Подпоручик Киже - автор нового стандарта по литературе (окончание)

Окончание (начало см. 8.08.03)

В майском обсуждении очередной версии образовательного стандарта, организованном ГУ-ВШЭ и РОСРО, приняли участие: Кузьминов Я.И., Болотов В.А., Сабуров Е.Ф., Пинский А.А., Чертов В.Ф., Митрофанов К.Г., Лавлинский С.П., Аркадьев А.Г., Кутузов А.Г., Поливанов К.М., Абелюк Е.А., Шапиро Н.А., Волков С.В., Юганова Ф.С. и др.

Кузьминов Я.И. Я привлек бы внимание, коллеги, к альтернативному подходу, который Шапиро заявила: должно быть жесткое ядро, должны быть большие рекомендательные списки двух видов: первый - с авторами для тех, кто у этого автора все или почти все читал. А второй - для некоторого промежуточного уровня литераторов, преподавателей, учителей литературы, которых, к сожалению, у нас очень много. Это паллиатив. Каким образом построить Стандарт по этому поводу, это очень интересная проблема. И очень мне не понравилась замечательная идея, что об остальном пусть думают начальники. Начальники, не беспокойтесь, - они за вас подумают. Эта забота проявится в рекомендованном учебной программе и учебном плане, который будет утверждать абсолютно никому не известный чиновник Минобразования. Что он туда запишет, то и будет по всей России. Я с этим категорически не согласен. Организация образовательного процесса предполагает систему фильтров, к сожалению. Ведь у нас и сейчас есть система фильтров, и Стандарт - это некий ограничитель этих фильтров. Мы должны задать их предсказуемость для людей, которые поступают на следующий уровень образования, и очень хотелось бы, чтобы это делали профессионалы, а не неизвестные чиновники.

Болотов В.А. Дай слово неизвестному чиновнику.

Кузьминов Я.И. Я сейчас дам слово известному чиновнику, который по должности отдувается за всех чиновников неизвестных.

Болотов В.А. У меня много пересечений с Надеждой Ароновной. Первое. Я по роду своей работы прослушал все группы разработчиков Стандартов. Сам математик. "Удовольствие" получил очень большое.

Кузьминов Я.И. Особенно от математики.

