Предчувствие интеллектуальной эмансипации России необходимо обрести собственный голос в европейской политической дискуссии
Московские новости. 2006. № 37. 29 сентября
...Молодые специалисты получают достаточно полные, но при этом совершенно бессистемные знания об устройстве ЕС. На ликвидацию этого пробела, в частности, направлено создание под руководством Сергея Караганова факультета мировой экономики и политики в Высшей школе экономики, где обучение теории и практике европейской интеграции и отношений России с ЕС будет осуществляться целостно...
Действующее соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС истекает в ноябре 2007 года. На высшем политическом уровне сторон признано, что его необходимо заменить. Кроме отражения новых политических и экономических реалий, таких, как заметное усиление международного веса России, новый договор должен будет сформулировать долгосрочные, сущностные параметры отношений с нашим главным - 50% российского экспорта - внешнеэкономическим партнером.
Первая проба сил состоится в первых числах октября, когда представители российского правительства и Еврокомиссии проведут консультации по вопросам транспорта. На этих переговорах самое важное место займет вопрос о требовании ЕС отменить плату за аренду российских воздушных маршрутов рядом европейских авиакомпании. Несмотря на технический характер данной проблемы, для Брюсселя она имеет важное политическое значение. Особенно в контексте внутриеэсовских интриг в связи с содержанием мандата КЕС на переговорах по новому соглашению. Успешные действия Еврокомиссии станут подтверждением ее способности даже в условиях ослабления внутри Евросоюза эффективно решать вопросы с такими важными партнерами, как Россия.
Позиция Брюсселя по вопросу нового соглашения, к слову сказать, также весьма проста. Она заключается в том, что Европейский союз готов вести с Россией переговоры исключительно на своих условиях. Смысл их в том, что ЕС якобы действует только в рамках соответствующих параграфов Договора о Европейском союзе - главного правового документа единой Европы. Кроме того, в новом соглашении необходимо отразить уже накопленный опыт отношений и принятые двусторонние документы.
Это и неудивительно. Желание строить отношения на основе уже имеющейся юридической базы разделяется и большинством стран - членов ЕС, включая те, которые относят к списку "друзей России". Втягиваться в сложные переговоры о принципиально новом формате отношений никому в ЕС сейчас не выгодно. Гораздо лучше подготовить текст, основанный на "достижениях прошедшего периода" - действующем Соглашении 1994 года и Дорожных картах так называемых четырех общих пространств, одобренных в мае 2005 года. Эта политико-правовая база отношений формировалась до кризиса ЕС при относительной бюрократической и геополитической слабости России и, насколько можно судить по содержанию, под некоторым "научным руководством" Брюсселя. Поэтому такой минималистский подход является наиболее рациональным с точки зрения не только Еврокомиссии, но и германской дипломатии, которой предстоит вести с Россией решающие переговоры весной 2007 года. При этом попытки российской стороны предложить качественно новый политико-правовой формат отношений сталкиваются с весьма равнодушной реакцией.
Одной из причин такого скучного положения дел является недостаток в России экспертных ресурсов, способных к самостоятельному интеллектуальному анализу отношений с Европейским союзом. Спору нет, российские дипломаты, годами имеющие дело с ЕС, накопили колоссальный практический опыт и навыки. Их способности были неоднократно продемонстрированы в любых, часто безвыходных ситуациях. Но даже всех усилий немногочисленной, прямо скажем, команды профильного подразделения МИД не хватает для того, чтобы компенсировать многократное численное и идейное превосходство партнеров России в Евросоюзе. В результате формирование повестки дня происходит при определяющем влиянии Брюсселя.Думается, что в основе этой системной проблемы лежит недостаточная вовлеченность России в европейскую политическую и экспертную дискуссии. Нас там просто не слышно, и тому есть целый ряд причин. Во-первых, друзья в странах ЕС пока не готовы вести с внешними партнерами серьезный диалог о проблемах, вокруг решения которых сконцентрирован европейский научный дискурс. Попытки Москвы высказать озабоченность кризисным состоянием ЕС даже на высшем политическом уровне встречают твердый отпор: к двусторонним отношениям проблемы Европы касательства не имеют.
Впрочем, Россия здесь исключением не является. Представители американской экспертизы также сталкиваются с равнодушным молчанием или общими отговорками. Именно американская наука произвела большинство теорий, объясняющих феномен европейской интеграции. Однако особым спросом в Европе пользуются те ее представители, которые могут использоваться для иллюстрации якобы примитивности американского внешнеполитического мышления.
