Просто университет

В начале октября Владимир Путин подписал программу развития Уральского федерального университета до 2020 года. На ее финансирование в течение пяти лет будет выделяться миллиард рублей ежегодно (помимо участия в дополнительных мероприятиях и грантов).

Помимо улучшения качества высшего образования УрФУ должен взять на себя две важнейшие задачи: создать встроенную в мировую науку исследовательскую среду со всеми ее атрибутами и сформировать "очаг" социума новой генерации. Обе задачи могут быть решены только в тесном взаимодействии с региональными и местными властями.

Новый канал федерального финансирования с выходным отверстием на территории Екатеринбурга не может не оказать влияния на регион. Но дело даже не в деньгах (тем более что деньги не бог весть какие: всего в пару раз больше, чем годовой бюджет на закупку оборудования УрО РАН). Музей Гуггенхайма строили ведь не ради того, чтобы "освоить" средства.

Из всех институций, придуманных человечеством, мало какие меняют окружающее пространство так, как меняет его университет. По данным 2008 года, около 15 - 18% населения областных центров Урала (Екатеринбурга, Перми, Тюмени, Челябинска, Уфы) - студенты. Для них высшее образование при всех его нынешних недостатках остается главным социальным лифтом. Эта молодежь сама по себе - основной ресурс будущего развития. (Дотошный читатель посчитает: четверть из этих 15 - 18% - учащиеся техникумов, около 40% оставшихся - заочники с непонятным качеством дипломов. Но и 50 - 100 тысяч человек, согласитесь, стоят того, чтобы о них подумать.) Качественное изменение такой институции, как университет, несет в себе потенциал, до которого не дотянутся никакие самые масштабные инвестиционные проекты на территории региона. Итак -

Что может изменить университет

Оговоримся: мы не обсуждаем сейчас функцию предоставления образовательных услуг. Она для любого университета, безусловно, важнейшая, именно на нее в основном будет работать УрФУ, как работают все прочие вузы. Качество этой услуги должно подняться, навыки, получаемые студентами, - измениться, но задача вузов завтра останется такой же, как была вчера: дать качественный человеческий ресурс для экономики (позволим себе этот не слишком удачный термин, имея в виду лишь минимально необходимый для социума культурно-образовательный уровень). Российская средняя школа, и это признано тестами международных сопоставлений, социальных навыков, необходимых для полноценной взрослой жизни, не дает. Как не дают их техникумы и ПТУ, штампующие малоквалифицированных и невостребованных на рынке труда специалистов.

Университет мирового уровня, а мы пытаемся строить именно такой, - не только кузница кадров. Это интеллектуальная среда, привлекающая лучших ученых-преподавателей, генерирующая инновационные идеи, воспроизводящая себя через систему аспирантуры и участие в глобальном обмене... Не будем повторяться: эта функция многократно и в правильных терминах сегодня озвучена на всех уровнях. И это первая составляющая потенциала УрФУ.

Вторая составляющая - университет может менять социальную сферу города "прямым" способом. Университетские городки в европейских и американских мегаполисах - это особая среда, где бурлит жизнь, где полно молодых и активных интеллектуалов, где все пронизано духом свободы и творчества. Эта среда притягивает креативных людей со всего мира. Сравните: первое впечатление от Манчестера - образ старой мануфактурной Англии, давящий на психику красным кирпичом зданий. Понятно, почему именно здесь был написан "Капитал". Но это до тех пор, пока не оказываешься в университетском районе. У нас даже МГУ не может похвастать хотя бы подобием околоуниверситетской культурной среды, про УПИ с его полуразвалившимися корпусами общаг и говорить нечего.

