Иммерсивность

Иммерсивность - это категория, описывающая способность медиума погружать зрителя в свое пространство. Может показаться, что это явление относительно новое и связано, например, с распространением цифровых технологий - разного рода симуляторов, экспериментов с виртуальной реальностью или развитием эффектов присутствия в кино. В то же время, как отмечают исследователи медиа, у этого явления долгая история: к иммерсивному восприятию стремились литература, живопись и театр буквально с момента их появления. Тем не менее можно указать на несколько причин, по которым внимание к явлению иммерсивности становится особенно важным именно в цифровую эпоху.

Для начала можно обратиться к медиатеории, область интересов которой во многом связана с визуальными исследованиями. Джей Дэвид Болтер и Ричард Грусин, теоретики так называемых “новых медиа” в своей работе “Ремедиация: понимание новых медиа” отмечают, что на протяжении всей истории медиа, человек, задействующий технические средства для передачи сообщения, стремился приблизиться к опыту «от первого лица». Именно с явлением иммедиации - стремлением превратить медиум в невидимого посредника, добиться прозрачности в передаче опыта, эти авторы связывают понятие иммерсивности. Как показывают Болтер и Грусин, об иммедиации и иммерсивности можно говорить как в случае с дополненной реальностью, так и с живописью 17 века или аналоговой фотографией – все эти медиа на разных уровнях стремятся к непосредственной передаче опыта, пытаются скрыть следы своего присутствия и погрузить зрителя в свое пространство (Bolter, Grusin, 1999).

Художник эпохи Ренессанса мог создавать трехмерную реальность благодаря линейной перспективе: пространство изображения, где она используется, существует практически в том же измерении, что и реальность, в которой зритель физически присутствует. Следующим за изобретением перспективы этапом на пути к вожделенной прозрачности медиума и иммерсивности восприятия стали опыты сначала с камерой-обскурой, а затем и с фотографией. Важным шагом здесь можно назвать нивелирование роли художника-фотографа в этой практике благодаря присущему фотографии автоматизму. Фотографическое изображение появляется благодаря механике и химии – создается впечатление, что всю работу делает свет и химическая реакция, а человек просто нажимает кнопку. Следующий важный этап в истории иммедиации и иммерсии, по Болтеру и Грусину, связан со стремлением избавиться от фиксированной точки зрения, которая всегда свойственна изображению. Эта статичность, фиксированность действительно исчезает в кинематографе, хотя точка зрения при этом все же остается связанной с определенной позицией оператора. Цель опытов с виртуальной реальностью - избавиться и от этого изъяна.Иллюзорную реальность мы должны воспринимать с той же позиции, что и физическую (для достижения этого эффекта, например, в шлеме виртуальной реальности используются датчики движения, которые следят за положением тела в пространстве), виртуальная среда должна быть сенсорно схожей с вещественной. Энтузиасты виртуальной реальности, как показывают Болтер и Грусин, стремятся не просто показать реалистичную картинку (правдоподобности изображения для естественного взаимодействия, стирания следов медиума недостаточно), а действительно передать опыт. Иммерсивность, таким образом, становится одним из главных требований, которые предъявляются к виртуальной среде.

Явление иммерсивности в контексте изменения наших отношений с медиа можно рассмотреть и на примере более привычных технических систем. Например, в случае с цифровой фотографией мы имеем практически непосредственный доступ к самому изображению, к его потенциальной изменчивости. Изображение становится податливым, подвижным, а его границы буквально расплываются: сегодня любой может редактировать фотографии благодаря доступным инструментам, встроенным в любой смартфон (специальные навыки для этого не нужны - все понятно на интуитивном уровне), или просто используя готовые решения-фильтры. Изображение становится все более мобильным - оно может быть мгновенно передано на другое устройство, сколь угодно удаленное, или быть спроецировано на любую поверхность, практически теряя визуально фиксируемые границы. Наше взаимодействие с фотографическим сегодня становится все более интенсивным - по приблизительным подсчетам, жители Земли делают порядка 400 миллиардов фотографий в год. Активную позицию по отношению к изображению, своего рода интервенцию, которую обеспечивают доступные средства редактирования или даже моделирования образов, неотличимых от фотографических, можно рассматривать как стирание границ между миром реальным и виртуальным, в который мы все больше погружаемся.

Таким образом, даже принимая во внимание вывод Болтера и Грусина о том, что “новые медиа” по своей сути не такие уж и новые, мы не можем отрицать влияния на нас технических изменений медиа, связанных с иммерсивностью. Рассуждая о значении этого понятия для исследований визуальной составляющей современной культуры, мы должны признать, что наши отношения с медиа сегодня отличаются от тех, которые складывались в до-цифровую эпоху. Меняется способ доступа к миру, который предоставляет нам фотография, компьютерные технологии все более герметизируются, погружают нас в пространство цифровых образов. Тщательно продуманный интерфейс обеспечивает высокую степень иммерсивности, участвует в создании комфортной среды, внутри которой взаимодействие с алгоритмами кажется непосредственным.