Болотов В.А. Математики, химики доставили большое удовольствие, технологи и т.д. Но давайте разведем все-таки несколько моментов. Мы как-то в одной куче обсуждаем все: и аспект знания, и нравственно-этические сюжеты и т.д. Я вам скажу, нравственно-этические аспекты зависят от учителя на 99%. Я могу те же сюжеты из "Тараса Бульбы" прочитать и дать рефлексивное отношение к этому, не делать вид, что дети не видят, как из огня руки торчат, по ящику они сегодня увидят в сто раз хуже ужастики. Поэтому вопрос - а как учитель это организует? И в этом плане не просто изучать, поэтому я бы разорвал два момента, потому что этические вещи - это сложный сюжет, и Стандарт к этому имеет, конечно, отношение, но уверяю вас, на любом произведении можно учить и добру, и злу. На Библии можно учить фашизму. Дайте мне страницу текста, и я подведу автора под виселицу.
Но я говорю про стандарты, которые связаны больше с знаниями, менее с навыками и целями. Первая цель школьного образования - это все-таки преемственность времен и поколений. И в этом плане наши дети должны знать тексты, которые знаем мы, которые ценны для нас, которые составляют часть нашей культуры или субкультуры. Отсюда вся идея Золотого Фонда. Любой стандарт - это некоторый консенсус, основанный на традициях существующих. И в этом плане традиции у нас есть. И второй момент. Я бы сравнивал не две белых книги, а то, что сегодня существует, шаг вперед: это позволяет сделать шаг вперед Надежде Ароновне, вот этот текст, по сравнению с тем, что у нее было, или нет? Кстати, для большинства учителей, как у математиков говорили в свое время, материя первична, сознание вторично, а нам лично безразлично. И в этом плане, ребята, вверху шумит, а внизу тихо, только шишки иногда падают. Упадет ли шишка или спокойнее будет обычному учителю от этого нашего хода, потому что мы как-то, на мой взгляд, демонизируем немножко проблему. Как проверить знание Золотого Фонда? Вот тут вопросы типа а) и б) вполне уместны. Дается стихотворение с пропущенным словом, парадоксальным словом, не логически выстраиваемым, напиши слово, какое слово пропущено, или в каком произведении ключевую роль сыграло пролитое подсолнечное масло? Почему нет? Нет, я к чему говорю, я сейчас не обсуждаю. То есть в этом плане знание Золотого Фонда - знание наизусть текста, он читал его, не читал, читал подделку "Дрофы", комментарии, вы знаете, сейчас Интернете, на прилавках очень много сочинений по любому произведению на любую тему, и вот надо заставлять читать тексты, а текст читать нужно не по принципу героев - кто с кем, а по принципу "вкусных" моментов.
Второй момент, который я хотел отметить. Для чего нам школьное образование, наш Стандарт? Мы живем в едином европейском доме, мы живем в мире, и поэтому как можно обойтись без зарубежки, я, честно говоря, не очень понимаю. То мы английский вводим со второго класса, на чем мы будем учить, на Pigeon English, Computer English? Если там не будет зарубежной классики? Но классики, не нами выбранной. Не плачь про "Хижину дяди Тома", потому что никто не знает в США Гарриет Бичер-Стоу. "Хижина дяди Тома" - не есть американская ситуация. То есть в этом плане Золотой Фонд - Золотой Фонд, а не то, что мы считаем нужным по этому поводу, если мы хотим жить в одном мире, в одном доме. Как проверять знания этого фонда? Так же. Читал ты текст первоисточника или не читал. Извините, Золотой Фонд просто либо ты читал его, либо ты не читал, либо ты берешь книжку "Дрофы" и используешь то, что кто-то в "Дрофе" написал по этому поводу. Читал - не читал, проверка эта вполне возможна.
Третий момент. Понимать себя и других - задача литературы. Мы берем наше произведение; там есть проблемы, значимые для ребенка. Возрастосообразность текстов - один из критериев для отбора этого Золотого списка. Проверять это можно, на мой взгляд, сочинением. Если Золотой Фонд у нас будет минимальный, условно говоря, 100 произведений на всю школу, то сочинение можно писать на любые темы, связанные с пониманием, по любимому писателю, любимому произведению, которое может находиться в рекомендованном списке, а может не находиться вообще. Я могу тему нравственности человека обсуждать на куче авторов и текстов.. В этом плане для меня сочинение - открытая тема.
Когда мне приходилось писать сочинения, я все время спасался свободными темами, у меня были любимые авторы, которые не попадали в школьный курс.
У меня глубокое убеждение - наш ход со стандартами, который мы сейчас делаем, глубоко порочен. И нам нужно следующее поколение стандартов. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, пусть эти стандарты будут чуть лучше, чуть хуже, главное, чтобы они учителю позволяли жить чуть лучше сегодня. Стандарт - это основные линии, чему должна школа содействовать, что она должна обеспечить. И второе, главное направление, куда мы идем, - нравственность, толерантность. Для меня вот ситуация особого внимания, Ярослав, тут я с тобой полностью согласен, это содержание контрольно-измерительных материалов, что мы будем спрашивать, проверять. Это окажет на школу гораздо большее влияние, чем перечень сотни или двух сотен произведений. Поэтому по Стандарту я бы принял предложение: с учетом этого обсуждения попытаться "поженить" белую книгу и вторую книгу, но пусть это делают профессионалы. А вот на следующий момент, Ярослав Иванович, я был бы очень заинтересован, если бы РОСРО организовал обсуждение нашего эксперимента с литературой, с экзаменационным материалом по литературе; мы бы всем просто раздали эти материалы, но это, наверно, на сентябрь.

