Жертвы перехода

Слишком сложные задачи, вопросы "на засыпку", требующие совсем не школьных знаний,—причина большинства обвалов на вступительных экзаменах в вуз. Говорят, растущие требования вузов—их попытка выжить на современном рынке образования. Но есть и другое мнение: вступительная планка выше школьной дает возможность заработать на абитуриентах

ЗАДАЧКИ ВСЕ ТРУДНЕЕ —Он не поступит!—говорила подруга, вперив отчаянный взгляд в настенный календарь.

—Поступит,—не очень бодро отвечали мы, прекрасно сознавая, что ее Мишу ждут вовсе не в МГУ, а в ведомстве г-на Сердюкова. Даже после окончания физматшколы и двух лет занятий с репетитором. Старая дружба за последний год получила мощный импульс—у всех дети заканчивали и поступали, и разговоры о репетиторах и вузовских требованиях стали чем-то вроде той трубочки, которой больных соединяют с капельницей.

—Но ведь мы поступали как-то. Я-то поступила в МИФИ без репетиторов и взяток. Сама готовилась, родители даже не спрашивали, чем я занимаюсь,—продолжала подруга… Психологи считают вступительные экзамены в вузы одним из самых сильных стрессов для детей. От себя добавлю—и для родителей тоже. Можно утешиться, пожалуй, только тем, что то же самое происходит и во всем мире, хотя там нет вступительных экзаменов. В той же Британии тест на А-level (по нашему—ЕГЭ по основным предметам) так выматывает ребят, что многие, отдав документы в университет, тут же берут на год "академку". Что невольно наводит на мысль о качестве и образования и контроля за его качеством в школе—там. И о разнице требований в школе и вузах—здесь.

Если же у нас вы спросите у ректора любого вуза, какие знания требуются на вступительных, он ответит: "Ничего, кроме школьной программы".

И сейчас, после долгих изысканий, могу добавить: в вузах даже на программу 11-го класса не всегда ориентируются. Чаще всего задания абитуриентам дают по программе 9— 10-го классов. Но если вы зададите тому же ректору другой вопрос: "Каких абитуриентов вам нужно?"—он ответит: "Талантливых и умных".

Понятно, что "талантливый и умный"—это далеко не всегда круглый отличник или медалист. А часто бывает и наоборот, человек, с легкостью решающий математические головоломки, ляпает ошибки в диктанте.

Алексей Алексеевич, репетитор по математике и преподаватель МГУ, говорит: "Вузы действительно поднимают требования на вступительных. Недавно у меня один мальчик сдавал досрочные экзамены в Бауманский. Из семи задач по математике первые пять действительно школьные. Шестая—в общем, по школьной программе, но сложная, требуется сообразительность. А седьмая требует знания аналитической геометрии. Ребята, которые учатся в школах при Бауманском университете или на подготовительных курсах, эту тему изучают и, в принципе, могут решить. Без этой задачи абитуриент получает лишь четверку". На некоторых факультетах МГУ, рассказывал Алексей Алексеевич, абитуриентам дают общеобразовательный тест из 80 вопросов. Есть вопросы простые, типа "Российская Федерация—это…".

А есть сложные, например про экзистенциализм. В какой школе и на каком предмете изучают бытие как некую непосредственную, не расчлененную целостность субъекта и объекта? Или вопросы по экономике — мало кто из абитуриентов сможет нарисовать кривую эластичности.

МЫ ВСЕ УЧИЛИСЬ ПОНЕМНОГУ

Зачем в вузах повышают требования? Есть два ответа.

Первый простой: для того, чтобы дать заработать вузовским подготовительным курсам и репетиторам. Сами репетиторы с иронией называют свой труд "продажей правильных решений".

В начале июня был опубликован доклад ЮНЕСКО о коррупции в сфере высшего образования. По их данным, теневой оборот образовательных услуг в России около 2 миллиардов долларов. Только за вступительные экзамены родители платят преподавателям около 520 миллионов долларов.

—На самом деле преподаватели просто пользуются тем, что школа плохо готовит детей,—говорит Ирина Абанкина, заместитель директора Института развития образования Государственного университета Высшей школы экономики.

Вот и второй ответ на вопрос о растущих требованиях: вузы не устраивает школьная подготовка абитуриентов. И дело даже не в том, что школы недостаточно строго требуют с ученика.

Дочка знакомой сейчас учится в 10-м классе знаменитой московской школы № 1239, бывшей 20-й. Домашних заданий столько, что она утыкается в учебник даже в машине по дороге на дачу—идет на золотую медаль.

Но в вузах-то уже давно к медалистам относятся скептически. Лишь 15—20 процентов медалистов сдают один профилирующий экзамен на пятерку, остальным приходится сдавать все на общих основаниях. Часто на втором-третьем курсах медалисты становятся отстающими студентами.