Ректор ГУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов считает, что российские университеты просто обязаны брать на себя более широкие функции в формировании культурного облика города, его экономики, что собственно давно происходит не только на Западе, но и на Востоке, например в Китае. И, по его мнению, эффективные университеты могут возникнуть скорее в провинции, чем в Москве или в Питере. Здесь легче на ограниченные средства обеспечить достойный контракт ученому, дешевле построить современные кампусы и создать социальный сервис. Вокруг кампусов начнет формироваться "чистый" молодой бизнес. И наконец, на базе университетов можно восстановить пространство городского общения. Это культура университетских кафе, открытие университетов для публичных семинаров, дискуссий.

Вот два очевидных бонуса, которые получит регион от университета мирового уровня помимо квалифицированных кадров. Возникает следующий вопрос -

Что есть университет мирового уровня

Индикатор достижения стратегических целей УрФУ - вхождение в число ведущих мировых научно-образовательных и инновационных центров, измеряемое к 2020 году рейтингами Шанхай-500 и Times-200 (подробнее см. "Сложно, но достижимо", "Э-У" "№" 33 от 23.08.10 ). Однако...

Процитируем исследование Times High Education: "Ренкинги 2010 - 2011 в меньшей степени опираются на репутационные критерии и в большей на цифровые индикаторы по сравнению с прежней (2004 - 2009) методологией. Таким образом традиционный престиж уже не имеет того веса в конечном расчете, как ранее". Эти сухие строчки вынесли приговор МГУ: в этом году он впервые вылетел из самого престижного рейтинга мировых университетов Times-200. И хотя в двух других (Шанхайском и QS - до 2010 года рассчитывался вместе с Times) Россия пока представлена, изменение методологии Times отражает главный мировой тренд в оценке качества вузов - вес академических заслуг прошлых лет падает: с 2010 года на цитирование приходится 32,5% против 20% в QS в 2009-м плюс учитывается число публикаций на сотрудника вуза 5,25%.

Напомним, МГУ (93 место QS2010 и 74 место в шанхайском ARWU2010) в базе данных цитирования SCOPUS имеет 66 271 статей, в год в среднем публикует 3220. Сравним с цифрами по УПИ и УрГУ: в базе SCOPUS - 8279 статей, в год публикуется в среднем 350 статей. Сейчас в объединенном УрФУ, по данным проекта "Корпус экспертов" (бывший scientific.ru), чуть более десятка ученых, имеющих не менее ста ссылок на работы за последние семь лет, цель на 2020 год - 60 человек. Нужно быть честными: такая планка не позволит попасть в Times не то что на сотое место (план на 2020 год), но даже на 200-е (план на 2018 год). Если только не направить огромные ресурсы на приглашенных исследователей, что в принципе возможно, но не при заявленной структуре финансирования.

Инструменты

Что можно сделать? Обратимся к опыту ГУ-ВШЭ - одного из лучших российских университетов, созданных с нуля.

- К 2006 году мы как вуз добились всех атрибутов академического и политического успеха в России, - рассказывает ректор ГУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов. - Но выяснилось, что мы были бы никем в ряду нормальных мировых университетов, причем не только западных, но и азиатских. И перед нами встала задача из успешного российского университета стать просто нормальным университетом в международном смысле. Где не 50% преподавателей пишут научные работы, а 100%, где студенты, преподаватели, исследовательские проекты - "глобальны".

Первым инструментом стало поощрение тех, кто развивает собственные научные проекты:

- Мы сформировали научный фонд, привлекли инвесторов для финансирования науки, стали проводить конкурсы научных проектов для наших преподавателей и аспирантов с помощью внешних экспертов, которые оценивали качество работ, - перечисляет Кузьминов. - Победивший в этом конкурсе получал двойную зарплату в течение года-двух, пока он делал работу. Организовали простую систему академических надбавок: если ты опубликовал несколько статей за два года в отечественных рецензируемых журналах, никто не оценивает качество этих статей, ты автоматически получаешь вторую зарплату. Если ты опубликовал статью в зарубежном цитируемом журнале, получаешь тройную зарплату. Самое главное в этих инструментах то, что руководство вуза не имеет никакого отношения к назначению надбавок. Они абсолютно прозрачны для тех, кто участвует в соревновании. Когда их оценивают эксперты, это точно эксперты, не имеющие отношения к "Вышке". Мы начали примерно с 75-ти человек, получающих академическую надбавку, и сейчас ее получают около 400 человек при 1500 имеющих на нее право. Этого мы добились за пять лет.

