказательно мыслить о гуманитарных проблемах.

— Можно привести пример, как на практике строится логика рассуждения при чтении древних текстов?

— Конечно. Например, на уроке древнего языка часто оказывается, что некое слово во фразе может стоять в одном из двух падежей. После череды строгих, почти математических рассуждений («рассмотрим два случая…») обнаруживается, что оба варианта дают правильные предложения, но с разным смыслом. Тогда мы обращаемся к контексту, но и соседние фразы не всегда позволяют нам сделать однозначный выбор. Это заставляет задуматься о том, какой из двух возможных смыслов соответствует взглядам автора — Цицерона, Платона или другого античного мыслителя. Так от анализа отдельных слов мы иной раз доходим до очень общих вещей.

Хочу отметить, что мысли древних авторов не так легки для понимания еще и потому, что они рассчитаны на высокий уровень восприятия. То время, которое мы в школьные годы посвящаем двум десяткам различных предметов, греки и римляне тратили на то, чтобы научиться хорошо произносить речи, воспринимать их на слух и внимательно читать тексты. Поэтому для современного человека работа с античными произведениями — это определенный вызов, и не только потому, что мы многого не знаем о той эпохе, но и в силу того, что читатели и слушатели древних текстов были очень взыскательной аудиторией. И мне кажется, большинству студентов интересно попробовать свои силы на таком непростом материале.

— В чем, как вы считаете, заключается особенность вашего преподавания?

— Во-первых, — хотя это, конечно, общее место — я стараюсь установить возможно более понятную и удобную систему «правил игры». О втором принципе, который я стремлюсь выполнять, нужно сказать подробнее. Философское образование — это весьма широкий и разнообразный набор дисциплин: от математики до истории идей. Некоторые студенты успешны во всем, но есть глубокие и серьезные люди, которым плохо даются отдельные предметы, например, древние языки. Это не значит, что из них не получится хороших специалистов. Поэтому я пытаюсь создать на занятиях атмосферу взаимного уважения, безотносительно от того, насколько успешен тот или иной студент. Общение между учителем и учеником, конечно, содержит элемент неравенства, но оно максимально скрадывается тем, что преподаватель приглашает студента в академическую среду, где господствует взаимное уважение, где каждый выслушивает каждого и принимает во внимание точку зрения другой стороны. Я как преподаватель стремлюсь к тому, чтобы даже те студенты, которые не достигнут высот в моем предмете, чувствовали, что я их уважаю и желаю им успеха. Я уверен в важности своего предмета и пытаюсь заразить окружающих своей любовью к древним языкам, но не меряю студентов наличием или отсутствием этой любви. Отличные оценки — для самых успешных, уважение и доброжелательное внимание — для всех.

— Откуда у вас эта любовь к древним языкам?

— Я начал изучать латинский язык в девятом классе, и мне так понравилось, что с первого курса я стал вести в моей школе латинский кружок, а затем и уроки для гуманитарных классов. Кстати, именно 57-ая школа — одна из самых сильных в Москве — позволила мне набраться опыта для последующей работы со студентами.

— Кроме преподавания древних языков, какие еще области вам интересны?

— На мой взгляд, преподавателю очень важно заниматься наукой, но для этого необходима благоприятная среда. Мне посчастливилось: я получил приглашение работать по совместительству в ИГИТИ — Институте гуманитарных историко-теоретических исследований — и оказался именно в такой среде, в компетентном, креативном и динамично работающем коллективе ученых. Здесь я наконец-то смог заняться проблемами, связанными с историей и методологией науки, которые давно меня занимали. Изучая вместе с коллегами, как работает университетская корпорация, как устроено научное знание, я стал приходить к новым неожиданным для меня выводам. Меня давно интересовал тот факт, что ученые не всегда видят рамку, в которой они находятся, и те шоры, которые закрывают от их взгляда нетривиальные пути к истине. Я чувствую, что работа в ИГИТИ помогает раздвинуть эти шоры, а преподавание в Вышке раздвигает границы возможного и позволяет добиться того, о чем раньше я мог только мечтать.

Людмила Мезенцева, Новостная служба портала ВШЭ