Рассказывают сотрудники. Историю рассказал Канторович Григорий Гельмутович
Об инициативе (опус)
1. Инициатива наказуема
Был случай (примерно 1943 – 44 гг.), когда мы успешно продвигались вперед, когда в штабе остались почти одни младшие офицеры, а все управление штаба дивизии было отозвано на сборы, инструктажи или что-то в этом роде.
Вдруг поступает телеграмма из штаба корпуса – немедленно представить какие-то данные по разведподразделениям. Таких данных подобных не было – их надо было собирать по полкам. Недолго думая я, будучи переводчиком 2-го отдела (в звании старшины а/с) разослал соответствующие требования по полкам. 3 полка отозвались, а командир 4-го полка почувствовал себя «ущемленным» - какой-то старшина за собственной подписью что-то требует, и пожаловался в штабдив. Старшим по штабу в эти дни оставался капитан – инструктор политотдела.
В ответ на эту жалобу он мне «вкатил» пять суток ареста.
А какая «губа» в полевых условиях? – землянка на краю поля и часовой. Команда есть команда, и мои же друзья из комендантского взвода меня без ремня туда водворили. Ох и отоспался и отъелся я там – я был единственный арестант, хлопот не было, и часто оставался один.
Через три дня все вернулись, но я принципиально оставался на «курорте» - посадили, значит сижу, а разведданные пишите сами. (Конечно, за срыв подачи данных кого-то наказали, но не капитана – он же не штабной работник!).
2. Спасительная инициатива
Это было во время наступления на Ростов. Дивизия с боями прошла от Астрахани до группы станиц – Каменка, Злодейская и др. И вдруг сопротивление немцев резко усилилось. А мы порядочно ослабели – потери; снаряды, патроны – на исходе, даже вода доставлялась из Астрахани – в Маныче вода соленая, а редкие колодцы не могли обеспечить нас. В районе Злодейской дивизия оказалась разорванной на две группы. Что было в Каменке – расскажут другие – очевидцы и памятники. А в районе Злодейской нас обстреливали из танков и орудий, непрерывно в воздухе висела семерка мессеров- одна отходила, другая вступала в борьбу с пехотой – бомбила и обстреливала. Наступал критический момент. К вечеру по параллельной дороге метрах в 800 от нас выехала группа машин и повела огонь из автоматических пушечек, снаряды почему-то не взрывались, а смешно (это сейчас смешно!) кувыркались и вертелись между нами (может, это были болванки?), а земля была твердая – январь. Еще позднее с противоположной стороны по перпендикулярной дороге (из Кагальницкой?) вдруг двинулась колонна из 400 машин – с воем они двинулись к той дороге, которую мы оседлали. А патронов почти не осталось, так как по команде мы до того вели огонь залпами по автоматическим пушкам (вряд ли мы что-то путное сделали – ведь 800 метров; верно, кончив стрелять, они уехали). У каждого было не более 1-2-х обойм.
И тут мы услышали слаженную работу двух станковых пулеметов. Машины заметались, опрокидывались.
Кинжальный огонь продолжался. Кто же это был, и как сохранились патроны? Оказалось, что были два комсомольских расчета учбата. Положение не только восстановилось, но восстановилась и вера в то, что и тут немцам капут.
И стало ясно, - ради грузов на этих машинах, чтобы дать уйти им в Батайск и Ростов и обрабатывали нас и в хвост, и в гриву.
А кто эти ребята, наградили ли их – сомневаюсь, не до того было, а надо бы!
3. Не спеши с инициативой
Была назначена разведоперация для взятия языка на р. Молочная. Выбрали рощу «П»-образную – широкая пойма реки. У немцев там боевое охранение.
Примерная схема
Расчет был прост: группы №1 и №2 выдвигаются скрытно и пересекают дорогу – ракета, залп «катюш» - и с нашей линии обороны начинается «разведка боем» (для шума). Немцы драпают по дороге и попадают в засаду.
Чисто-просто на бумаге, да забыли про овраги.
А им оказался командир из разведотдела корпуса, который лично возглавил операцию. По графику группы должны были пересечь дорогу в 1.00 ночи. Но по трассе группы №2 оказались колючие кусты, и она задерживалась. Об этом сообщили «наверх» и попросили отодвинуть начало до встречи групп.
Но ответ был неожиданным…
Ровно в 1.00 раздался залп «Катюш» – сигнал атаки. Атака началась, а немцы ускользнули через незатянутый мешок. Единственное – взяли документы, пулемет новой системы и получили по участку разведки плотный огонь из 105-мм-вых орудий. Я находился в точке «К». Казалось, земля подымается и качается, трясется и вздымается. А хорошо задуманная операция из-за штабного формализма была сорвана. (Вспоминается – «Ди ерсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт» - у Толстого в «Война и мир»).