Кузьминов Я.И. Спасибо, Виктор Александрович. Я все-таки не удержусь от того, чтобы не сказать, что я не согласен с тем, что такие вещи, как набор произведений, - это проблема профессионалов. Это проблема профессионалов как преподавательская. А если мы говорим о коротком списке, это выходит далеко за круг филологов.
Итак, у меня получились две вещи. Первая - это перечень; все-таки, если мы вынуждены работать по технологии списка, давайте определимся, по каким критериям мы произведение в список включаем: это может быть рубежное культурное значение, как, к примеру, Шекспир для английского языка, а Пушкин для русского, - не просто культурообразующие - языкообразующие фигуры. Вторая проблема - это ценность. Ведь еще раз повторю свою точку зрения, коллеги, на мой взгляд, литература - самый ценностнообразующий предмет в школе. Вот если это не делает литература, ожидать, что это делает история с ее дидактизмом и нарочитым отталкиванием учеников от этого дидактизма я бы не стал.
Третье - это язык. Я слушал дискуссии относительно ряда произведений. Есть в русской литературе такие противоположные точки - Лесков и Чернышевский. Я Чернышевского бы выкинул из программы только за то, что там на удивление похабный язык. Он очень плохо пишет. Я прочел все, поскольку занимался народничеством. Более ужасного, более вязкого языка, запутывающих фраз, запутывающихся в себе самих, просто нет. Я очень люблю Белого, как и Велимира Хлебникова, но я боюсь, что по критерию языка оба не проходят в школе. А если мы Хлебникова хотим свести к "Смехачам", то, извините, это не Хлебников, и зачем его тогда теребить. Тот, кому он нужен, кто до него дозреет, - он сам до него дойдет. Вот критерий языка, мне кажется, регулярно забывается, он на инстинктивном уровне филологами ощущается, но он должен быть поставлен в список критериев, внятно, гласно поставлен. Я совершенно согласен с выступлением Надежды Ароновны, потому что мы должны противостоять напору клиповой культуры. И в этом отношении, я считаю, да, нужно без всякого сомнения оставлять в первую очередь Золотой Фонд.
Следующий критерий - это поддержка других предметов. Ну, например, дополнение историей - классический пример: Толстой, Пушкин.
Дальше - образное мышление - эстетическая составляющая литературы, литературного произведения. Тоже исключительно важная штука, которая, в общем, регулярно забывается. Это уже не язык, не сам по себе язык, это действительно образ, и если мы ребенка не научим образному мышлению, если мы не покажем ему, как это прекрасно, то литература свою функцию не выполнит.
Вернусь к ценностям. Какие наборы ценностей мы воспитываем? Здесь проблема выходит за круг дееспособности литераторов. Есть наборы, вот я написал три набора ценностей, произвольно, можно 5 или 6 написать: противостояние, групповое сознание, свой-чужой, ненависть, революция, насильственное ниспровержение чего-то. Есть очень высокие произведения, круто замешанные на этих ценностях. Каждый раз, когда мы говорим о ценностной функции литературы, мы, мне кажется, забываем о том, что кроме набора одних ценностей, есть другие, и я считаю, что этот набор ценностей должен искусственно ограничиваться.
Следующий набор. Это сострадание, толерантность, компромисс, готовность уступать, любовь к ближнему - это Лесков, Платон Каратаев, масса, в русской литературе. Мне кажется, что этого элемента у нас очень мало в школьной программе.
И наконец, есть третья линия, это ценности свободы, выбора, самоопределения, ответственности за свои поступки, то, что Сабуров как-то называл буржуазным сознанием, позитивным буржуазным сознанием. У нас человек, зарабатывающий своим интеллектом, возвышающийся своими трудовыми усилиями, - он не герой. У нас герой - это "Два капитана", это тот, кто летает на Северный полюс, вот тот, кто строит здесь - он не герой.