Следующее направление - менее приятное. Люди, которые не имели публикаций, лишились возможности заключать контракты с Высшей Школой Экономики. В этом году 30 человек не прошли конкурс. Это очень хорошие преподаватели, но они с нами расстались или перешли на временные контракты.

Третье направление - мы вышли на международный рынок покупки молодых выпускников докторантуры. Делается это так: помещается оферта в профессиональных изданиях, выбираются люди, приглашаются на собеседование международной комиссией, которая назначается нашим ученым советом. Выбранные международным советом преподаватели приезжают на месяц в "Вышку", ведут пробные лекции, докладывают о научной деятельности. Это нормальная система отбора для любого американского университета. Сейчас мы порядка 40 человек таких отобрали. Но есть одна особенность - эти люди получают зарплату в два раза выше, чем гарантированная зарплата профессора ВШЭ.

По мнению ректора "Вышки", для любого провинциального города цена "покупки" будет выше, поскольку нужно доплачивать за инфраструктуру для жизни, которая в провинции кратно хуже, чем в Москве и Питере. Впрочем, мысли эти Кузьминов излагал в Перми, а в Екатеринбурге она все-таки несравненно лучше. Есть и другой нюанс: если вы хотите "купить" людей, привозить их надо коллективами: "Один человек, во-первых, побоится ехать в незнакомую среду, во-вторых, одиночка не сможет воздействовать на эту среду. Следовательно, если инвестировать, то инвестировать надо в коллективы как минимум из пяти человек, способных по крайней мере найти общий язык между собой".

Задача из числа самых интересных - удовлетворение от академического выбора студента:

- Мы все время теряли лучших студентов, они уходили в бизнес, потому что средняя ставка выпускника первого года составляла 4 тыс. долларов, - рассказывает ректор ГУ-ВШЭ. - Но мы поняли, что людей интересует не только высокая зарплата, их интересует полноценная жизнь. Следовательно, если мы хотим кого-то в университете оставить из тех, кто нам нравится, ему надо показать, в чем прелесть университетской сферы. Ведь университет - совершенно замечательное создание человеческого гения: это место, где ты максимально свободен, где ты равен, где ты окружен людьми, которые тебя слушают. А еще - где тебя уважают, где есть младшие, которые к тебе тянутся и для которых ты авторитет. Это потрясающее ощущение! Но ведь наши студенты часто просто не понимают, не видят этого. И мы создали такого рода инструмент - общеучебные лаборатории, их сейчас около 20. Через лаборатории прошло человек 50, человек 20 - 30 осталось. Кто-то понял, что это не его, и ушел в бизнес, кто-то - на другие кафедры. А кто-то продолжает оставаться ядром этого дела. Мне кажется, очень важно предложить молодым людям, которых мы хотели бы видеть в университете, не только формальный статус, а самоощущение, ощущение университета.

Еще один важный инструмент - работа с молодыми преподавателями по системе стартовых грантов:

- Стартовый грант на два-три года даем человеку, который только что пришел, даем также вторую заработную плату без каких-либо условий, с тем чтобы он адаптировался в университете. За это время, если он нормальный преподаватель, он научится писать заявки на гранты, напишет статьи, за которые будет что-то получать. Но очень важно не дать ему скатиться в тупое зарабатывание денег. У нас "погибло" на этом деле около 80% молодых преподавателей. Жить как-то надо, вот и живет каждый по-своему: кто репетиторствует, кто в пяти окрестных филиалах "шабашит". в любом случае это не развитие. Предохранить молодых сотрудников университета от соскальзывания в "зарабатывание" - исключительно важная задача для университета, который хочет развиваться.