Вы, конечно, понимаете, какими нежными словами мы их «крыли», наверное, до сих пор икается.
Второе. – Это было за Ростовом, на Матвеевом Кургане – опять нужен «язык». Опять блестящий план (см. схему), а попались на контр-инициативе.
Идея – меня переодели в немца, на квартире (тут первая глупость) у гражданки подогнали форму, много болтали (вторая глупость), далее две группы выдвигались по оврагам. Я должен был сыграть пьяного фрица, и отвлечь внимание на себя. Рывок – и мы в тылу врага, уря! – и берем языков сколько останется целых. Реальность – не успели мы на резиновом плоту переправиться через р. Миус, как с Матвеева Кургана была пущена красная ракета. Нас хорошенько обстреляли. Имели потери, в т. ч. Кавалера ордена Ленина, командира взвода.
4. Проявляй инициативу, проявляй!
В 1943 г. меня ранило под Мелитополем и 9 месяцев я провалялся в госпитале (э. г. 3220) в Акимовке (в/ч №15908). Вдруг госпиталь перебрасывают в Белоруссию, а меня? Брать не могут, отпускать – нога хромает еще (ранение в правую подколенную ямку, контрактура). Но мне повезло – прибыло письмо от нач. штаба п.п-ка Коняшко (ныне покойного) с просьбой отправить в часть, минуя зап. полк. Так и сделали, получил аттестат, продукты и направился искать свою дивизию – а она уже была под Одессой (500 км). 5 суток я на крышах товарных, внутри них, где попутными машинами добирался – и добрался – солдатский телеграф сработал отлично. Но когда я добирался к штабу дивизии в село Григориополь (Молдавия), меня внезапно остановили, потребовали документы и … посадили в охраняемую землянку.
= Вася, ты чего? = ибо задержал меня закадычный друг.
= А того, что прибыло сообщение, что немцы-гады забросили диверсантов, а, может, это ты?
- Дуй, Вася, лови диверсантов, а меня покорми, день уже тощаю, и вызови НО-2 (начальника разведки). Какой я диверсант – рост 152, вес 47 кг после обеда.
(А Вася имел рост 188 и вес 80 кг)
И то, и другое было сделано, и позорного звания «диверсант» я лишился, хотя долго дразнили.
5. Неиспользованные инициативы
В разведке обычная граната не годится – часто она возвращалась обратно, отскочив от бруствера или бойницы – толку мало, еще хуже было применение противотанковой – вместо фрица – яма. «Лимонку» применить? (Если бы не было рубашки!). Стали думать и гадать. Придумали – в обычную гранату (без рубашки) вставляли запал противотанковой и ввертывали ручку от нее. Верно, запал был длинный, приходилось выгибать защелку.
Попробовали первую такую – взрыв, черный дым – блеск, то что надо.
А вторая не взорвалась! Что делать – оставлять нельзя. Из двух автоматов обстреливали ее минут 5. Молчит! Осторожно подошли – все изрешечено пулями, а запал – цел! Невредим! Опять – оставлять нельзя – прицепили длинную веревку и издали «повели» остатки в колодец – жаль не догадались подорвать (но тогда такой моды не было).
Но хотя штаб знал об этих опытах, путной разведгранаты так и не создали. (Есть ли сейчас – не знаю).
Второе. Проходы в минных полях перед наступлением. Артиллерией – дорого и мала гарантия. Появились танки с бетонными или стальными катками – но это же «камикадзе» - сам толкай, сам взрывай! Мы (с дивизионным инженером) подали предложение связать несколько (по 50 кг) авиабомб веревками в гирлянду и сбрасывать всю группу бомб с самолета на полосу. Т.к. стабилизация бомб не ахти высокая, веревки не дают им рассеяться, и наоборот из-за нестабильности полета веревка натянется – что и надо. Если сбросить такую гирлянду на минное поле, летя в направлении на противника, то, предполагалось, что почти одновременно взрыв десятка 50-килограммовых бомб на расстоянии десяти метров друг от друга должен был подорвать и заставить сдетонировать мины, создав тем самым чистый проход от мин.
Ответа не получили, о таком применении бомб не слышали. А наверное, стоило бы попробовать. Уточнение данных – за специалистами по взрывным работам.
6. А кому нужна такая инициатива
Это был февраль-март 1945 г. Дивизия захватила плацдарм севернее Кюстрина в районе села Гросс-Нойендорф. Однажды перехватили немца, который «шел домой», ему все надоело, Гитлеру – капут и т.д. Но при нем был портативный приемник в чемоданчике. Его изъяли и поставили в землянке разведчиков. Однажды, вращая настройку на коротких волнах, я вдруг наткнулся на немецкие команды с такой громкостью и четкостью, как будто это было рядом. Слышен был каждый вздох и т.д.