Волков С.В. Уважаемые коллеги, я тоже школьный учитель, стаж работы гораздо скромнее, чем у Надежды Ароновны, 12 лет, и 9 лет я являюсь редактором, школьным редактором газеты "Литература. 1 сентября" и читаю очень много учительских материалов из разных городов и сел нашей страны и имею представление о том, как идет литература в разных школах. Я знаю лично многих из тех, кто делал этот Стандарт. Я четко знаю, что я хотел сказать, сюда идя, и у меня параллельно появилась вторая мысль, очень важная, я не могу их примирить. Первая мысль такая. Мне очень не нравится лицо литературы, которое предложено увидеть ученику основной школы с 5-го по 9-й класс. Чем оно мне не нравится? Я тоже, как Надежда Ароновна, исповедую принцип, что самое главное - научить ребенка по-честному понимать, что написано. Можно спорить, да, есть Шолохов, но вам скажут - есть и Ахматова, ну давайте мы посмотрим: из Ахматовой оставлено 3 патриотических стихотворения; из Блока - стихотворение "Россия"; нет, например, автора, который для детей в этом возрасте ну просто ключевой из поэзии - Гумилев с его романтикой. Я бы охотнее почитал, честно говоря, "Три толстяка" Олеши, и вот советский период прекрасно можно на нем дать... Одна повесть Белкина - это все равно Пушкин, но это не весь Пушкин, и если там нет ни одной сказки Пушкина, о каком соответствии возрасту можно говорить? Вообще ни одной литературной сказки. Но я с ними должен читать "Россию" Блока.
Вторая моя мысль: как получается, что выходит продукт, совершенно никому не нравящийся? В результате к 9-му классу при таком наборе произведений - отсутствие удовольствия у ребенка при слове "литература". Составляя Стандарт и вообще рассуждая сегодня обо всем комплексе проблем, мы постоянно врем сами себе. Мы врем, что у нас в школах учителя идут на концентрическую систему. Ее не берут, потому что невозможно за два года изучить литературу от Пушкина до Чехова, и в 9-м классе все начинают историко-литературный курс. Написаны учебники уже, изданы, под новый курс, куда запихнута вся литература в 10-й класс. Получены, наверно, за это деньги, сделаны методички - школа живет по-своему. Надо записать в журнале, что я прохожу по концентрической программе, я запишу, но буду проходить по линейной, потому что понимаю, почему это происходит. Мы врем, что мы читаем "Тихий Дон", не читают "Тихий Дон", чего это обсуждать? Мы врем, что учителя хотят единый экзамен. Но мы Стандарт пишем не на пустом поле, мы не свободны, а может быть, действительно надо в Стандарте первых сделать три строчки, а не две страницы, но ведь и в других предметах есть формат. Те, кто делает Стандарт, так же, как те, кто делал 500 тем сочинений или ЕГЭ, выполняют задание, которое придумали не они, и мне их искренне жалко, что они в этом участвуют. Но они прекрасно понимают, что это тоже разумный конформизм, который, может быть, спасет литературу в школе. Но все-таки, как получается , что Стандарт, который так не нравится всем, выпущен?

Пинский А.А. Вопрос ключевой. Днепров, руководитель группы разработчиков, Шадрикова, соруководитель, Болотов, который взял на себя ответственность и руководство вторым поколением разработчиков, - все разводят руками и ссылаются на разработчиков-методистов. И в этом смысле матрешка переворачивается. Но я вам передаю ответ, и включение "Тихого Дона" сделано изнутри специалистами.

Волков С.В. Значит, профессиональное сообщество поставлено в такие рамки, что оно само себя выпороло. Хлестакова нет, ревизора нет, а мы уже все в нужных позах стоим, мы уже сочинили Единый Экзамен, где спрашиваем, на каком плече была родинка у Элен. Мне дети предложили очень остроумные ответы, между прочим: на правом, на левом, на обоих, на обеих...
Я не уверен, что та группа, которая сейчас вдруг назначится на две недели что-то сделать радикальное - ей предложено почувствовать себя свободной от базисного учебного плана... Количество часов нас не интересует, можно написать 50 авторов зарубежной литературы отдельными строчками, почему учителя не читают литературу XX века? Ну как можно ее прочитать, если мы не добираемся, мы не успеваем добраться до нее. Мы можем записать их всех туда поименно и обозначить списки произведений того же Бродского. Учителю надо предоставить свободу. Но, с одной стороны, мы делаем Стандарт, где мы заявляем цели, одновременно, параллельно копаем тоннель Единого Экзамена.

Кузьминов Я.И. Волков говорит очень важную вещь. Не раз уже здесь повторяется идея, что мы в прокрустовом ложе выделенных часов. Пока этого нет. Стандарт не утвержден. Я уже сказал, что, на мой взгляд, литература, математика и история есть корнеобразующие вещи для школы. Мы скажем: извините, мы в выделенное количество часов не укладываемся, нельзя дать нормальную литературу в это количество часов. И тогда будем бороться, опираясь на ваше мнение.