Во-вторых, ЕС по-прежнему рассматривает Россию как страну, находящуюся в переходном состоянии, поэтому наилучшим способом поведения ее экспертного сообщества является смиренное изучение адаптированных схем. Примером здесь может служить преподавание дисциплин, связанных с Евросоюзом, в отдельных российских вузах. Такая модель познания Европы с успехом применялась в странах - кандидатах на вступление в Евросоюз. За счет того, что большинство программ изучения ЕС финансировалось при посредничестве бюрократических органов Евросоюза, в них затушевывались сюжеты, которые могли подвигнуть к критическому осмыслению деятельности Европейской комиссии или хода интеграции в целом. От российских ученых приходилось слышать рассказы о том, что их партнеры по проектам из стран Западной Европы недоумевали по поводу попыток россиян ставить сущностные вопросы, обосновывая это недоумение тем, что болгарские (румынские, албанские, латвийские и т.д.) коллеги такого себе не позволяли.
Этому, однако, есть объективная причина. Российская экспертиза на европейском направлении действительно испытывает недостаток знаний в области теории, методологии и терминологии, с помощью которых в Европе ведется серьезный разговор о проблемах отношений с соседями. Истоки этой периферийности очевидны - Россия десятилетиями была выключена из мирового пространства в сфере общественных наук. Даже марксистская теория общественного развития, которая на Западе и сейчас вполне заслуженно сохраняет свое место в ряду других, была заменена в СССР адаптированной для оперативных нужд теорией научного коммунизма, что лишило нашу науку шанса стать частью мирового дискурса.
Что уж говорить о теориях международных отношений. Сама эта дисциплина в России до середины 1990-х практически не изучалась. В нескольких профильных учебных и научных институтах вопросы теории и методологии международных отношений либо заменялись блестящим преподаванием практики дипломатической службы и иностранных языков, либо ограничивались реферированием западных источников с их последующим занесением в фонды специального хранения.
Не сильно изменилась ситуация и после 1991 года. Большинство работ в области европеистики были героическими усилиями по ликвидации недостатка элементарных фактических знаний о состоянии интеграционного процесса и происходящих к западу от России изменениях. При этом времени, сил и средств для их теоретического осмысления просто не оставалось. Молодые специалисты получают достаточно полные, но при этом совершенно бессистемные знания об устройстве ЕС. На ликвидацию этого пробела, в частности, направлено создание под руководством Сергея Караганова факультета мировой экономики и политики в Высшей школе экономики, где обучение теории и практике европейской интеграции и отношений России с ЕС будет осуществляться целостно.
Эффективное взаимодействие с партнером требует знаний не только механики его действий, но и более глубоких мотивов, внутренних процессов, происходящих в политическом и экономическом организме страны-собеседника. А также способности их анализировать и давать на этой основе более-менее правильный прогноз внешнеполитического поведения. Вряд ли может оказаться успешной попытка въехать в европейскую дискуссию на своем доморощенном коне. Сталкиваясь с ЕС в конкретных ситуациях, Россия с ее внешней политикой уже неоднократно оказывалась в положении борца, попавшего на площадку для игры в гольф. Такая двусмысленная ситуация зачастую побуждала к выразительной игре мышцами на первом этапе переговоров, смущению и попытке загладить возникшую неловкость на втором и существенным уступкам только ради того, чтобы эта проклятая игра закончилась на завершающем этапе.
России не нужно изобретать собственные смыслы, политический язык и терминологию. Для того чтобы освободиться интеллектуально и обрести собственный голос в европейской политической дискуссии, нужно прежде всего впитать накопленные Западом опыт и знания, проникнуться духом великих теорий.
Речь при этом идет не об автоматическом заучивании импортных рецептов. Даже научившийся зажигать спички заяц не может приготовить на огне вкусное блюдо. Молодым представителям российской политической науки, дипломатии и бизнеса необходимо знать, какая политическая философия лежит в основе норм европейского законодательства, которое многими в России считается безусловным благом. Это позволит не только самостоятельно выстраивать стратегию внешнеполитического поведения, но и предлагать решения общеевропейского и глобального характера. Уверенно выходя при этом за пределы естественных конкурентных преимуществ своей страны.
