Есть задача, значит, надо решать

Руководитель Департамента математики факультета экономических наук, заведующий Международной научно-учебной лабораторией анализа и выбора решений, ординарный профессор НИУ ВШЭ Фуад Тагиевич Алескеров делится со студенткой бакалаврской программы Экономика Ольгой Ушаковой историей своего пути в науку, мыслями о математике и экономической теории, и дает студентам ФЭН совет на будущее

Как Вы пришли в науку?

Я вырос в семье, где к нам большие ученые приходили домой, и этот мир был мне близок. Я иногда говорю, что моя кличка в школе с 4 класса была «профессор» - пришлось соответствовать. У нас была десятилетка, но я не учился в 10 классе – в 9 классе преподаватели сказали, что меня нужно забрать, чтобы я сдал экстерном экзамены за 10 класс и поступил в вуз. И сначала я пошел в инженеры, а потом понял, что что-то не так. Был такой момент, когда один очень известный академик принимал у меня экзамен, это было тет-а-тет. Я сдал ему экзамен на 5, он сказал, что мне здесь делать нечего, мне надо только на мехмат МГУ и больше никуда. А разгадывать задачи я любил уже с детства.

Наблюдается тенденция снижения общего уровня математической подготовки среди школьников и студентов. Как Вы считаете, насколько нужна математика человеку в повседневной жизни?

Я могу ответить на этот вопрос. Понимаете, математика в жизни, может, и не нужна. Но базовая математика в школе просто необходима, она повышает интеллектуальный уровень, развивает логику. Моя сестра, например, чистый гуманитарий. Но в школе у нее, как у всех в то время, было много геометрии, конечно, ей было трудно, но она всё прошла. Естественно, она не пошла в математику, но хуже ей от этого точно не стало.

Математика ведь учит не что-то считать, она учит делать из поставленных предпосылок правильные выводы, а это работает везде. Я всегда говорю, что наука сродни детективу, когда из разрозненных, не очень понятных посылок вдруг вырисовывается какое-то решение. Математика сильно помогает выстраивать логические умозаключения. Знаете, у меня открытка висит в кабинете – дети спрашивают учителя: «А нам когда-нибудь понадобится эта ваша математика?», ответ учителя: «Нет, она вам не понадобится, она понадобится умным детям».

 

Расскажите о Вашей научной лаборатории

Создать лабораторию было очень правильным решением руководства, и я хочу сказать спасибо за то, что нас все эти годы очень поддерживали во всех начинаниях. Я всю жизнь занимался различными аспектами принятия решений, и вокруг меня собрался особенный коллектив людей. Я не побоюсь сказать, что такая лаборатория смотрелась бы вполне уместно, где угодно – хоть в Гарварде, хоть в Стэнфорде. Собралась группа людей, и мы приняли решение создать такую лабораторию. Это было правильным решением. Лаборатория действительно очень активно работает, она широко известна за рубежом, у нас много друзей, которые к нам с удовольствием приезжают. Вот сейчас мы ждем на Апрельскую конференцию гостей, которые приезжают даже не на саму конференцию, а к нам. Нас знают, знают наши работы. За рубежом есть такой стиль: если очень большой ученый сомневается в качестве корреспондента, он будет, конечно, отвечать, но через раз, не очень охотно ездить. У нас этого нет, потому что они знают, что наша лаборатория работает на мировом уровне. Соответственно, получаются публикации в топовых журналах.

Трудностей с созданием лаборатории не было. Я сказал коллегам, что есть такая идея, пригласил присоединиться, а ректорат всячески содействовал, за что огромное спасибо. У нас есть ведущий научный сотрудник – Нобелевский лауреат и мой старинный приятель, с которым мы работаем в сопряженных областях, Эрик Маскин. Я ему предложил присоединиться, и он с удовольствием согласился.

Внутри лаборатории мы постоянно собираемся, постоянно заслушиваем работы. Когда Эрик Маскин сюда приезжает, вся молодежь ему рассказывает, чем они занимаются, он их слушает, даёт советы. Даже молодые ребята ездят на серьезные конференции, их уже знают.