Волков С.В. Этот вариант Стандарта обязательно нужно редактировать. Ведь смотрите, что получается: мы хотим уложить внутри концентрической трехлетней программы литературу, в два года. Это делается за счет спускания произведений традиционных, так сказать, старших классов, в 9-й класс. Начинаются танцы. В национальной школе я вообще не знаю, как. В основной школе предложено изучать во фрагментах "Отцы и дети", "Войну и мир", "Преступление и наказание". Эта школа кончается 9-м классом, я напоминаю. Русские дети в 10-м классе испытывают трудности при чтении этих произведений, в национальной школе они должны пройти их в 9-м классе. Почему все это делается? Почему опять основная школа будет начинаться с Пушкина, а не со второй половины XIX века, как это было раньше? Потому что разгрузка идет не тем способом, надо разгружать старшую школу за счет двух вещей. Мне не надо, чтобы ученик 9-го класса знал, что такое сентиментализм и романтизм, мне надо, чтобы он при слове "литература" сказал - мне это интересно, я готов этим заниматься. Вот когда он занимается на интересе, то 10-11-й класс идут гораздо быстрее и интенсивнее, и если к "Мертвым душам" я прочел все повести Гоголя в основной школе, а на это время есть, я прочел все "Повести Белкина" и еще много чего из Пушкина к "Евгению Онегину", а на это время есть, если созданы вертикали для каждого автора внутри основной школы. И тогда, если этими идеями, например, я, воодушевленный, вдруг в страшном сне возьмусь за какой-нибудь стандарт, то наверно, я буду это там воплощать. Мое выступление без конца, потому что, я еще раз говорю, я уважаю очень многих людей, кто над этим работает, и искренне не понимаю, как получается вот этот вот фантасмагорический результат.

Абелюк Е.А. Я обратила внимание на то, что все преамбулы, все вступительные части, где обозначается целеполагание образования, стали строже и проще. Меньше стало трескучести, авторский коллектив работал, учитывая критику. Посмотрите, в какую ситуацию мы попадаем: мы начинаем критиковать разработчиков Стандарта, какой бы список литературы они нам ни дали, большой ли, маленький, мы все равно их критикуем, и так будет всегда. Потому что в любом случае, как только речь заходит о списке, мы попадаем в поле субъективное.
Почему же в конце концов случилось так, что стандарт сводится к списку?
Давайте посмотрим, я думаю, тут несколько причин. Практически остались те же авторы, но в основном у них уменьшено число произведений, то есть на самом деле, как мне представляется, действует традиционное для нашей школы желание, понимая, что мы хотим научить читать и научить понимать, дать историю литературы. При этом мы даем не столько историю литературы, сколько историю идей, как мы привыкли это делать. И далее, если мы, оставляя тех же авторов, сокращаем число произведений, то мы с этими авторами, естественно, знакомимся гораздо поверхностнее, мы не воспринимаем данный художественный мир как художественный. Мы не чувствуем этого своеобразия, мы не успели в него войти, мы не успели им заразиться, мы не успели им увлечься, нам опять это скучно, в нас опять впихивают знания. Это, наверно, одна причина того, что мы все-таки стремимся идти экстенсивно, а не интенсивно, дать список шире, а не пойти вглубь. Другая причина чисто формальная. Посмотрите, нам Стандарт нужен для чего? Ну, во-первых, мы живем в ситуации вариативных программ, у нас существуют разные программы. Но нам предстоит экзамен, и мы должны спросить с детей, с учителей. Но получается опять - авторы Стандарта разрабатывали стандарт в общем-то в ситуации, когда не решено, какой будет экзамен.
Что касается экзамена, тесты не пройдут. Сочинение - да, но возможен экзамен с открытым заданием, допустим, испытуемому предложена какая-то миниатюра Пришвина, которую он не читал раньше, но он как читатель будет разбираться в этой миниатюре, и мы будем оценивать это чтение, почему сделать не так? Почему не ввести со временем, хотя это очень сложный процесс, дескриптивную оценку, описывающую разные параметры работы ученика и учителя? Но тем не менее, такая система будет работать на повышение уровня образования.

Поливанов К.М. Первое - о том, что должно быть вычеркнуто. Свое выступление разделю на две части. Мы не можем требовать от детей учить прозу наизусть. "Тихий Дон" оказывается фактически главным представителем литературы XX века. Действительно, нужно менять в принципе поворот нашего обсуждения, обсуждения того, что должно содержаться в Стандарте. Если мы работаем под результирующее связное, логичное, разумное сочинение, должен быть один путь чтения, если мы работаем под некоторое ознакомление с набором фактов, то другой. И по-моему, все-таки литература в школе не должна превращаться в ознакомление с набором фактов, а если не должна, то что такое вообще изучение фрагментов? Но, может быть, действительно в Стандарте стоит оговорить некоторый общеобразовательный набор сведений, ну, например, о том, что Пушкин жил раньше Толстого. Не уверен, что нужно для всех писателей-классиков, подробное знание биографии: понимание важнее. На выходе проверка должна строиться на знании текстов, умении связно письменно излагать свои соображения и подкреплять их материалом литературного произведения.

