Большинство студентов педвузов хотят... работать в школе?

Исследование "Мониторинг образовательных и трудовых траекторий выпускников школ и вузов", проводимое учеными из Высшей школы экономики, необычно для нашей страны тем, что оно лонгитюдное (т.е. рассчитанное на изучение группы людей в течение многих лет). В таких исследованиях ученые обычно делают прогнозы и выдвигают гипотезы, а потом на протяжении многих лет их проверяют.

Сколько студентов, получив педагогическое образование, идут работать в школу? Десять процентов, говорят одни, ссылаясь на собственный опыт. Около двадцати, поправляют другие, ссылаясь на различные социологические исследования в области высшего образования. Двадцать пять, утешают третьи, ссылаясь на данные Минобрнауки.

Социологи и психологи задались вопросом, кто из студентов, только начинающих свое обучение, является потенциальной персоной "не с этого факультета", "не из этого вуза". Имелись в виду учащиеся всех специальностей — от юристов и экономистов до почвоведов и зоотехников.

Чтобы решить задачу, учеными был создан обобщенный "портрет" студента, который, вероятно, никогда не применит в жизни полученные в вузе профессиональные навыки. Оставалось посмотреть, сколько студентов на каких факультетах этому портрету соответствуют.

Конечно, любой декан может с уверенностью заявить, что он знает это и без всякой социологии. Но не будем торопиться. Опрос 3500 студентов в двух регионах — Республике Татарстан и Ярославской области — дал не совсем обычные результаты. Слово — авторам исследования.

Рассказывает Юлия Тюменева, кандидат психологических наук, преподаватель факультета психологии НИУ ВШЭ:

— Мы выделили среди студентов "группу риска". Этот термин родился в недрах клинической медицины, когда нужно было понять, какие факторы скорее всего приведут человека к возникновению того или иного заболевания. В нашем исследовании этот термин обозначает группу людей, которые с высокой степенью вероятности могут сменить выбранную ими однажды образовательную траекторию. Например, эти студенты выбирают профессиональную карьеру, специальность, факультет. А потом, отучившись, говорят — нет, мне это не нравится, пойду-ка я займусь чем-нибудь другим. В этих действиях при нашей системе образования есть определенный риск — и для них самих, и для вузов, в которых они учатся, и для общества.

Какие потенциальные "симптомы" неприязненного отношения к своей будущей специальности выделили исследователи?

Во-первых, многое зависело от того, знал абитуриент при поступлении хоть что-то о своей будущей специальности. Из 3500 опрошенных студентов всех специальностей 13% ответили прямо и честно: "Ничего".

Во-вторых, долго ли вчерашний школьник колебался, выбирая факультет? Почти треть респондентов (28,3%) заявили, что выбрали специальность меньше чем за месяц до поступления. Похвальная откровенность, учитывая, что таких студентов наверняка было больше. Ведь абитуриенты просто раскидывали по разным вузам результаты ЕГЭ.

В-третьих, оказалось важным, работают ли студенты во время учебы по другой специальности на полную ставку. Да, работают, и еще как. Это подтвердили 11% опрошенных. И наконец, ко всему перечисленному психологи прибавили еще показатель устойчивости интересов (склонен ли студент быстро менять свои предпочтения).

Теперь посмотрим, что получилось.

40% студентов педагогических специальностей оказались в "группе риска" хотя бы по одному параметру.

Много это или мало?

Социологи провели анализ "групп риска" на всех специальностях. Среди студентов-менеджеров и экономистов колеблющиеся составили 41%, среди студентов-юристов — 38%. Одним словом, будущим педагогам не на что жаловаться: у их сверстников, обучающихся по юридическим и экономическим специальностям, дела обстоят так же.

Разочарованных среди них столько же, хотя в последнем случае речь идет о престижных факультетах с высокими конкурсами. Результаты исследования доказывают: вчерашние школьники идут изучать педагогику отнюдь не потому, что получили слишком низкие баллы ЕГЭ. Будь это так, в "группе риска" оказались бы 60-70% учащихся педвузов. Вовсе нет! Больше половины студентов педагогических специальностей сделали свой выбор обдуманно и сознательно. Они действительно хотят стать учителями.

Этот факт подтверждается и результатами международного исследования TEDS-M ("Оценка качества высшего образования"), проведенного в России в 2008 году Международной ассоциацией по оценке образовательных достижений IEA, Центром оценки качества образования ИСМО РАО при участии МГПУ, Рособрнадзора и Минобрнауки РФ. В 2008 году 91% из 20000 будущих педагогов заявили, что выбрали специальность, потому что любят работать с детьми, 64% признались, что хотят "оказывать влияние на будущее поколение", а 59% считают, что у них есть талант к преподаванию.

