«Нужно быть не просто хорошим политгеографом, но и первоклассным антропологом, социологом, политологом, экономистом…»

Преподаватели дисциплины «Политическая география» о своем курсе и современной геополитике.

Изучение мировой политики строится не только вокруг истории, политологии и мировой экономики, но и вокруг географии. Зачем студентам-международникам изучать политическую географию, чем она отличается от геополитики, и как лучше всего проводить исследования, студенты программы «Международные отношения и глобальные исследования» узнали из первых уст, побеседовав  с преподавателями курса « Политическая география» : доцентом факультета географии и геоинформационных технологий Марией Зотовой, старшим преподавателем кафедры экономической и социальной географии СПбГУ Андреем Зиновьевым и доцентом факультета городского и регионального развития Семеном Павлюком. 

— Политическая география и геополитика очень тесно связаны. При этом многие считают, что назвать геополитику наукой невозможно. Каково ваше мнение по этому поводу? Как связаны между собой политическая география и геополитика, есть ли между ними различия? 

 

Зотова: Отличный вопрос! Дискуссии на эту тему тревожат не только студентов, но и ученых. Кто-то считает, что геополитика — не наука, а профанация, другие определяют ее как науку, но со спорным положением. Тяжело сказать, существует ли геополитика как наука в отрыве от политической географии. Последняя больше про пространственное изучение политических процессов внутри страны: выборы, региональное деление, взаимодействие с органами власти. Геополитика вытекает из этого комплекса, но ставит во главу угла глобальные вопросы баланса сил, контроля над территорией, перераспределения сфер влияния.

 

Зиновьев: У геополитики действительно есть шлейф негативного восприятия в связи с событиями XX века. Теории, которые являются неотъемлемой частью классического геополитического взгляда на мир, которые так или иначе повлекли за собой начало двух мировых войн, перестали быть актуальны сейчас в связи с развитием общества и технологий: неприступные горы уже не такие неприступные, а глубокие моря не такие глубокие. Географические барьеры разрушаются, поскольку появляются новые способы доставки вооружения, растут темпы глобализации. 

 

Старые классические теории геополитики были национально ориентированными: каждый ученый старался представить свою страну сильнее и важнее остальных, а также объяснить, почему она достойна быть мировой державой. Но новых общепризнанных теорий не появляется. Это подрывает авторитет геополитики как отдельной сферы научного исследования. 

Политическая география в свою очередь постепенно отходит от оперирования государствами как объектами исследования, углубляется внутрь страны, в региональные различия и микроуровневые процессы. 

— Геополитика была в списке наук, запрещенных в Советском Союзе, наряду с кибернетикой и генетикой. Насколько этот запрет повлиял на российскую практику исследования политической географии и геополитики? Каково быть ученым в этой сфере? 

 

Зотова: После запретов политическая география в России действительно пережила бум — огромное количество ученых ринулось ее развивать. Это связано не столько с ослаблением запретительной хватки, сколько с распадом СССР. Как ни парадоксально, событие, ставшее для многих геополитической трагедией XX века, подарило множество материалов для исследования: новые независимые государства, построение новой идентичности, развитие международных отношений. Конечно, после подъема интерес несколько утих, началась фрагментация политической географии на разные субдисциплины. Более того, проводить исследования в области политической географии непросто: нужно быть не просто хорошим политгеографом, но и первоклассным антропологом, социологом, политологом, экономистом, в том числе потому что политическая география находится на стыке множества дисциплин. Это дает ей как очевидные плюсы, так и минусы.

 

Зиновьев: Да, из-за такой междисциплинарности исследователи политической географии сталкиваются с проблемой: нас просто мало! На выходе мы имеем в России не такое большое сообщество. Во-первых, физически написать много статей у специалистов не получается. Во-вторых, если посмотреть на цитируемость, то, конечно, исследования российских ученых не так популярны. Можно попробовать найти заговор, но правда в том, что исследования наших коллег чаще всего посвящены России и постсоветскому пространству, которые имеют свою специфику и не очень вписываются в более универсальные закономерности большинства стран мира. Поэтому круг заинтересованных в наших исследованиях не такой большой. Как и любой науке, политической географии нужны энтузиасты, которые искренне хотят заниматься прорывными и оригинальными исследованиями. И мы надеемся, что такие молодые ученые будут пополнять наши ряды.

