Сегодня рождается судебная контрреформа, считает судья Конституционного суда РФ в отставке Тамара Морщакова

- Как вы оцениваете сегодняшнее состояние судебной системы в нашей стране? Насколько кардинальны ее отличия от судебной системы, существовавшей в СССР?
- Общего ответа в одной фразе нет. Конечно, судебная система сейчас стала более развитой, у нас есть несколько юрисдикции (конституционная, арбитражная, юрисдикция общих судов), чего не существовало в советское время. Принцип единства судебной системы понимался тогда совсем иначе: все дела решал один суд, и все это по вертикали подчинялось высшему судебному органу страны. Теперь этот принцип провозглашается как единство применения и толкования закона, как единообразие судебной практики, как равная обязанность для всех судов применять Конституцию и другие федеральные законы. Единство основано на едином статусе судей, где бы они ни трудились в своей должности и в какой бы отрасли судебной юрисдикции ни были заняты. Кроме того, ставится вопрос о создании административных судов, прошел первое чтение в Госдуме законопроект о создании ювенальных судов, занимающихся делами несовершеннолетних.
Намного шире стал перечень вопросов, которые могут быть переданы на рассмотрение суда. Прежняя компетенция суда была очень узкой, тогда как сейчас практически любое действие, бездействие или акт (даже нормативный) любого органа власти могут быть обжалованы в суде. Такого раньше никогда не было. Ну и, наконец, в корне изменен статус судей. Здесь мы тоже продвинулись кардинально - правда, речь идет в основном о нормативных изменениях, которые в реальной жизни пока отражены недостаточно.
- Вы являетесь одним из авторов Концепции судебной реформы РФ, принятой Верховным Советом. Многие считают ее романтичной, идеальной, а потому и не очень исполнимой. Как вы полагаете, что на самом деле стоит за утверждениями о неисполнимости многих положений концепции?
- Она не романтична и даже не идеальна, потому что идеальная концепция должна была бы предусмотреть больше позиций. Она была ориентирована на минимально необходимое, что надо было бы сделать, чтобы суд стал похож на орган справедливого разрешения конфликтов, а не на одну из госструктур, которая может решать вопрос так, а может и иначе. Сказать, что концепция неисполнима, нельзя, и доказательством тому служат крупные достижения, которые мы имели на первом этапе судебной реформы и от которых теперь пытаемся отказаться.
Недавно я еще раз перечитала концепцию и пришла к выводу, что в ней содержится все, что предлагается ныне для усовершенствования судебной системы. Новые предложения рождены двумя обстоятельствами: во-первых, неудовлетворительной реализацией концепции (что предложено - не исполнено) и, во-вторых, негативным отношением к ключевому положению концепции - обеспечению самостоятельной судебной власти. И отсюда рождаются противоположные предложения, что когда-то, во времена старой судебной реформы, называлось контрреформой.
- А от каких достижений мы пытаемся сейчас отказаться?
- От очень многих. Мы отказываемся, например, от провозглашенной несменяемости судей, мы стараемся отказаться от суда присяжных. Недавно я была поражена мнением глубокоуважаемого и любимого мною писателя Айтматова, который сказал, что Европа должна нас простить за то, что мы будем отступать от ее представлений о справедливом суде, в частности от суда присяжных. Таких высказываний у нас много, они свидетельствуют о явном стремлении повернуть реформу вспять. Европа ничего нам не должна прощать, потому что мы взяли на себя обязательства соблюдать Европейскую конвенцию, в которой есть 6-я статья, требующая справедливого правосудия.
Хочу напомнить, что справедливое правосудие означает равное право на защиту своих интересов в суде, равный доступ к информации и к юридической помощи, в том числе и бесплатной. Справедливым может быть признан только такой суд, который обеспечивает рассмотрение дела в открытых, гласных процессах, являясь независимым и объективным. Вот вся совокупность понятий, которая образует справедливое правосудие.
Национальное законодательство в разных странах разное, и иногда не сразу можно понять, что именно в национальном законодательстве может быть отвергнуто с позиции конвенции. В Страсбургском суде масса жалоб не только против России, но и против стран со сложившейся системой демократии - Германии, Великобритании (я уж не говорю о Турции, которая лидирует). Россия сравнительно недавно присоединилась к этой конвенции и только начинает удивлять своих граждан возможностью защиты еще и таким образом. Но из решений Страсбурга нужно делать практические выводы, страна не должна надеяться, что больше никто не пожалуется на подобного рода нарушения, страна должна их устранять.
- В какой мере у нас решена одна из ключевых задач судебной реформы - обеспечение независимости суда?
- Конституция, можно сказать, идеально обеспечивает независимость суда через целый ряд норм: не только через провозглашение самой независимости, несменяемости и неприкосновенности судей, но также и через обязанность государства обеспечивать соответствующее финансирование судебной системы. Однако провозглашение судейского статуса должно быть обеспечено гарантиями его сохранения.
Судьи не должны постоянно чувствовать себя зависимыми от воли законодателя, от воли президента, от чьей-нибудь еще воли, которая может привести к серьезному изменению их статуса, который они получили в момент назначения. Если государство принимает нормы, допускающие, что через три года после назначения судья может быть не утвержден в должности без объяснения мотивов отказа, значит, государство не обеспечивает должного уважения к статусу судьи. Законодатель не имеет права отвергать конституционные принципы, определяющие независимость судей, и тем более распространять нововведения на судей, назначенных на совершенно других условиях.
- Судейское сообщество в нашей стране часто называют самым непрозрачным и упрекают в излишней защищенности. Так ли это?