Кроме того, в этом году мы впервые набираем так называемую академическую аспирантуру. Аспирантура еще в советские годы была чем-то осмысленным: государство платило стипендию. Не бог весть какую, сто рублей всего, но на эти деньги можно было жить. А сегодня невозможно вообразить, что кто-то проживет на нынешнюю аспирантскую стипендию в 1500 рублей. Поскольку государство решать эту проблему пока не хочет, мы решили, что "Вышка" будет выделять деньги для 20 - 30 человек каждый год, которых мы будем брать в академическую аспирантуру. Будем платить 25 - 30 тыс. рублей стипендии в любом случае, будем втягивать в исследовательские проекты, где они еще столько же заработают. То есть у них будет полная возможность вести себя как аспиранты в других странах.

Эти инструменты применимы не только к Высшей Школе Экономики, заключил Ярослав Кузьминов: "При наличии определенной воли со стороны руководства университета, местной власти это реальные вещи".

Где выход

Но реальность между тем такова, что даже при максимальном напряжении сил у УрФУ очень мало шансов попасть в число мировых университетов, в особенности если методология ранжирования будет двигаться в заданном Times направлении. Между тем включение в рейтинги - это базовое условие формирования известности на международном уровне, а значит, увеличения числа "глобальных" студентов, преподавателей, исследователей, что в конечном счете и формирует ту среду, которая нам нужна.

Констатируем: вузовская наука в регионе разрушена практически полностью. Восстановить ее в каком-либо видимом невооруженным глазом объеме можно: а) сотрудничая с ведущими естественно-научными институтами УрО РАН (благо, реально работающие цитируемые ученые там пока есть); б) приглашая коллективы молодых ученых из-за границы (маломальская материальная база и финансирование, пусть и с многочисленными оговорками, созданы); в) формируя спрос на аспирантуру, без которой все перечисленные усилия будут тщетны; г) создавая стимулы, в том числе и материальные, для включения в новый тренд действующих преподавателей вуза.

Использовать выделяемый федерацией на реформу вузов ресурс для формирования качественно новой социальной среды крупных городов, где есть выдающиеся университеты, - прямая задача субъектов федерации и крупных городов. Если совместить его с другими, например вероятной "региональной экспансией" проекта Сколково с его особым налоговым режимом и интеллектуальным ресурсом, развитием бизнес-школы мирового уровня (концепция которой, разработанная для Свердловской области ВШМ СПбГУ, уже год как готова), может получиться фантастический результат.

Да, этого ресурса мало. Но значительная его часть сегодня используется неэффективно. Порядка трети (по данным ЕГЭ) поступающих в вузы, по данным проведенного ГУ-ВШЭ анализа, - хронические троечники и двоечники (против, например, 15% в Китае), то есть люди, использующие "непрестижные" вузы и специальности для получения корочек (причем платят за образование далеко не все: отстойные бюджетные специальности никто не отменял). Переход от специалитета на бакалавриат сократит расходы на этих людей. Ректор "Вышки" Кузьминов предлагает еще более радикальное решение - трехлетний бакалавриат, при котором в первые два года такой студент получает азы и социализируется, а третий год отведен на практические компетенции. Следующий логичный шаг - включение техникумов в состав вузов и превращение ПТУ из трех-четырехлетнего отстойника для социальных неудачников в краткосрочные годовые курсы практической профподготовки.

Все это высвободит дополнительный ресурс, который может быть направлен на реформу на региональном уровне.

* Основным источником данных и идей для статьи послужили доклад Общественной палаты РФ "Образование и общество: готова ли Россия инвестировать в свое будущее" и тезисы докладов ректора ГУ-ВШЭ Ярослава Кузьминова на Пермском экономическом форуме в сентябре 2010 года. Благодарим заведующего отделом информационных технологий Зональной научной библиотеки УрФУ Марка Акоева за помощь в подготовке публикации.