Аркадьев А.Г. Дело в том, что вторая редакция Стандарта, которая сегодня обсуждается, была сделана в результате всенародного обсуждения и профессиональной экспертизы. Вот та белая книга, которая, кстати, и разработчикам нравится больше, большинству, на эту книжку 68 регионов, 24 института повышения квалификации региональных, 8 крупнейших российских педагогических университетов плюс Московский государственный университет, Санкт-Петербургский государственный университет, Департамент образования Москвы, около 100 школ московских и еще 10000 учителей нашей страны - дали на эту белую книжку свои замечания. В том числе, по литературе общее количество замечаний составило 6,25 печатных листов, то есть это толстая книга. Коллектив формировался в течение трех месяцев. Обсуждение проводилось Московским Комитетом образования, были выделены, причем официально выделены ИПК Москвы, лучшие московские учителя. Почему такой результат? Ведь все замечания были учтены. Дальше получился материал. Он может нравиться и не нравиться. Кстати, и разработчикам многим многое не нравится. Но это то, чему мы сегодня можем учить российских детей. Стандарт должен развиваться. В этом смысл нашей всей работы, в этом смысл педагогики - постоянно развиваться. Сегодня говорилось об этических составляющих этого литературного образования.
Единственное, за что нас сегодня не ругали, - это за разгрузку. Всегда ругали, сегодня не ругали, значит, она, видимо, достаточна. Но я прошу относиться к этому материалу как к некоему итоговому продукту огромного общенационального обсуждения. К сожалению, хотелось бы что-то еще включать, что-то расширять и углублять, но на сегодняшний день, чтобы завтра в школу это дать, мы лучшего не сможем сделать. А чтобы двигаться дальше, нужен стандарт второго поколения. Вообще, надо было делать их параллельно - стандарт фьючерный и стандарт на сегодня. И эта идея, кстати, была. Почему мы этого не сделали, я не знаю.

Пинский А.А. Аркадий Гелиевич, у меня только один вопрос. Вы можете дать статистически значимые, процентно убедительные данные, что та или иная представительная выборка учителей или ученых в условиях необходимости разгрузки пришла к выводу, что необходимо снять Шекспира, Платонова, Гете для того, чтобы вернуть из курсива в основной текст 1200 страниц "Тихого Дона"? Вы мне дадите эти проценты?

Аркадьев А.Г. Вне всякого сомнения. Во-первых, не снимали, это раз. Курсив - не значит снято.

Пинский А.А. Я вынужден перебить для того, чтобы привлечь внимание. Сказана совершенно замечательная фундаментальная вещь: страна, учительство потребовало возвращения "Тихого Дона"... Одну секундочку, я хочу сказать Вам, когда Вы говорите, ссылаясь на собственную практику о том, что учить надо так, я с самого начала просил Вас понять, что речь идет не о Вас, вообще не о Вас, когда речь идет о Стандарте. Речь идет о том, что вот здесь сказано: 10000 учителей смотрели этот Стандарт, выкинули оттуда Платонова, вставили "Тихий Дон" . У нас катастрофическая ситуация со страной, да поймите вы, что речь идет о фундаментальных вещах, мы катимся в пропасть.

Волков С.В. Сколько было предоставлено времени на то, чтобы этот Стандарт можно было прочесть и прислать замечания? В Москве, скажите, пожалуйста?

Три дня.