Речь шла о том, чтобы быть готовыми к утру, придут черепахи и т.п. и т.д.
Пеленгаторов у нас не было.
Я доложил по команде. Подумали и решили предупредить начальника штаба, а он – командиров полков. Командиры полков восприняли по-разному – одни – «Чем черт не шутит», другие – «Та ну – бреше! Немец уже выдохся!». Утром немцы пошли как раз у нас в контрнаступление. Командир полка «первой группы» - отбил атаку и получил Героя, «второй группы» - не подготовившись, с трудом удержался, понес большие потери. (Уточните у ПНО-1 Щинова А.Т. г. Краснодар).
7. Инициатива по-американски
Мы находились в Карлсхорсте (Берлин). Война кончилась, идут переговоры.
Вдруг - сообщение – на Берлин идет колонна в 30 американских грузовиков, надо перехватить, повернуть, не пустить в Берлин.
2 виллиса – в каждом – водитель, переводчик, офицер, рация и автоматчик. И в 3 часа ночи мы помчались «на запад». По дороге мы уточнили, что американцы идут по параллельной автостраде и мы разминулись, и что они уже впереди нас. Развернулись, догнали, перегнали, развернулись перед бампером передней машины – все встали.
Выскочил американец и давай по-английски ругаться, я – по-немецки – договорились. Они ехали за трофеями в Берлин. «Это отойдет нам – это будет наша зона, у нас кончился шоколад и т.д.» Мы культурно ответили, что нам о зонах ничего не известно, поэтому «битте-дритте айн, цвай-драй», заворачивайте обратно, а пока отметим встречу. Наши и ихние фляжки облегчали, дружба была восстановлена. Они поехали восвояси, мы вернулись отсыпаться. Такая гонка бывает только в американских боевиках.
8. Как проявить инициативу и завладеть мотоциклом
Это было в Берлине, в лагере Деберитц.
Ездил к нам из штакора какой-то лейтенант, все проверял разведку. Надоел. Как отвадить? Приезжал на легком мопеде. Рассмотрев конструкцию, мы увидели, что магнето нет, аккумулятора нет, а запуск производится от шести круглых батареек, помещенных в трубке под рамой. Поняв это – мы вырезали круглую шайбу из коробки сигарет и подложили под контакт. Он и катал, и мы его толкали, а мотоцикл – ни с места.
Устав, он сказал, что оставит мотоцикл на меня, на мою совесть, и пришлет грузовую. Мы согласились. Он уехал попутным транспортом. А мы уж покатались, объездили весь лагерь (а он интересный, прекрасный полигон с передвижными мишенями). Лагерь был в леске с полями, но с асфальтовыми дорожками, не просматриваемыми из штаба.
Приехал он через недели три. Забрал, но мы уже переключились на двухместный велосипед-тандем. Так что не скучали, хотя сидеть и ожидать указа о демобилизации оказалось труднее, чем воевать.
Верно, что всю войну я сохранил справку, что я студент, окончивший 2-й курс МИХМ’а, и в третью демобилизацию я уехал и прибыл под самое празднование Октябрьской революции. Вот так и кончилась моя служба. А начиналась она в Астрахани, на формировании 248СД. Об этом тоже можно многое написать. Но и так пока хватит. Так ведь?
9. Не всякую инициативу надо повторять
Видел я выставку подарков на 55-летие Гитлера – чего там только не дарили – но это их дело.
Видел я аналогичную у нас в стране – а зачем? Чем хвастались? Надо ли было? Думаю, что не надо. Это дело личное, а от идолопоклонников (людоблюзов) мы еще долго не избавимся.
10. Что было самое веселое?
- Встреча и допрос первого для меня пленного немца, который оказался из моего родного города (а родился я в г. Эссен, ныне ФРГ), с соседней улицы. Он меня раньше узнал, чем я его – вместе когда-то вышибли окно мячом у фрау Мюллер.
- Встреча своего 21-го дня рождения под Мелитополем, когда лично мне привезли канистру молодого вина из Осипенко. Я выпил кружку – и уснул на сутки – вырубился.
- Проход одной нашей 45-ки на верблюжьей тяге по Берлину – эти верблюды прошли от Астрахани до Берлина. Теперь гордо шагали и плевали на поверженный Берлин.
11. Что было самым страшным?
Бои в районе Злодейской, горящая Элиста (первый для меня город, пахнувший горелым человеческим мясом), обстрел 105-мм орудиями по «П-образной» роще у р. Молочная, нелепая смерть Н.Э. Берзарина.
Кто я?
Канторович Гельмут Григорьевич, 1922 г.р., г. Эссен (ФРГ), переводчик второго отдела 248СОКД, ныне инженер-конструктор I кат. Завода «Прогресс», г. Бердичев.
Женат. 3 детей (уже, конечно, взрослые).
Дважды дед.
17.06.84 г.