В прошлом году в Норвегию я взял даже студентов бакалавриата. У меня куча задач, и студенты всегда нужны. Если представить, что вдруг все студенты исчезнут, и некому будет собирать данные, я переключусь на доказательство теорем. Данные я собирать не буду, а это большая тяжелая работа. Это же очень непросто: данные надо собрать, просмотреть, проанализировать, а дальше уже разрабатываем модель и получаем что-то интересное.

 

Вы занимаетесь множеством задач – от политических выборов до зон влияния в Арктике. Как Вам приходят идеи для Ваших исследований?

В субботу я ездил на встречу кадрового резерва и вспомнил по этому поводу стихи Ахматовой:

Мне ни к чему одические рати

И прелесть элегических затей.

По мне, в стихах все быть должно некстати,

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,

Таинственная плесень на стене…

И стих уже звучит, задорен, нежен,

На радость вам и мне.

Она на самом деле уловила, что из совершенно вроде бы несвязанных между собою вещей вдруг рождаются какие-то идеи.

У меня, например, не было даже идеи заниматься Арктикой. Кто-то из руководства ВШЭ пригласил меня на семинар. Мне было неудобно сказать, что это мне совершенно не интересно, и я пошел. На семинаре были разговоры о том, что в Арктике происходит. Я слушал, слушал, а потом достал блокнот и нарисовал модель. Понимаете, я всё-таки мыслю в терминах моделей. Потом я попросил свою студентку Е.Викторову найти данные, она нашла, и мы посчитали, потом продолжили с Сергеем Швыдуном, и получилась публикация в топовом журнале. Из ниоткуда – «желтый одуванчик». Но надо быть открытым миру. У О.Генри один из героев говорит: «Путешествуя по свету, я всегда держу глаза открытыми».

 

С помощью математических моделей Вы предсказываете поведение человека. Как это вообще возможно?

Предсказывать поведение человека очень трудно. Я хочу сказать, что есть какие-то рациональные основания этого поведения, и я этим занимаюсь. Человек не может быть на 100% рационален. В основу исследовании об Арктике была положена очень простая вещь: у каждой стороны есть претензии на эти никому не принадлежащие участки, где есть нефть, рыба, газ, морские пути, и эти претензии с расстоянием уменьшаются. Если я сижу в Дании, то мои претензии могут быть обоснованы в пределах европейской части, но какие могут быть претензии из Дании на Чукотку и Аляску? Вот это основание и легло в основу исследования.

Еще приведу одну задачу. Есть книга Талеба «Черный лебедь». Когда я начал ее читать, у меня был дискомфорт, что так не бывает. Его главный посыл в том, что мы должны всё время ждать кризисов, и вот если мы готовы к этому, мы можем заработать деньги. Эта логика стала очень популярной. Я начал думать об этом. Он же не говорит о финансовых кризисах, он говорит о кризисах вообще. А что такое «вообще»? Это когда ты утром просыпаешься, и нет воды. На другой день ты просыпаешься, есть вода, но метро не работает. На третий день еще что-то. Вот я подумал, что я, как человек со здоровой психикой, такое могу выдержать 2 недели. Через 2 недели – точно психушка. А потом он начал поливать грязью людей, которых я знал и уважаю, мне это было крайне неприятно, и я придумал модель.

Модель звучит примерно так: есть регулярные явления, а есть кризисные, все они подчинены закону Пуассона, а дальше нужно просто посчитать, как действовать при этих ситуациях при разных параметрах. Моя тогда аспирантка, а сейчас доцент ВШЭ Людмила Егорова собрала данные по биржам, и выяснилась удивительная вещь: если мы не можем предсказывать кризисные явления вовсе, но можем предсказывать регулярные явления с вероятностью чуть больше, чем 0,5, то мы не в проигрыше. Нобелевский лауреат по экономике Д. Канеман примерно в то же время, что и мы, проверял правильность предсказания брокерами событий на Нью-Йоркской бирже. Оказалось, что они правильно предсказывают регулярные события с вероятностью, чуть большей, чем 0,5. Потом сотрудник нашей Лаборатории Г.Пеникас проверил эту модель на наших брокерах и пришел к тем же выводам. Мы пришли к тому, что если можно предсказывать регулярные события с вероятностью чуть больше, чем 0,5, и при этом быть не в проигрыше, то тогда нет необходимости говорить что-то о кризисных явлениях.

