Александр Тарасов: "Терроризм провоцирует в столице рост ксенофобии"

Ровно год прошел с трагических событий на Дубровке, когда в Москве заложниками террористов стали около тысячи человек. После их освобождения еще несколько террористических актов, сотрясших столицу, по мнению социологов и психологов, помимо прочего, показали, что люди привыкают к террору, как к смогу, столичным пробкам и росту цен. О том, какие угрозы таит изощряющийся в разнообразии терроризм, в интервью "Столичной" рассказывает ведущий эксперт по политическому радикализму Центра новой социологии "Феникс" Александр Тарасов.

- После событий на Дубровке Москва подала пример того, что с государством из-за его вины в гибели людей во время терактов можно судиться. Угроза судебного преследования властей научит их отвечать за свои действия и бездействие?
- Обратите внимание, никто не собирается платить пострадавшим. Федеральный центр норовит ответственность переложить на регионы, регионы - на частные организации. Даже если какие-то компенсации кому-то заплатят - их выдадут из тех налогов, которые с нас собраны, то есть из нашего кармана. Только тогда, когда чиновников заставят платить из собственного кармана, собственным имуществом, что-то изменится. Ведь высокопоставленные люди у нас защищены от насилия. У них есть охрана, их жизнь и здоровье, жизнь и здоровье их близких защищает специальная статья Уголовного кодекса. Жизнь и здоровье простых граждан эта статья не защищает. Вот если бы пострадавшим на Дубровке платили президент Российской Федерации, мэр Москвы, главы МВД и ГУВД, ФСБ, ГРУ, ГУО, Министерства обороны и председатель Совета безопасности из личного имущества, личных средств и личной карьерой, тогда бы это было наукой и для них, и для их преемников. Пока мы имеем положение, когда чиновники имеют одни только права и привилегии, но никаких обязательств.
- Как вы оцениваете подзаконные акты столичных и федеральных властей, которые переложили всю страховую ответственность со своих плеч на организаторов массовых мероприятий? Их можно опротестовать?
- Как очень грамотные. Но в этих действиях властей есть один интересный момент. Мы платим налоги государству, на эти деньги содержится чиновничий аппарат, поскольку подразумевается, что между нами и государством существует договор: государство защищает нас от внутренней и внешней опасности, то есть от того, что бандит изнутри или бандит из-за границы придет и отнимет у нас наши доходы. Если власти перекладывают всю страховую ответственность с себя на негосударственные институты, они тем самым говорят, что не собираются нас защищать от бандитов. Следовательно, власти в одностороннем порядке расторгают этот договор. Почему мы тогда должны платить налоги? Но если мы не будем платить налоги, очевидно, нас будут репрессировать. Мы опять приходим к выводу, что у наших властей есть привилегии, но нет обязательств перед гражданами. Конечно, этот порядок надо опротестовывать.
- Угроза терроризма меняет психологию москвичей или нет? Почему, например, несмотря на взрывы, люди продолжают ходить на такие опасные в этом отношении мероприятия, как пивные фестивали или фестиваль "Крылья" в Тушино летом 2003 года?
- Пивной фестиваль или те же "Крылья" - мероприятия пошлые, пропагандирующие пьянство, но не опасные. Это масскульт, он принципиально предназначен в качестве суррогата культуры для тех, кого чиновники рассматривают как быдло. Вы можете себе представить, что на фестиваль "Крылья" пойдут дочери Путина или дети олигархов? И я не могу. Кроме того, после взрывов в метро, в кафе и в домах в Москве не стало мест опасных и безопасных. Безопасны только такие места, как дача Путина или дача Ходорковского, - они под особой охраной, их заминировать трудно.
А психология москвичей, да, меняется. Люди способны выставлять круглосуточную добровольную охрану у своих домов. Люди боятся заглядывать в сумки, случайно оставленные на улицах или в метро, звонят в милицию по поводу этих вещей или подозрительных лиц на улице. Но москвичи теперь настроены куда более шовинистически и ксенофобски, чем раньше.
- А как же тезис о том, что у бандитов и террористов нет национальности?
- Я призываю не заниматься демагогией и обманом читателя, не употреблять где ни попадя слово "теракт". СМИ навязывают обществу необоснованно расширенное понимание терминов "терроризм" и "террористы". Всякого, кто спьяну захватил заложника или бросил в любовницу гранату, пышно именуют террористом. На самом деле тот, кто захватил заложников и требует за них деньги, - не террорист, а бандит. Террористы действуют во имя политических целей, выдвигают политические требования. Все знают, что война в Чечне не окончена и неизбежно то, что принято назвать "актами возмездия". И не надо заниматься социальной демагогией: дескать, чеченцы взрывают простых граждан, которые против них с оружием в руках не воюют. Большинство российских избирателей после войны в Дагестане в 1999 году, проголосовав за президента Путина, проголосовали за войну как способ противостояния терроризму. Люди сознательно выбрали войну, а теперь возмущаются, что она докатывается до них. Мне это напоминает поведение подростков, которые хотят, чтобы на них распространили право на половую жизнь, но при этом не хотят нести ответственность за возможные последствия.