Здесь следует также упомянуть об обратной стороне стремления к прозрачности медиума, на которую указывают Болтер и Грусин, – гипермедиации. Для того, чтобы приблизиться к вожделенной непосредственности, добиться новых степеней иммерсивности, медиум задействует ресурсы других медиа, увеличивая количество каналов взаимодействия. Самый наглядный пример этого явления – множество окон и вкладок, которые мы открываем, когда используем интернет. Такое очевидное присутствие медиума, гетерогенность, предоставляет нам доступ к самым разнообразным комбинациям изображений и звуков. Этот новый способ добиться более натурального взаимодействия с репрезентацией смещает акцент с создания объекта, очень похожего на реальность, на натурализацию самого процесса доступа к нему. Интерфейсу больше не нужно “стирать” себя – главное, обеспечить естественность взаимодействия. Несмотря на то, что буквальная прозрачность, эффект погружения при этом должны разрушиться, они достигаются на другом уровне – интерфейс интерактивен, он реагирует на команды и действия пользователя. Поэтому в таком очевидно медиатизированным взаимодействие достигается даже больший эффект иммерсивности.

Важно отметить комментарий Уильяма Митчелла о том, что интернет нельзя считать визуальным медиумом. «Визуальных медиа не существует прежде всего потому, что не существует никакого чисто визуального восприятия» - все медиа являются «смешанными», мультимодальными (Митчелл, 2014, 141). Поэтому необходимо обратить внимание на следующий момент: иммерсивность как опыт погружения связана в большей степени с восприятием полисенсорного пространства, нежели с чисто визуальным восприятием. Так, восприятие кино, которое интересует многих исследователей визуального, можно рассматривать как мультисенсорное. Эффект прорыва двухмерного изображения, погружения в кинопространство создается не только благодаря визуальным средствам. Важную роль играет, например, аудиальный канал восприятия: музыка способствует нашему «вхождению» в картину. В современных кинотеатрах все тело постепенно включается создание и проживание иллюзорной реальности.

Явление иммерсивности можно рассмотреть в более широкой культурологической перспективе. Новые медиа, обладая большим суггестивным потенциалом, в сравнении с предыдущим, способны создавать иллюзорные реальности, все меньше отличимые от прообраза и могут быть использованы как инструмент манипулирования, идеологического внушения. К таким выводам можно прийти, если, например, задуматься о процессе создания иммерсивных сред. Интерфейсы, с помощью которых мы взаимодействуем с цифровыми алгоритмами, разрабатывают специалисты в области UX-дизайна (UX — это User Experience, «опыт пользователя»). Именно от их работы зависит то, состоится ли наше погружение в виртуальную среду, как, находясь внутри нее, мы будем переходить от одного шага к другому, удастся ли нам достичь своих целей и насколько быстро. Цель UX-дизайна - обеспечить наше комфортное взаимодействие с виртуальной реальностью, буквально моделируя наш опыт. Такой дизайн очевидно нацелен на иммерсивность - чем больше времени мы проведем на сайтах интернет-магазинов, социальных медиа или СМИ, тем большую прибыль получат, например, владельцы сайтов. С такой точки зрения, иммерсивность действительно оказывается связана с максимизацией выгоды и манипуляцией.Новые медиа, еще не став привычными, сильнее воздействуют на эмоциональную сферу, что подтверждает опасения о власти образов, восходящие еще к Платону. Как пишет немецкий теоретик мультимедийного искусства Оливер Грау, из-за того, что иммерсивное восприятие связано в большей степени с эмоциональной сферой, с появлением новых медиа сила воздействия образа увеличивается, в то время как возможность критического дистанцирования напротив, уменьшается (Грау, 2013).

В то же время, связанную с понятием иммерсивности интенсификацию присутствия можно связать с фактором эстетизации, которую следует понимать не только и не столько как экономическую стратегию, связанную с манипуляциями, но и как изменившийся способ восприятия. Один из ключевых теоретиков эстетизации повседневности и «общества переживаний» Герхард Шульце отмечает возрастание роли «внутренней ориентации», направленности интеллектуальных и физических усилий индивида на интенсификацию ощущений, опыта присутствия в мире. Область субъективных переживаний перестает быть сопутствующим фактором в контексте наших разнообразных отношений с «внешним» миром, как социальным, так и физическим, а чувственный опыт становится важнейшим фактором социального взаимодействия. Иммерсивные медиа связаны именно с этими тенденциями, ведь они направлены на интенсификацию нашего присутствия в пространстве и времени. Интерес к эффекту присутствия, погружения, сопричастия сегодня распространяется не только на области, связанные с развитием техники - все чаще можно услышать об иммерсивном театре, погружающем зрителя в реальность спектакля, или даже иммерсивной журналистике.

Обращаясь к одному из тезисов Шульце, можно подчеркнуть связь эффекта иммерсивности, который в современной культуре становится все более востребованным, с возрастающим значением эстетического восприятия в широком, нехудожественном смысле, которое влечет структурные изменения в обществе. Эстетизация для Шульце связана не с расширением не пространства манипуляций, а горизонта жизненных возможностей индивида, которое заключает в себе эмансипаторный потенциал.

Таким образом, однозначно оценить значение эффекта иммерсивности для современной культуры достаточно сложно. Процессы виртуализации, вследствие которых образы из пространства технической визуальной культуры смешиваются с образами самого окружающего мира, предполагают активное изучение воздействия явления иммерсивности на человека. Исследования этого эффекта, связанные также с анализом роли техники, аппаратов и медиа, кажутся сегодня особенно актуальными.

(2017)