«Искал программу, которая даст мне максимально широкие возможности для маневра»

Сергей Ведерников закончил магистратуру МИЭФ в 2009 году. После этого работал риск-менеджером в Сбербанке и специалистом по количественным исследованиям в компании WorldQuant. В интервью он рассказывает о том, можно ли предсказать завтрашнюю цену для тысячи акций, спортивном программировании и преподавании.

Сергей Ведерников закончил магистратуру МИЭФ в 2009 году. После этого работал риск-менеджером в Сбербанке и специалистом по количественным исследованиям в компании WorldQuant. В интервью он рассказывает о том, можно ли предсказать завтрашнюю цену для тысячи акций, спортивном программировании и преподавании.

– Сергей, Вы поступали в магистратуру МИЭФ в 2007 году, в первый год набора на программу. Почему Вы приняли такое решение?

– Я всегда любил участвовать в новых инициативах. Бакалаврская программа МИЭФ была мне хорошо известна, у нее была высокая репутация – я решил, что и магистратура также должна получиться стоящая.

– Почему тогда не магистратура экономического факультета ВШЭ или РЭШ?

– РЭШ, как мне кажется, более подходящий вариант для тех, кто настроен на академическую карьеру, а у меня нет и не было такой цели. Что касается экономического факультета Вышки, то все программы там имели достаточно жесткую специализацию, например, «Риск-менеджмент» или «Фондовый рынок». Я же, на тот момент, еще до конца не определился с приоритетными направления своего карьерного развития и искал программу, которая даст мне максимально широкие возможности «для маневра».

– В итоге ожидания оправдались?

– Да, полностью.

– Какие курсы или преподаватели Вам больше всего запомнились?

– Курсы по экономике Максима Никитина, по финансам (их вел Карстен Шпренгер), по эконометрике (Сергей Гельман). Конечно, запомнился Григорий Гельмутович Канторович. Это все более фундаментальные дисциплины, но нам читали и практики, с большим опытом работы в бизнесе. Например, Вячеслав Иванов вел у нас финансовое моделирование, Александр Запорожский – управление стоимостью компании. Конечно, я не всех вспомнил, но, как мне кажется, на программе разумное сочетание теоретических и практикоориентированных дисциплин.

– Обучение на программе идет на английском языке. Сложно ли было на него «перестраиваться»?

– Поначалу было непросто. Конечно, тем, кто учился в бакалавриате МИЭФ, было легче. Я неплохо знал английский, но четыре года до этого учился все же на русском (Сергей окончил экономический факультет Пермского филиала ВШЭ).С другой стороны, в этом и заключается преимущество магистратуры МИЭФ: по ее окончании языковые навыки стали у меня существенно выше. Два года в полностью англоговорящей компании я после этого проработал без проблем.

– Сложно ли вообще было учиться? Была ли возможность совмещать учебу в магистратуре с работой в компании?

– Да, было сложно. Хотя и в бакалавриате ВШЭ в Перми уровень требований также был довольно высокий. Думаю, учиться на хороших факультетах всегда непросто. Что касается второго вопроса, то я сторонник разделения этих вещей: работа должна быть работой, учеба – учебой. Я не верю в то, что возможно работать сорок или больше часов в неделю и при этом нормально учиться, разумеется, если речь идет о приобретении знаний, а не диплома.

У меня была подработка: в 2008 году я начал преподавать ряд курсов в МИЭФ в качестве Teaching Assistant. Но полноценно работать я начал уже по окончании магистратуры.

– Первые два года после окончания магистратуры Вы проработали риск-менеджером в Сбербанке. Почему Вы решили пойти именно в эту сферу?

– По складу характера я всегда был больше склонен к аналитической деятельности. Это время было непростым периодом для молодых специалистов в плане трудоустройства, я смотрел позиции, связанные с аналитической деятельностью, в банках и консалтинговых компаниях. В итоге, наиболее интересным мне показалось предложение Сбербанка.

– Чем Вы занимались в Сбербанке?