- Вы один из экспертов, кто считает, что внутренний терроризм будет нарастать. Почему?
- Во-первых, потому что власть, показав способность решать проблемы силовыми методами, показывает пример своим гражданам. Как вы думаете, почему прихожане о. Александра Шаргунова так смело учинили погром в Сахаровском центре в Москве? У них перед глазами пример: насилие - это мощный аргумент. Во-вторых, потому что власть, опьяненная достижениями в сфере контроля за поведением населения и возможностями манипулирования сознанием, все больше игнорирует интересы рядовых граждан. Это признак кризиса "управляемой демократии". Ведь обычный москвич не знает программ кандидатов и голосует не за программу и даже не за человека, а за тот образ, который разработан политтехнологами. За того же "мэра в кепке". Но на поведение избранных после выборов люди влиять не могут. То есть можно наврать с три короба, не выполнить ничего из обещанного, наворовать миллиарды - и никакого наказания не будет. Представительная демократия превратилась в шоу. За пределами этой игры остаются группы, которые не поддаются воздействиям политтехнологов. Поскольку власть игнорирует эти группы, они будут прибегать к насилию, включая террор.
- Что это за группы?
- Социальные низы. Формирующаяся криминально-олигархическая система управления отторгает от государства большинство населения. Об этих людях вспоминают только во время очередной предвыборной кампании. Итог - абсентеизм: уклонение от участия в выборах постоянно растет. Обратите внимание, глава Центризбиркома Александр Вишняков предлагает ввести уголовное наказание за отказ от участия в выборах. То есть превратить право граждан в повинность. Примеры избирательной повинности в мире есть. Скажем, в большой группе латиноамериканских государств диктаторы в свое время сделали участие в выборах обязательным. Повторю - диктаторы.
Другая группа - молодежь. Дело в том, что возрастные категории, которые успешно встроились в новую систему хозяйствования и власти, потому что договорились или слились с криминалом, перекрыли все пути молодым. Вслед за климентьевыми и дарькиными идет поколение, которому некуда встраиваться. Даже криминальному миру нужно все меньше людей. Раньше требовалось 40 "быков", чтобы продемонстрировать силу, сегодня приедут два-три, скажут, что они от авторитета, которого все знают, - и обложат данью.
- А сфера обслуживания, ПТУ, торговля? Наконец, оживление экономики, о котором у нас говорят неустанно?
- В сервисе, торговле, криминальном мире места заняты. Для возрождения ПТУ нет ни кадров, ни средств. Оживление в экономике наблюдается лишь в военно-промышленном комплексе и смежных отраслях. В той же Москве руководители военных заводов, когда им пару лет назад вдруг спустили госзаказы, бегали по кабинетам высокопоставленных чиновников и просили: "Дайте нам молодых квалифицированных рабочих!" А их неоткуда взять. Поэтому набирали кого есть - пятерых вместо двух иностранцев, согласных работать за кусок хлеба. И те круглое таскали, а квадратное катали, потешая старые кадры.
Наши "реформаторы" часто заявляют, что, мол, они изменили социальный строй, не вызвав социального взрыва. На самом деле социальный взрыв был и есть. Только он принял нестандартные формы. Не формы массовых коллективных действий, а форму массового ухода населения в криминал. Тот, кто не хочет голодать, пошел воровать, убивать, грабить. Даже законопослушные граждане, получая две зарплаты - "белую" и "черную" - не хотят себе сознаться в том, что воруют, создавая "московский капитализм" для отдельно взятого человека. Акты социального протеста и насилия приобрели характер разобщенный и индивидуальный. Еще - примитивный: бедные отнимают у богатых.
Кстати, если среди богатых много "инородцев", конфликт приобретает национальную окраску. В Архангельске в 1998-м, в Москве в 2000-м, в Новосибирске в 2003-м скинхеды нападали на кавказцев и азиатов. Нападения были вооруженными - чем не терроризм? Местные власти не находили террористов. В Москве закончилось тем, что руководители кавказских общин сказали милицейскому начальству: "Если это не прекратится, мы своих сдержать больше не сможем". Когда стало ясно, что будут массовые беспорядки и начальников поснимают, преступников нашли за неделю. На суде, однако, все кроме одного, отделались условными приговорами: суд не доказал "факта существования организации".
- Не потому ли так происходит, что большинство судов по раскрытым терактам бывают закрытыми?