- Мы до сих пор не знаем, как судья становится судьей. Формально он должен сдать экзамен и получить заключение квалификационной коллегии, на основании которого председатель Верховного суда РФ представляет его кандидатуру в соответствующее кадровое подразделение администрации президента. Никто не ставит под сомнение существование таких подразделений, но никто не знает, как они работают. Никто не знает, какие данные собирают на каждого судью, а собираются целые досье - "информационные базы", как их назвал сам президент.
В отношении судьи это недопустимо, так как эта информация - а кто проверит ее достоверность! - навсегда приклеивается к нему, как ярлык. На недавно состоявшемся съезде судей президент сказал, что ему известно, как эти базы "формируются": судья украл или у судьи украли - все равно замешан в краже. Такое досье продолжает существовать и когда судья уже работает. Все это имеет очень тяжелые последствия - ведь информацию собирают те службы, которые своим "местом дислокации" имеют ту же территорию, что и судья. Защититься от государства в суде при такой организации подбора судейских кадров очень трудно. Поэтому нужны четкие квалификационные критерии, в каких случаях кандидат на должность судьи получает рекомендацию, а в каких - нет. Таких критериев до сих пор нет, так что с кадрами не все в порядке.
- Какова, на ваш взгляд, ответственность самого судейского сообщества за то мнение о судебной системе, которое складывается у граждан?
- Судейское сообщество должно налагать на себя определенные ограничения, судьи не могут позволить вести себя так, чтобы кто-то заподозрил их в необъективном рассмотрении дела. Нельзя отступать от установленных правил, любые нарушения должны становиться предметом разбирательства судейского сообщества. Я имею в виду не коррупционеров, их следует привлекать к ответственности, и с этим нельзя спорить, но все другое - не преступное, но нарушающее процедуры (из-за лени, незнания, недостатка времени или от неправильности представления о своей роли как роли высшей власти над гражданами и пр.) - это все должно стать предметом разбирательства.
Судейское сообщество должно быть нравственной элитой и пользоваться заслуженным авторитетом. К каждому гражданину, пришедшему в суд за защитой, судья должен относиться с уважением, так как для этой миссии он призван на свою должность обществом. Нужна прозрачность судебной системы и прежде всего открытый доступ в суды: от самого нижнего звена до самого высокого, включая
Конституционный суд. Увы, проблема, как попасть гражданину в зал судебного заседания, до сих пор остается нерешенной.
- Многие специалисты обращают внимание на такую особенность правовой ситуации в России: с одной стороны, идет либерализация законодательства, с другой - ужесточение судебной практики. Можно ли здесь говорить о том, что правосознание судей отстает от изменений законодательства?
- Действительно, правосознание тех, кто применяет закон, порой оставляет желать лучшего. Причины этого многообразны, прежде всего они связаны со старой привычкой больше слушать начальство, чем закон. Поэтому, наверное, не помогают и хорошие законы.
- Вы совсем недавно участвовали в международной конференции по вопросам права. Какие правовые проблемы актуальны сейчас в мировом сообществе?
- Конференция, в которой я участвовала, была организована канадским посольством в Берлине. Круг участников был очень широк. Обсуждались в основном две проблемы, и, пожалуй, на сегодняшний день они наиболее актуальны. Первая - это проблема согласования интересов борьбы с терроризмом и охраны прав. Проанализировав развитие законодательства в разных странах, участники конференции пришли к выводу, что все явственней обнаруживается угроза неосновательного или слишком широкого ограничения действующих прав граждан в связи с потребностями борьбы с терроризмом. Государства стремятся обеспечить себе легкий путь борьбы с терроризмом, ограничивая права граждан, и это, без сомнения, проблема мирового уровня.
Вторая, тоже очень важная проблема - это проблема соотношения международно-правовых норм и конституционного регулирования на национальном уровне. Национальные конституции могут иначе толковать права своих граждан, и из-за этого нередко возникают противоречия. В частности, существуют такие позиции, которые не согласуются в решениях Конституционного суда в Германии и решениях Страсбургского суда. Между тем страсбургские прецеденты обязывают государства возмещать ущерб, причиненный в результате нарушения прав граждан, закрепленных на уровне Европейской конвенции.
Для нас проблема согласования конституционных ценностей на национальном и наднациональном уровне звучит не так актуально, как для европейцев, так как они в своем национальном стандарте часто превосходят международный. В развитых демократиях обеспечивается более серьезная защита субъективных прав. А нам сначала надо "дотянуть" до европейского стандарта в защите прав. Для нас сейчас важнее не спорить со страсбург-ской юрисдикцией, а взять на вооружение ее прецеденты и, используя толкования Страсбургского суда, обеспечивать совершенно определенный международно-правовой уровень защиты прав и свобод, потому что такой уровень гарантируют и наша Конституция, и взятые нами обязательства.
- Должна ли у судьи быть своя гражданская позиция?
- Это вопрос понятий. С моей точки зрения, гражданская позиция у судьи - это позиция обеспечения справедливого правосудия, потому что судебный процесс совершается не для того, чтобы участвовать в какой-нибудь политической дискуссии. Здесь не должны иметь место политические представления самого судьи, как, предположим, избирателя или как члена какого-либо гражданского сообщества. Гражданская позиция судьи должна абсолютно совпадать с требованиями справедливого правосудия, потому что, если правосудие несправедливо, это вообще не правосудие! В одном из решений Конституционного суда так и сказано: что правосудие, не отвечающее требованиям справедливости, по сути, таковым не является.

***
Досье
Тамара Морщакова родилась в Москве. Выпускница Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Доктор юридических наук, профессор. Заслуженный юрист Российской Федерации. Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Судья Конституционного суда Российской Федерации с 30 октября 1991 г. Заместитель председателя Конституционного суда Российской Федерации с февраля 1995 г. по апрель 2002 г.В настоящее время судья Конституционного суда в отставке, зав. кафедрой судебной власти и организации правосудия ГУ ВШЭ.