– Я работал в сфере корпоративных рисков. Занимался, в основном, компаниями металлургической отрасли, строительством и энергетикой. В мои обязанности входил анализ платежеспособности заемщиков и анализ отдельных сделок на предмет наличия угроз невозврата кредитов. Существует очень много «подводных камней», которые незаметны со стороны, пока ты не начинаешь детально изучать компанию. Я готовил материалы и аналитику для кредитного комитета и топ-менеджеров, непосредственно принимающих решения о выдаче кредитов. Естественно, большую часть спорных моментов стараются решить совместно с кредитующим подразделением и клиентом в процессе рассмотрения заявки. Но бывают и сложные моменты, например, когда финансовое состояние потенциального заемщика оставляет желать лучшего. Пожалуй, можно говорить о некотором внутреннем конфликте внутри банка: кредитующее подразделение заинтересовано в максимальном увеличении кредитного портфеля, а обязанность департамента рисков – стоять на страже интересов банка в целом и предупреждать о возможных опасностях.

– Сильно выросли за два года?

– Я вырос и по заработной плате, и по функционалу. Конечно, вместе с профессиональным ростом увеличивается и ответственность: если первые полгода почти по любой проблеме ты консультируешься со старшими коллегами, то дальше все больше решений принимаешь сам. Суть работы не меняется, но возрастает ее сложность: руководитель начинает поручать тебе рассмотрение все более сложных сделок.

– После Сбербанка вы перешли работать в WorldQuant. Как так получилось?

– Я узнал, что в России открывается их подразделение – они набирали специалистов по количественным исследованиям (или, на жаргоне, «квантов»). Мне было это интересно, хотелось себя в этом попробовать. В рисках же я несколько разочаровался: было ощущение, что твою работу воспринимают как препятствие на пути к получению банком прибыли. Хотя финансовый кризис кое-чему людей все-таки научил, и, когда я сейчас общаюсь, например, с экс-коллегами из Сбербанка, понимаю, что многое в этом отношении изменилось.

– Что представляет собой WorldQuant?

– WorldQuant – это хедж-фонд, который разрабатывает нетривиальные стратегии инвестирования финансовых ресурсов, заключающиеся в активном управлении портфелями ценных бумаг и высокочастотной торговле большим количеством инструментов (в ее классическом понимании – когда сделки внутри портфеля совершаются чаще, чем раз в день). Как и в прочих подобных компаниях, управление активами практически полностью автоматизировано и осуществляется при помощи компьютерных программ.

– Сложно ли было туда устроиться? Вы были на собеседованиях в других компаниях?

– Да, смотрел компании аналогичной сферы. Нужно понимать, чтов таких компаниях работают, как правило, «прожженные математики». Соответственно, человеку с экономическим бэкграундом и без соответствующего опыта работы попасть в эту сферу непросто. Практически все мои коллеги были из мехмата МГУ или МФТИ, плюс некоторые из них закончили магистратуру РЭШ. Но я всегда любил математику и программирование, поэтому сумел пройти тесты и собеседования в WorldQuant. Это то, что называется “quantitative interviews” – смотрят, как ты умеешь находить простые решения для нетривиальных задач и придумывать что-то новое.

– Чем Вы все-таки занимались в WorldQuant?

– Количественными исследованиями – придумывал вместе с коллегами стратегии для управления портфелями акций и реализовывал их в виде компьютерных программ.

– Для российского рынка?

– Для всех. На российском мы, как раз, скорее, не работали в силу его малой ликвидности. Для компании такого размера требуются очень большие объемы торгов.

– Зачем компании понадобилось открывать в России подразделение, если она не планирует работать на нашем фондовом рынке?

– Все просто: они активно собирают лучшие кадры по всему миру. В России и, например, в Китае много людей с хорошей математической подготовкой, которые сильнее и дешевле, чем в США. Глупо это не использовать.

– Ваша деятельность отличалась от работы аналитиков в инвестиционных банках?