Это полностью опровергает всю теорию Талеба. Но Талеб очень лихо пишет, если бы я так умел, может быть, было бы что ему противопоставить в массовой литературе.

Честно говоря, меня очень расстраивает, что многие экономисты стали в этих терминах думать. Это большая ошибка. Я думаю, что правильное поведение и правильное описание, это то, о котором я говорю.

 

Как Вы считаете, в вузе важнее иметь теоретические или практические предметы?

Вуз, в котором нет науки, не преподается теория, очень быстро превратится в техникум. Задача вуза – не готовить людей к какой-то практической деятельности, потому что она может быть очень разной, но, конечно, какие-то базовые практические навыки давать надо.

Недавно некоторыми коллегами высказывались предположения о том, что бакалавров экономики можно готовить, не преподавая им математику вообще, а пользуясь той математикой, которая была в школе. Я категорически против этого по одной простой причине. Представьте, что Вы идете работать, закончив бакалавриат, и фирма заказала у кого-то эконометрический анализ. Как Вы будете, пользуясь только базовой школьной математикой, понимать, что они там написали? Это невозможно. А раз так, то нужно знать и математический анализ, и алгебру, и далее по списку. Позиционирующие вещи о практике, конечно, надо сказать, но не более того.

Чему еще учит вуз? Я, например, после мехмата не боюсь никаких задач. Сейчас я уже в возрасте, и я начинаю думать, готов ли я потратить на определенную задачу 2 года, но самих задач я не боюсь. А раньше и этого не было: есть задача, значит, надо решать.

Чему меня научил мехмат? Я учусь все время. Если я чего-то не знаю, я открываю книжку и учусь. Если есть база, то подучиться должно быть нормой для любого студента. Да, можно человека выучить, он будет считать, что все знает, но и тогда возможны чрезвычайные ситуации, всему не научишь.

Человек должен все время учиться, а тем более студенты Вышки. Вы же все яркие люди. Я прихожу на свои лекции и все время радуюсь: вижу горящие глаза, умные лица, отклик, а это самое главное. Если вы не будете учиться, то кто будет учиться? Иногда говорят: «Есть вузы в которых преподаватели делают вид, что учат, а студенты делают вид, что учатся». Вот Вышка совершенно не такой вуз. Ведь кому нужны люди, которые делают вид, что учатся, куда они потом пойдут?

 

Поделитесь Вашим секретом успеха, дайте совет нынешним студентам

У меня есть лекция «Как писать диссертации», но там я прошелся по всему тому, что я рассказываю ученикам. Там я пишу о том, что сегодня вы в себя инвестируете. И если сегодня вы инвестируете в себя 20 копеек, то почему вы ждете, что через 10 лет это будет рубль? Копейки с учетом инфляции так и будут копейками. Поэтому сегодня надо очень плотно учиться.

При этом программа вуза – это must. Это та самая база, на которой Вы строите свое будущее здание. А дальше нужно заниматься тем, чем Вы хотите, и получать от этих занятий наслаждение.

В Бельгии есть очень известный человек, основатель центра по экономике. Он как-то пригласил меня в ресторан, сидим, о чём-то разговариваем. И он поворачивается ко мне и говорит: «Скажите, профессор, а Вы счастливый человек?». Я как-то растерялся и сказал: «А разве бывают абсолютно счастливые люди?», он переформулировал вопрос и спросил: «А Вы всегда занимались тем, чем хотели?». Я ответил: «Всегда, ни разу не было такого, чтобы мне выкрутили руки и заставили заниматься тем, чем я не хочу». Он сказал, что тогда я абсолютно счастливый.

Если Вы всё время живете в режиме удовольствия, то, конечно, рано или поздно что-то начнет получаться.

Тем делом, которым ты занимаешься, надо заниматься полноценно, и это дело должно нравиться, и тогда будет успех.