Бегом от марксизма

В 1990 году вместе со своим коллегой, преподавателем МГУ Ярославом Кузьминовым мы прогуливались недалеко от моего дома - в сквере на Большой Пироговке, где находится памятник Льву Толстому. Не замечали, как проходил час за часом. Тема разговора слишком волновала обоих. Обсуждали, как создать в России экономический колледж, который мог бы работать на уровне лучших мировых образцов. Нам, наверное, лучше других было известно, что экономический факультет МГУ, где мы работали, превратился к тому времени в оплот ортодоксального марксизма. И мы понимали, что жутко отстали и настоящей экономической наукой здесь не пахнет. Впрочем, задача создать принципиально новое учебное заведение выглядела утопией: как, какими силами, на какие деньги?
Но мы с Кузьминовым, порассуждав, все-таки начали действовать. И не без результата. Ровно 10 лет назад, 27 ноября 1992 г., Егор Гайдар, исполнявший тогда обязанности премьер-министра, подписал постановление о создании Высшей школы экономики (ВШЭ). Однако в смысле материальной базы школа стартовала с полного нуля. Сначала несколько комнат предоставил Институт экономики РАН. Затем помещения стало выделять Министерство экономики, которое вступило во владение несметным наследием Госплана СССР. Первым настоящим нашим учебным корпусом стало здание бывших курсов Госплана в Малом Гнездниковском переулке, потом добавились другие. Поскольку школу создавали люди, занимавшие в разные годы пост министра экономики - Александр Шохин, Яков Уринсон, ваш покорный слуга, - некоторые возможности по наращиванию основных фондов были. И хотя до сих пор норматив обеспечения студентов учебными площадями у нас не выполняется, главное - учиться есть где.
Ярослав Кузьминов стал ректором школы. А первыми преподавателями - наши коллеги по экономфаку МГУ, которые, как и мы, сбежали от марксизма. У нас был замысел с самого начала учить студентов тому же, чему обучают в лучших университетах мира. Поэтому ВШЭ установила связи с университетом "Эразмус" в Роттердаме, с университетом "Париж-1", с Лондонской школой экономики. Последняя, кстати, известна еще и тем, что ее профессора часто выступают в роли советников английского правительства. Мы также старались занять подобную нишу. По крайней мере, подготовка таких важных вопросов, как реформа образования, административная реформа, программа "Электронная Россия", ведется с участием специалистов нашей школы.
Нам хотелось, чтобы ВШЭ была свободна как от "родовых" пятен советского образования, так и от издержек первых лет рынка. В результате талантливые, но бедные, одаренные, но провинциальные практически оказались отрезанными от качественного высшего образования. Мы строили школу с пониманием этой проблемы. Теперь могу заявить: у нас практически невозможно поступить за взятку. Люди, которые принимают экзамены, не соприкасаются с поступающими, имея дело только с зашифрованными письменными работами. "Серое" репетиторство почти вытеснили серьезные платные подготовительные курсы. В числе первых из столичных вузов мы начали проводить Единый государственный экзамен - это также звено борьбы с коррупцией.
Ну а главное для меня - то, как складывается жизнь студентов школы. Вот, скажем, один из них - Алексей Хрешков. Окончил школу в Рязани с золотой медалью. И согласно нашим правилам, как победитель Всероссийской Олимпиады по экономике был принят без экзаменов. Причем в одно из самых сложных и престижных наших подразделений - Международный институт экономики и финансов (МИЭФ), созданный совместно с Лондонской школой экономики. Мало того, ему сразу была назначена стипендия, полностью покрывающая стоимость обучения в МИЭФ. Надо полагать, этот момент был достаточно важен для Алексея, родители которого - обычные инженеры с соответствующими зарплатами. Алексей уже дважды попадал в двадцатки лучших, обучающихся по так называемой Внешней программе Лондонского университета. Притом что конкурентами у него было 7,5 тысячи студентов со всего мира.
Мне нравится название "школа", на котором, собственно, я и настоял. Дурная привычка, появившаяся в последние годы: каждый вуз стремится громко назвать себя университетом или академией. Мы же не собираемся заниматься тем, чтобы присваивать самим себе всякие звания: пусть наши заслуги и наш уровень оценивают другие, И хотя в 1997 году мы стали государственным университетом, но свое прежнее название сохранили....А наша давняя прогулка с Кузьминовым в сквере на Большой Пироговке сейчас превратилась в некую легенду, если угодно - часть эпоса нашей школы. Я как-то пытался студентам пересказать ее. Они замахали на меня руками: знаем, наслышаны. Значит, у нас уже есть вполне семейные истории.