Лавлинский С.П. Несколько слов о себе. Параллельно школьной практике в течение многих лет я работал в вузе, и мне хотелось бы остановиться вот на какой особенности. Симптоматично то, что в основном все-таки здесь речь при обсуждении Стандарта идет о материале учебном. Дело в том, что подобную ситуацию, насколько мне известно, переживало американское образование лет 20 назад, то есть как раз все реформы, в частности в высшей школе - достаточно много об этом есть публикаций, в том числе и на русском языке, - начинали как раз с перетряски архивов, причем классических архивов. В частности, по этому поводу известный американский литературовед Харольд Блюм очень точно заметил, что иногда, когда мы спорим о том, какие тексты надо читать, какие не надо читать, забывается одна очень важная вещь. Слово "литература", напоминает он, в интерпретации античных мыслителей означало прежде всего двуединое искусство чтения и письма. И если мы пытаемся все-таки с этими списками разобраться, следовательно, необходимо четко определить, во-первых, что собственно проверяется и с какой целью, а потом уже мы сможем решить технический вопрос, как именно это можно делать, вот этого технологического момента я в Стандарте не нашел.
И еще одно, мне кажется, я постараюсь отнестись к документу не как к продукту вкусовщины, а постараюсь отнестись объективно филологически. Отлично всем известно, особенно в начале XXI века, что любая социокультурная действительность порождается тем языком описания, который предлагается. И скажем, любой язык описания может породить то или иное количество текста, которое будет предлагаться, усовершенствоваться учителями и т.д. Я постараюсь, еще раз подчеркну, быть предельно объективным к тому языку, который предлагается в Стандарте.
Стандарт начинается с проблемы собственно воспитательной. Напомню статью Льва Толстого середины XIX века, которая называется "Воспитание образованием", где он принципиально разводил эти два понятия, эти два явления и считал огромным пороком российского образования то, что воспитание и образование постоянно смешиваются. Я сейчас подробно на этом останавливаться не буду, но симптоматично, что об этом писал Поливанов, который составлял хрестоматии в начале XX века, об этом писал Розанов и так далее. Теперь давайте обратимся к формулировке. Воспитание средствами художественной литературы уже задает определенную стратегию. Соответственно, литература в данном случае выступает в качестве средства. Если это средство, значит, никакой самоценностью литература не обладает изначально...
Я сейчас поясню, что я имею в виду. Когда-то можно было осваивать всем известные идеи, сейчас можно осваивать, в лучшем случае, научные идеи современного литературоведения. Дальше. Духовно развитые личности готовы к самопознанию и самосовершенствованию. Я не знаю ни одного - хотя достаточно хорошо знаком с психологией - ни одного теста, который мог бы проверить готовность к самопознанию и самосовершенствованию. Значит, это уже, в этой системе координат, которая требует проверки, не работает. Идем дальше. Соответственно, чистая риторика о добре, совести, чести, справедливости, патриотизме и гражданском долге. Кстати, симптоматично, что на страницах Русского журнала, где вот сейчас, идет полемика по поводу литературы в школе, я сталкиваюсь с тем же самым, то есть глубокое систематическое рассмотрение вопросов, что такое литературное образование по сути, что такое литература, как предмет, подменяется, как правило, такой сентиментальной или иронической публицистикой. Это, в общем, на мой взгляд, вчерашний, если не позавчерашний день.
Дальше. Освоение художественных текстов, и здесь предполагается следующее: создание общего представления об историко-литературном процессе. Что это такое? Как его можно проверять это самое общее представление, с помощью каких тестов?
Иду дальше. Совершенствование умения анализа интерпретации литературного произведения в его историко-литературной обусловленности с использованием теоретико-литературных знаний. Но хочу сказать, что с точки зрения педагогической, это не очень грамотно, потому что теоретико-литературные знания без способов работы с конкретными текстами ничего собой не представляет. И тут нужно разводить, соответственно, понятия "способы" и понятия "знания".
Дальше. Углубление эстетического восприятия. Для начала надо учителю объяснить, что такое эстетическое восприятие. Это риторическая фигура, и очень мало филологов, употребляющих это выражение, в состоянии интерпретировать его. Я мог бы ответить на вопрос, что под этим можно подразумевать, но я это пропускаю.
Иду дальше. Обратим внимание, значит, представление об этических и эстетических ценностях. Хочу сказать, что в литературе, в современной, скажем так, рубежа веков, последнего рубежа веков, как раз однозначно обозначается разрыв. Но это же русская литература. Русская литература в контексте мировой. И эта стратегия, и Сорокина, возможно, какие-то тексты следует изучать. Я сейчас не говорю о том, надо ли это, или не надо, но так или иначе это то, что существует. Когда Жан Женетт, известный французский литературовед, ставил проблему преподавания риторики - литературы как таковой во Франции нет, - преподавания риторики и проблемы ее поднимал, то он начал с того, что начал анализировать вообще дискурс, на котором обсуждается проблема риторики. Он пришел к выводу, что, собственно, все проблемы учительства, педагогические, детей, школьников, студентов, которые включены во все эти вещи, зависят в значительной степени от языка описания. Язык описания, предлагаемый данной программой - это не оценка, это как бы факт, - с моей точки зрения, принципиально устарел. На таком языке ни одну систему переподготовки учителей организовать невозможно.

