Мастер-класс Алана Эриля «Интерпретация сновидений»
Своими впечатлениями о мастер-классе делится слушательница 1-го курса нашей программы Варвара Калинина.
В течение семестра со мной случился мастер-класс Алана Эриля, посвященный интерпретации сновидений. Без преувеличения можно сказать, что это был абсолютно уникальный опыт столкновения с важностью того, что обычно убирается в долгий ящик со словами: «это все ерунда».
Для наглядности в течение мастер-класса были показаны отрывки из фильмов, но особенное впечатление на меня произвел отрывок из фильма Дэвида Линча «Голова-ластик». Абсолютно морбидный, тревожный кошмар, который транслирует все то темное режиссера, что вероятно скрыто в каждом, и, будь оно обнажено, оно было бы таким же неприглядным и неперевариваевым. Сам Линч описывал этот фильм, как «сон о темных и тревожных вещах».
Не исключено, что такое впечатление было связано не только с эмоциональным посылом кинокартины, сколько с мыслью, которую сопровождал показ: Кошмары тоже можно анализировать. Раньше я слышала только концепцию о том, что кошмар – непереработанное психическое и анализу не поддается. Впрочем, действительно, если сравнивать психику с желудочно-кишечным трактом, то вероятно, кошмар можно определить как некий выброс, что-то, что невозможно усвоить, но ведь и в этом неусваиваемом есть смысл. Смысл в непереносимости. Также как и на сессиях мы рефлексируем перенос и контрперенос и находим в этом материал для работы.
Еще одной важной мыслью я нахожу равноценность всех элементов сна. С одной стороны – это лежит на поверхности, с другой – если необходимо что-то спрятать – стоит положить это на самое видное место. Собственный сновидческий опыт я могла бы разделить на эмоции и попытку найти каждой этой эмоции место, поместив в каждый элемент сна. Когда я говорю про эмоции, я подразумеваю, что любой сон оставляет след, и даже, если сон забывается, не исключено, что сновидец проснется безо всякого эмоционального бэкграунда. В случае, если сон не забыт, очевидно, что некоторые его аспекты, казалось бы, эмоционально более нагруженные, нежели другие, которые в силу концентрации внимания на центральном объекте сна – обесцениваются. Однако, именно равноценность всех элементов позволяет аналитически работать с наблюдаемой во сне сценой. Таким образом, аналитик как бы находит место каждой эмоции, расставляя их по полкам. Полагаю, идентичную необходимость испытывают люди, пытающиеся расшифровать сон, заглядывая в сонники, прикрепляя к "главному» объекту сновидения «побочные», таким образом уточняя их.
Нельзя не отметить опыт осознанного сновидения (или сна наяву), который Алан Эриль позволил прожить. По этому поводу я испытываю довольно смешанные чувства, так как существуют озвученные аналитиком некие архетипические образы, но в данном вопросе нельзя отметать коллективное бессознательное и культурный фон. Эти факторы определенно влияют на визуальные ассоциации, возникающие в процессе осознанного сновидения. Тем не менее, эмоции не подделать, и эмоциональная реакция так или иначе может являться доказательством валидности этого действа.
Эмоции, в свою очередь, бывают не так однозначны. Например, аутоагрессия очевидно демонстрирует агрессию к другому, но это совершенно разные уровни рефлексии. Зачастую это запрос, с которым люди приходят к терапевту, разобрать эти пласты, находиться в этот момент в безопасности, которую обеспечивают терапевт и кадр. Более того, полагаю, что столь интенсивное столкновение с внутренним нуждается в контейнировании и, пожалуй, в подобные трансовые состояния стоит вводить в рамках терапии, соблюдая технику безопасности. Несмотря на то, что в процессе мастер-класса было упомянуто о том, что анализ символов обогащает и стимулирует процесс осознанности, но сам процесс не является терапевтическим – согласиться с этим можно только при условии, что все участники процесса находятся на «одной волне» и воспринимают его исключительно как опыт, что по определению рушит всю концепцию осознанных сновидений и валидность процесса.
Так или иначе, это был очень практико-ориентированный и наполненный мастер-класс, выбивающийся по формату из общего массива привозных, поданный очень простым и понятным языком.