- Силовые структуры не способны или не хотят эффективно бороться с терроризмом. Для них закрытые суды - способ скрыть от общества свою некомпетентность, подменить настоящих террористов вымышленными. В 1997 году в Москве судили комсомольца Андрея Соколова. На Ваганьковском кладбище он ночью подорвал самодельную бомбу на мемориальной плите династии Романовых, оставив рядом плакат: "Рабочим - зарплату!". Соколова на закрытом суде осудили как "террориста". В Верховном суде адвокат добился, чтобы апелляция слушалась в открытом заседании. Как только Верховный суд с ним согласился, прокурор тут же отказался от квалификации дела по статье "Терроризм". Все - и следствие, и судьи, и защита - понимали, что терроризмом тут не пахнет. Силовые структуры любой страны всегда испытывают соблазн записать всех инакомыслящих в "экстремисты".
Другой пример - "Дело столичной НРА". Такой организации в природе нет. Никаких доказательств ее существования, кроме свидетельских показаний двух душевнобольных, у следствия не было. Но на закрытом суде молодых женщин осудили за "терроризм". Был бы суд открытый - дело бы с треском развалилось в суде.
- Как в вашу конструкцию встраивается то, что Москва как пылесос всасывает в. себя колоссальные финансовые потоки и приезжую рабочую силу? Мегаполис гасит внутреннее насилие или его провоцирует?
- И то и другое. Социальная напряженность в столице смягчена лучшими условиями жизни. По этой же причине Москва притягивает к себе обнищавших провинциалов, пытающихся разбогатеть здесь криминальным путем. То есть мы имеем дело с социальным насилием, которое замаскировано под банальное криминальное. И когда эти люди видят, какие "разборки" происходят между государством и террористами, они делают свои выводы. Кроме того, в Москве наличествуют огромные отряды рабочей силы, набранные по всей стране и СНГ, живущие нелегально, на положении рабов. Москвичи их в лучшем случае не замечают - не обращают внимания на то, что именно эти люди строят и убирают город, кормят и ухаживают за его обитателями. Но во время и сразу после террористических актов спускают на приезжих пар страха и бессилия. Когда "рабы" перестанут мириться со столичным "гостеприимством", ситуация может взорваться. - Но ведь это уже происходит - погромы на рынках Москвы: в Ясенево, на Тимирязевском, погром в подмосковном Красноармейске... -...погром армянской школы №1110 на Юго-Западе, знаменитый Царицынский погром, погром вьетнамского общежития на Соколе... Даже в богатой столице существуют анклавы заброшенности, там стихийно формируются структуры, готовые бороться против своего ущемленного положения. Например, скинхеды. Я специально исследовал это явление и знаю, что скинхеды рекрутируются из таких семей, чей социальный статус резко упал за последние годы - от инженера до рыночного торговца, которому некогда заниматься детьми. Поскольку несколько лет назад усилиями бывшего министра образования господина Тихонова и его заместителя господина Асмолова воспитание было изгнано из школы как "наследие тоталитаризма", то "воспитывают" детей улица и криминальный мир.
- То есть, по вашим прогнозам, именно молодежь из социальных низов будет детонатором внутреннего насилия?
- У нас на глазах закрылись последние каналы вертикальной социальной мобильности, то есть возможности для молодых подняться по социальной лестнице за счет своих талантов. Сегодня идет новая реформа образования. Ее идеологи - господа Пинский, Адамский, Кузьминов из Высшей школы экономики, используя министра образования Владимира Филиппова как марионетку, собираются насадить в стране качественное элитарное образование для детей богатых и некачественное - "для всех остальных". Это точная копия дореволюционного закона о "кухаркиных детях", воспитавшего поколения революционеров - террористов.
- Какие меры могут снизить тенденцию роста насилия в обществе?
- Отказ от экстремистских монетаристских "неолиберальных" установок в экономике и переориентация на модель "социального государства". Однако аппетиты самых богатых, а их у нас около 5 %, никто не собирается ограничивать. Социального насилия нет там, где считаются с интересами меньшинства и не допускают большого разброса в доходах разных групп населения. Если децильный коэффициент (разница в доходах между 10 процентами самых богатых и 10 процентами самых бедных) больше 7 - это чревато социальным взрывом. В странах ЕЭС она составляет коэффициент 3-6. Какая разница у нас - неизвестно. Опять же, все знают, что есть у нас такой национальный вид "спорта": реальные доходы - от супербогатых до не очень состоятельных, - скрываются. Даже государственные источники считают, что нефтяные компании платят от 10 до 20 процентов тех налогов, которые должны бы платить. С другой стороны, наши социологические службы вообще не имеют дела с самыми бедными. Бомжи, например, не имеют доходов и собственности. Статистикой они, однако, не учитываются. И не их считают самыми бедными, а тех, кто имеет фиксированное жилье и какие-то, пусть минимальные, но доходы. Так что существующая статистика приукрашивает положение, а по данным западных социологов (тоже далеко не полным), децильный коэффициент в Москве колеблется от 112 до 145. Такой разрыв известен только странам "третьего" мира с диктаторскими режимами или фиксировался накануне революций и гражданских войн.

Самые громкие террористические акты в Москве с 1977 по 2003 годы
[Схема]:
Материалы доступны в бумажной версии издания