– Она в гораздо большей степени опиралась на количественные, математические методы. Есть акция, есть динамика ее стоимости за прошедший год – вам нужно придумать какую-то модель, предсказывающую, какой будет ее цена завтра, или хотя бы спрогнозировать, пойдет она вверх или вниз. А затем – написать алгоритм, который будет на основе этих прогнозов торговать на рынке с прибылью.

– А это в принципе возможно?

– Поработовав в WorldQuant, я понял, что да. Хотя раньше в это «не верил». Можно почитать ряд научных статей на этот счет. К слову, иногда мы даже строили модели по принципу «послушай аналитика с Wall Street и сделай наоборот», и они работали. Раньше я тоже «верил» в фундаментальный анализ и «не верил» в технический, не думал, что по прошлым временным рядам можно что-то там предсказать. Теперь же дела обстоят, скорее, наоборот. Хотя, возможно, сравнение не совсем корректное, так как у этих двух подходов разный горизонт прогнозирования. Фундаментальный анализ предсказывает стоимость акции через полгода и больше – мы же, в основном, строили модели, позволяющие спрогнозировать цену завтра-послезавтра или даже через несколько минут. В техническом анализе есть свои плюсы: при помощи компьютера можно попытаться быстро предсказать цену для тысячи акций. Даже если вы делаете это с точностью в пятьдесят и одну сотую процента для каждой акции, имея несколько тысяч акций, на этом уже можно гарантированно зарабатывать.

– Чем Вы сейчас занимаетесь?

– Работаю в российской компании, занимающейся private wealth management. Занимаюсь я примерно тем же, что и в WorldQuant. Продолжаю строить модели, только уже для фьючерсов на американском рынке. Но сейчас у меня гораздо больше свободы. Раньше я был просто исследователем, строил модели – теперь же моя сфера ответственности значительно выше, в нее входит все: от придумывания и разработки модели, до, непосредственно, торговли. Собственно, ради этого я и решил покинуть WorldQuant.

– Не было желания уехать за границу?

– Предложения были, Лондон или Швейцария, но желания ехать у меня пока нет. Зарплаты в финансовом секторе, с учетом налогов, за границей примерно такие же, как и в Москве, по крайней мере, в моей отрасли, а друзья и родители – далеко…

– Надо сказать, что за рубежом сейчас работает и учится большое количество выпускников МИЭФ. На пятое декабря запланирована встреча выпускников в Лондоне.

– Безусловно, у всех свои предпочтения. Но сейчас я больше настроен на работу в России.

– Помимо основной работы, Вы также читаете ряд курсов в МИЭФ и даже несколько раз входили в число лучших преподавателей…

–Да, верно. В этом учебном году, правда, не преподаю: сейчас доучиваюсь в Школе анализа данных Яндекса, куда поступил год назад. Кроме того, я недавно стал папой, так что свободного времени пока немного. А так, да, мне нравится преподавание. Даже когда я приезжаю домой, в Кунгур, то до сих пор читаю в своей старой школе лекции по программированию. Когда учился в магистратуре, то, отчасти, рассматривал преподавание как подработку, но сейчас это, конечно, хобби.

– Другое ваше «хобби» – програмирование? Или это то, что необходимо для работы?

–К онечо, начиналось все еще в школе, как хобби. А учась на первом курсе магистратуры, я даже нашел людей и возглавил команду ВШЭ на соревнованиях по спортивному программированию – решению различных задач в области математики и Computer Science. Выступили мы тогда неплохо – дошли до финала чемпионата мира по программированию ACM-ICPC. Но в итоге это увлечение пригодилось: думаю, если бы я не участвовал в соревнованиях, то не прошел бы собеседования в WorldQuant и не занимался бы тем, чем занимаюсь сейчас.

– Что бы Вы посоветовали тем, кто будет поступать в магистратру МИЭФ в 2014 году?

– В первую очередь, настойчивости, упертости. Умения учиться – в МИЭФ это пригодится. И конечно, найти себя! Пожалуй, это самое важное в жизни.

– Вы себя нашли?

–Да, безусловно.

Никита Крыльников, специально для МИЭФ НИУ ВШЭ