Кирилл Филимонов. Мэры Москвы: свои и чужие.
Ксенофобская риторика в Москве и ее возможные последствия.
Гасан Гусейнов, лингвист, филолог, профессор НИУ ВШЭ:
Разделение на «своих» и «чужих» есть везде, просто где-то оно завуалировано больше, где-то меньше. И неонацистские практики, например, применительно к цыганам, есть везде. Органы правопорядка в Европе иногда закрывают глаза на проявления нацизма. Но в целом европейские страны (не все и не всегда, тут нечего идеализировать) после катастрофы Второй мировой войны демонстрируют приверженность праву. Хотя бы на своей территории. Это – правовое пространство. В России же не верят ни в закон, ни в стоящую на его страже юстицию. У населения нет поэтому никаких или почти никаких средств противостоять циничному глумлению над законом. А предвыборная кампания и вовсе – торжество этого глумления. И фактически экстремистские лозунги проглатывают, не разжевав. Люди не реагируют на это адекватно, потому что испытывают – под маской ксенофобии – глубокое презрение к себе как к неспособным жить полноценной политической жизнью. По моим наблюдениям, расизм, например, в Москве, причем в его иногда совершенно первобытных формах, шире распространен среди более высокооплачиваемых и лучше устроенных людей. А люди попроще как раз менее злобно реагируют на приезжих. Чуть-чуть поднявшиеся люди больше боятся за нажитое, видят вокруг себя больше «врагов», а на политику смотрят как на пустое и грязное дело. Это, пожалуй, самое тревожное сейчас.
Риторика объединения, к сожалению, не может иметь успеха в Москве по нескольким причинам. Старикам надоело жевать советскую корку «интернационализма», молодых (которых, правда, мало) уже накачали новым ура-патриотизмом и при этом отвратили от лозунгов единства, формально декларируемых «Единой России». Люди среднего возраста за любой идеологией видят подвох. Единственная теория, объединяющая сегодня россиян и москвичей, это «теория заговора», в центре которой всегда – притаившийся враг. Чтобы вырваться из этого заколдованного круга, возможно, и нужен заметный политик, не запятнанный участием в массовом разграблении страны. До женщины Россия пока не созрела, мнимые левые дискредитированы усилиями КПРФ. В этих условиях большинство предпочитает, пригнувшись, пойти под старое ярмо как наименьшее зло. Противоречивость этой позиции и проявляется в ксенофобской риторике: один им плох, потому что не местный и подозрительно не совсем русский, другой – потому что «знаем мы этих левых», третий не имеет достаточного опыта воровства и может увлечься. Главное содержание нынешней предвыборной кампании в Москве – кто крепче возьмется за ворюг и иммигрантов, кто лучше защитит интересы «коренного населения», чья палка крепче. Читаю блоги: людям одновременно весело и неожиданно, но и страшно и отвратительно. Мне кажется, открывается какая-то новая страница в истории России. Никакие прежние аналогии не работают.
Гусейнов Гасан Чингизович