Возможно, нам придется сдать в архив историю о том, что современные педвузы вынуждены подбирать людей, проигравших в игру под названием ЕГЭ.

Гораздо больше "случайных людей" ученые из НИУ ВШЭ обнаружили среди представителей других специальностей.

Например, на гуманитарных факультетах число колеблющихся составляет 51%. На факультетах, связанных с сельским хозяйством, — 56%.

Рекорд же поставили студенты инженерно-технических специальностей, у которых "группа риска" составила 57%!

— Этот результат подтверждается исследованием, проведенным нами в 2000-2005 годах в рамках эксперимента по ГИФО, — говорит директор Центра прикладных экономических исследований и разработок Института развития образования НИУ ВШЭ Татьяна Абанкина. — При анализе зачисления в вузы мы обнаружили, что именно на инженерно-технические специальности поступали ребята с наиболее низкими баллами.

— К сожалению, если 60% студентов педагогических специальностей остаются не в группе риска, это еще не значит, что они закончат вуз и пойдут работать по специальности педагога, — говорит Дмитрий Попов, кандидат социологических наук, преподаватель факультета социологии НИУ ВШЭ. — Есть множество факторов, которые в конце концов влияют на решение человека, оставаться ли ему в рамках выбранной профессии или поменять ее. И факторы эти не всегда связаны с образованием. С помощью нашей методики мы с той или иной степенью достоверности можем сказать, готов ли человек учиться и работать по этой специальности. Но когда он заканчивает вуз, включаются другие факторы — условия рынка труда, отношение окружающих к той или иной позиции, которую он займет в обществе... Кстати, по результатам международного исследования TEDS-M, только 20% выпускников российских педвузов хотели бы связать всю жизнь со школой. И еще 21% решительно заявили, что никогда не будут работать учителями. Остальные взвешивают шансы на будущее. Каковы эти шансы?

...На будущий год социологи из ВШЭ снова придут к опрошенным студентам. Будут снова задавать им вопросы. Но один вопрос все равно останется незаданным. И это — главный вопрос. Если 60% студентов-педагогов действительно хотят стать учителями, почему никто не помогает им осуществить мечту?

Подробности

За последние годы во всем мире запущено немало социологических проектов общенационального значения для изучения жизни, учебы, работы школьников и студентов.

Важную роль среди них занимают Youth Cohort Study (YCS), Longitudinal Study of Young People в Англии (LSYPE), Longitudinal Surveys of Australian Youth в Австралии (LSAY), National Education Longitudinal Study (NELS) и др. В центре внимания социологов — большие группы подростков и молодых людей. Социологи на протяжении многих лет создают "портрет" целого поколения. Такие исследования называются лонгитюдными. Первый лонгитюдный проект "Университет и далее" был запущен в 70-е годы. Для него были взяты студенты второго курса и выпускники, проведен анализ их ожиданий и их реальных возможностей после вуза.

В конце 70-х в США стартовал длительный социологический проект NLSY-79, в ходе которого ученые сначала опрашивали молодых женщин, а потом следили (и продолжают следить) за жизненными траекториями их детей. Людям, родившимся в начале 80-х, уже по тридцать лет, но проект продолжается, и, возможно, когда-нибудь на вопросы социологов будут отвечать их собственные дети.

Социологические опросы такого масштаба позволяют вскрыть глубинную связь между фактами и явлениями, которые на первый взгляд кажутся случайными совпадениями. Масштабные лонгитюдные исследования очень дороги, но их результаты способны стать уникальным ресурсом содействия государственным ведомствам, ответственным за политику в сфере образования, здравоохранения, труда.

Такого рода проекты существуют практически во всех развитых странах — США, Великобритании, Австралии, Германии. Важно, что в этих странах на основе таких длительных научных исследований принимаются решения государственного уровня.

В 1992 году при участии Университета Северной Каролины (США) и Института социологии РАН в России был запущен длительный проект "Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения" (RLMS). В 2009 году НИУ-ВШЭ начала другой крупный лонгитюдный проект — "Мониторинг образовательных и трудовых траекторий выпускников школ и вузов". В ходе этого проекта собирается подробнейшая информация о школьниках и студентах, их семьях, образовании, работе, социальном и материальном статусе их семей.