 

Зотова: Еще один аспект, который очень важен для развития нашей науки — международное сотрудничество. Бесспорно, оно сильно помогает нам получать новые практики, делиться знаниями. Недавно я принимала участие в подобном мероприятии: обсуждение велось на разных языках, поднимались знакомые для всех темы, но порой предлагались неочевидные решения и идеи. Всё это способствует развитию научной мысли.

 

— Насколько важно для политических географов выезжать на места, чтобы увидеть все своими глазами? Или можно проводить исследования удаленно, сидя в Москве или Санкт-Петербурге ? 

 

Павлюк: Есть серьезные дискуссии на эту тему. Если уезжаешь не на год, а на неделю, то можешь сделать для исследования только хуже, так как периодические посещения не дают полного представления об объекте изучения. Классическая ошибка западного журналиста — приехать в Иран, пообщаться с 5-7 людьми, которые говорят на английском, услышать от них, что правительство они не переносят, после чего объявить, что все иранцы ненавидят правительство. Но это явное искажение, ошибка. Большая часть людей, вероятно, не стали бы говорить подобным образом, да и в целом вряд ли бы сказали что-то на английском. 

 

При этом я считаю, что без личного посещения, без чувства места невозможно понять страну, город, общество. Мне вспоминается эпизод из произведения Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц». Помните планету географа? Сидит себе стоумовый ученый, но вот беда: стоит принцу спросить, сколько океанов на его планете, сколько рек, каковы горные хребты — географ молчит. «Я географ, а не путешественник», — говорит ученый главному герою книги. Этот пример отлично показывает, что географ должен быть путешественником.

Вы первый год преподаете курс «Политическая география» на программе «Международные отношения и глобальные исследования». Возможно, у вас уже сложилось представление, как этот курс может помочь студентам в их дальнейшей карьере? 

 

Зиновьев: Мне кажется, что для специалиста по международным отношениям очень важно не воспринимать страну как единое целое. Необходимо понимать, что любая страна делится на разные части со своими взглядами, целями и ценностями. Поэтому главный посыл нашего курса — дать понимание, почему важно смотреть вглубь выбранной страны. 

 

Павлюк: Есть ряд различий в преподавании дисциплины географам и международникам. Для географов при изучении политических конфликтов необходимо делать акцент на пространстве. Когда речь идет о международниках, больше выражается страноведческий аспект: важно понимание страны не только с пространственной, но и с социальной, исторической или даже лингвистической стороны. У вас (международников — прим. ред.) нет рамок: один может писать о политике, другой — о национализме, третий — об основах кулинарии. Такие широкие горизонты наверняка заставляют завидовать вам любого студента с факультета географии! Знания, полученные из курса «Политическая география», вспомнятся вам в самых неожиданных местах, что сделает вас еще большими профессионалами. 

 

— Почему важно изучать политическую географию студентам международных отношений? Нужно ли делать это вместе с погружением в геополитику? 

 

Зиновьев: Политическая география оказывает невероятно сильное влияние на геополитику, и наоборот. Представьте: выборы в Соединенных Штатах, казалось бы, внутреннее дело страны. Его изучает политическая и электоральная география. Но стоит ли мне рассказывать, какое влияние исход выборов оказывает на геополитику?  А если на мировой арене произойдет событие, которое подорвет доверие избирателей, например, к кандидату от республиканцев, то уже геополитика будет влиять на политическую географию. Это показывает, что политическая география и геополитика должны изучаться в связке, чтобы не упустить важных деталей. Тогда, возможно, родится истина. А возможно и не родится, но мы станем к ней ближе! (смеется)

 

— Охарактеризуйте политическую географию одним или несколькими словами.

 

Зотова: Дифференциация политического пространства.

 

Зиновьев: Интересная, разнообразная. 

Павлюк: Антидепрессант. Политическая география насыщена не только теориями, но и пространственно-временными закономерностями. Какой бы кризис ни был, он обязательно заканчивается, и жизнь продолжается дальше. За любыми невзгодами следует эпоха процветания и мира, и это дарит надежду. 

Материал подготовлен студентами 1 курса международной программы «Международные отношения и глобальные исследования» И. Покатиловым и Т. Петровым в рамках проекта «Пресс-центр International Relations and Global Studies».