Юганова Ф.С. Мне ключевыми кажутся слова - честность и удовольствие, которое вот в восприятии литературного произведения, по-моему, должно быть основным. Что мне очень забавным показалось? Первое, это как господа Кузьминов и Сабуров спорили об эстетических предпочтениях. Любой стандарт - это эстетический выбор учителя и ученика, от которого учитель зависит, прежде всего. Стандарт дает полную свободу любому выпускнику педагогического института, университета, любому человеку, получившему гуманитарное образование и имеющему диплом для того, чтобы свободно в рамках русской литературы осуществлять основные задачи преподавания литературы: к сожалению, в современной российской школе сохраняется советская традиция рассматривать литературу 1) как средство идеологического воздействия и воспитания типов и моделей поведения, и 2) это изучение литературы рассматривается как подготовка к вступительным экзаменам в институт. Трактовки литературных произведений однозначны, восприятие однотипно, и исчезает непосредственный интерес к литературному произведению, о котором уже совершенно верно сказали, что это произведение искусства, как кинофильм, как картина, оно имеет свою специфику.
Второй вопрос. Зачем на самом деле нужна литература в школе? Я сначала скажу, зачем она не нужна и вредна. Первое: она не нужна для воспитания социальной адаптации и общепринятых норм поведения и так называемого правильного мировоззрения, потому что она сама по себе - отклонение от нормы и от правил, сам факт написания литературного произведения - это некая неправильность, которой нужен какой-то особый мир, который нужно познать. Второе: она не нужна, категорически, на мой взгляд, как материал, на базе которого создаются тексты экзаменационного сочинения. Нужна для чего? Как любое произведение искусства, как источник наслаждения, доступного только человеку, удовольствие, и второе, действительно, как средство расширения, обогащения восприятия и познания мира и преодоления идеологических схем и ксенофобий. Экзамен должен быть экзаменом по выбору учащихся, как мировая художественная культура, например, выпускное и вступительное сочинение в вузы, на мой взгляд, должны писаться только на свободную тему, причем человек может использовать тему свободную в зависимости от профиля вуза, который он выбирает, она может быть по физике, по химии, по истории, потому что на этом сочинении проверяют не духовно развитую личность, а способность человека создать связный логичный текст, уровень мышления и его грамотность. И потребительски использовать литературу для этого, мне кажется, просто вредно. Если такая мечта может сбыться, то тогда у учителя будет больше возможностей не натаскивать людей на определенную тему, что, честно отметим, и происходит в большей части школ, а - творчески исследовать литературу как вид искусства.

Кутузов А.Г. Первое собрание, почетное и уважаемое, которое занималось этой проблемой, произошло в 92-м году. Выезжали бригады и начинали разрабатывать варианты Стандарта. Чрезвычайно важная проблема, проблема того, что понимать под литературой как предметом. Когда встала серьезно проблема: будет сочинение - не будет сочинения, когда появились варианты базисных планов, проблема существования литературы как отдельного предмета встала под очень-очень большим вопросом. Я чрезвычайно уважаю Ярослава Ивановича, но из его ведомства выходила бумага, в которой написано, что литература - это идеологический предмет, который учит по принципу "плохой - хороший", и поэтому нужно сократить кардинально количество часов. Уважаемый г-н Пинский, должен был сказать, что в 98-м году та расчасовка, о которой Вы говорили, она была исходно занижена, и учительство встало на дыбы. И поэтому пришлось Вам добавить один час. Но речь не о часах сейчас идет. Речь идет о подходах, о понимании того, чем является литература в нашей образовательной педагогической традиции. Если мы с вами этого не поймем, тогда мы будем позволять себе в рамках современной толерантности называть глубоко лживым произведение Шолохова. Мы обсуждали термин "демократизация русской литературы". Как это понимать? Основываясь на том опыте, который есть, я совершенно убежден: месяц, два, три не приведут к кардинальному изменению ситуации. Мне не понравилась драматизация той проблемы стандартизации, как она нам представлялась. Получается так, что если мы сейчас принимаем этот стандарт, - хана, труба нам всем. А дальше по логике получается следующее. Нужно признать ситуацию абсолютно тяжелой, абсолютно, ну, как бы это уже даже не драматической, а трагической, и нужно в том вакууме, который образуется, принимать какие-то новые сверхординарные меры. Сверхординарные меры в 91-м году были приняты, результат нам всем известен.
А что такое: в 91-м году? Элементарно: не советскую власть убрали, - как в свое время, метили в царизм, попали в Россию, - то же самое и здесь произошло, метили в коммунизм, попали в страну.

Пинский А.А. Кое-что становится ясным со стандартом.