Нет причин для оптимизма

Последний мировой кризис продолжил ряд бизнес-циклов, которые не связаны с традиционными шоками спроса, предложения или производительности. Возможно, следует уже говорить о финансовых циклах. Первые подобные кризисы в 1990-е и нулевые годы были не столь глобальны и масштабны, они были преодолены с помощью жертв в ряде стран в форме дефолтов или бюджетных вливаний в финансовую сферу. Сегодня всем уже ясно, что кризис 2007-2008 годов перешел в устойчивую депрессию и пока нет признаков грядущего в скором времени подъема. Их и не может быть, поскольку с причинами этого типа кризисов никто и не начинал бороться.

Принятые меры не дали пока довести дело до дефолтов, дали передышку ведущим финансовым институтам, но пожар потушен не был. Глубинной причиной этих событий было накопившееся в начале 1990-х годов в западных странах убеждение, что в историческом противостоянии Рынка и Государства, Экономики и Социального доля Государства и Социального давно превысила меру, которую могла выдержать Экономика. Как следствие, к власти в эти годы пришли Р. Рейган, М. Тэтчер, консервативные партии, начавшие пересмотр социальных программ и дерегулирование экономики.

Однако приемлемая мера де регулирования вряд ли тогда была кому-либо известна (как, впрочем, и сегодня). В итоге дерегулирующий экстаз в финансовой сфере был таков, что джинн свободного Рынка уже к концу 1990-х оказался на свободе, но никто не мог предсказать, чем это кончится. Веками создававшаяся строгость и надежность этой сферы, традиционно скроенной из огромных банковских матриц, находящихся под контролем государства, обладающих гарантиями государства, несколькими степенями защиты от потрясений, была быстро дополнена созданием еще более огромной "теневой банковской системы". Последняя включила в себя огромное число финансовых учреждений, получивших права на многие неконтролируемые банковские операции и захвативших основной объем финансирования оборотного капитала, причем не деньгами, а пакетированными займами, секьюритизированными инструментами, экзотическими деривативами с обещаниями заплатить "в случае чего".

Фактически в ценные бумаги и деривативы были превращены долги (покупателей домов, товаров длительного пользования и т.д.), накопленные за три десятилетия длинных волн процветания. Эти волны были, в свою очередь, следствием предложенного "теневыми банками" "кредита без границ", с минимальными залоговыми обязательствами или вообще без них. Т.е. был осуществлен процесс максимальной диверсификации рисков. Все это изменило структуру индивидуальных портфелей (например, в США их около 50 млн), в которых быстро росла доля рисковых активов. "Теневая система" создала огромный объем несбалансированных портфелей, возможность перекрестного субсидирования через различные сектора, включая маргинальные, инвесторов в несуществующие блага, цепное размножение производных от производных. Возникло глобальное пространство экономических призраков, летающих сквозь границы и радующих своих владельцев временными доходами, возникшими не из реальных производств, а из этих полетов.

В прошлом чем дальше уходили деньги от своей изначальной золотой основы, тем больше это утрачивание ими реальной ценности компенсировалось ценностью доверия в финансовые институты. Доверие стало альтернативой золоту. Финансовый кризис ― это кризис доверия, кризис ослабляющийся или усиливающийся, но уже не исчезающий. Дерегулирование выпустило джинна из бутылки, а заодно и дух разрушения бизнес-этики, накопленных доверительных правил бизнес-практики, бизнеса с массой злоупотреблений, мошенничеств. Случилось это в то время, когда ИТ-революция превратила движение денег в электронные импульсы, принимаемые любым терминалом в любой точке мира. А "теневая система" создала еще и неразличимость "хороших" трансакций от "плохих". Глобальная финансовая система, в которой неразличимо реальное и фальшивое, оказалась переполненной рискованными активами.

Доверие ― кислород инвестиций. Инвестирование ― всегда риск, а при потерявшей доверие финансовой сфере ― очень большой риск. Джинна, вероятно, нужно возвращать в бутылку. Но как? Усилий национальных регуляторов уже не хватит, а эффективный международный регулятор ― пока несбыточная мечта. Более того, национальный регулятор, имеющий большие валютные резервы, смотрит на них со страхом: а верно ли выбрана резервная валюта (валюты)? Главной константой стала неизвестность. Исчезли альтернативы, которым можно надолго довериться (доллару? евро? юаню?).

В разгар кризиса происходил рост спроса на кредит от старой банковской системы. Но десятилетия "кредита без границ" уменьшили ее мощь, сделали спрос, раздутый этими кредитами, слишком большим для ее возможностей. Поэтому не происходит перезапуск механизма спроса, запуск экономического роста. К этому добавилось еще одно обстоятельство.

Эпоха "кредита без границ" понравилась сотням миллионам домохозяйств, особенно среди более темпераментных и менее богатых народов. Легкомыслие жизни не по средствам привело их к жизни в долг и мифу о том, что за "бесплатные завтраки" заплатит государство или мощная коалиция государств (Евросоюз, например: точь-в-точь как у наших ленивых ― "Европа нам поможет!"). Сегодня выясняется, что другие за эти завтраки платить не хотят, залоговые требования ужесточились, долги съедают и долго будут съедать текущий доход, спрос сжимается, масштабной рекапитализации активов не происходит, мощности недогружены, и инвестиции теряют смысл. Игры с дерегулированием в 1990-е годы привели к тому, что победу празднует сегодня вновь Государство. А хорошо ли это? Столетние уроки не приводят человечество к мудрости ― к соблюдению ничьей между двумя равновеликими силами ― Рынком и Государством. Так что причины того, что стало новой регулярной бедой мировой экономики, не устранены. Беда продолжается, и она сказывается и будет сказываться на открытой сырьевой экономике России.