Уже давно сказано, что школьные программы у нас перегружены ненужными терминами и знаниями. В отличие от европейских и американских, где предметов меньше, может, и знаний дают меньше, но зато обучают детей эти знания самостоятельно добывать и применять на практике.

В 70-х годах прошлого века ученым из Академии наук СССР поручили написать школьные учебники по физике. В тех учебниках было заложено 1300 физических терминов. Для сравнения: в британских школьных учебниках по физике этих терминов 600, в американских—300. Правда, нобелевских лауреатов по физике из наших школ с тех пор не вышло ни одного.

Ирина Абанкина: "Мне кажется, в школах и в вузах разное отношение к знаниям и умениям. Дети, которых выпускают наши школы, умеют решать задачи с простым ответом. И многих отучают думать, что в задачах может быть разное решение. Вузам, особенно сильным, не нужен багаж неосвоенных знаний.

Нужно умение решать, комментировать, думать, предъявить свою точку зрения".

Ирина Колесникова, декан факультета международного бизнеса и делового администрирования Института бизнеса и делового администрирования Академии народного хозяйства при Правительстве РФ (ИБДА АНХ): —К сожалению, оценки, которые дети приносят из своих школ, ничего не говорят ни о способностях, ни об умении думать, анализировать, ни о других личностных качествах абитуриента. Школа нацеливает ребят на зубрежку, там ценится умение точно воспроизвести, что ученик услышал от учителя и пересказать. А нам нужно самостоятельное мышление, креативность, умение работать в команде, устанавливать приоритеты… Разумеется, на экзамене по русскому языку мы спрашиваем в рамках школьной программы.

Но у нас на вступительных экзаменах, например, абитуриенты пишут диктант, к которому добавляем анализ текста. От сочинений мы отказались, потому что они давно написаны, напечатаны и проданы. А вот диктант с анализом—это интереснее.

Бывает, что при отсутствии ошибок анализ никуда не годится. И наоборот. Умение анализировать—один из признаков интеллекта.

Повышение вузами требований к абитуриентам совпало, во-первых, с развитием российского бизнеса и, во-вторых, с выходом наших университетов в международное образовательное пространство.

Ирина Колесникова: "Наш институт входит в альянс европейских университетов вместе с бизнес-школами Вестминстера, Бремена, Марселя и Валенсии. По условиям соглашения каждый магистрант должен провести два семестра в разных университетах. В том числе и наши магистранты тоже. И мы должны их готовить к тем требованиям, с которыми они столкнутся в Европе. Поэтому мы изменяем стиль учебы на четвертом, третьем и втором курсах бакалавриата. Не думаю, что это возможно с первого курса. Все-таки в Европе дети в школе учатся дольше, чем наши. А нашим надо сначала привыкнуть к стилю учебы в вузе. Что же касается работодателей, мы выпускаем студентов на практику уже после второго курса".

ШКОЛА ПАРАДОКСОВ

В начале 90-х годов между школьными педагогами-новаторами шла дискуссия: должна ли вообще школа готовить детей к университету.

Родители вроде бы поставили точку: конечно, должна, а иначе зачем держать ребенка в школе 10 лет. И учителя сказали: будь по-вашему. Только хороший результат получается не у всех. Часть школ, в основном частных, пошла по такому пути: нанимают вузовских преподавателей, которые готовят детей к поступлению. Есть хорошие государственные школы, которые чувствуют конъюнктуру времени и умножают ее на свои традиции. Есть школы, которые в учебных планах поставили своей задачей вырабатывать в детях умение думать, оценивать себя, находить самостоятельные решения, создавать проекты и т. п.—что и требуют теперь наши вузы.

Это школы системы International Baccalaureate (IB). Система объединяет 1022 школы в 112 странах. Дипломы IB признают около тысячи университетов мира.

Но вот какой парадокс.

В школах IB все то, о чем мы говорили выше, называется "учение для жизни". А не для университета. Татьяна Куркова, руководитель психологической службы Московской экономической школы: "Мы называем это "жизненными умениями". Мы этим занимаемся, потому что таковы требования международных программ IB. Ребята учатся видеть проблему, самостоятельно находить информацию, анализировать, сравнивать, высказывать свою точку зрения, принимать решения, создавать собственные проекты".

РЕДКАЯ ПТИЦА ДОЛЕТИТ

Итак, вузам нужны не столько знания, сколько другие умения, которые ученые называют "компетенциями". А проще говоря, способности самостоятельно думать. У части ребят они есть, и такие абитуриенты по конкурсу проходят.

Как правило, вузы их отбирают на олимпиадах весной. Таких абитуриентов немного— около процента. Иногда в столичных вузах появляются залетные птицы—очень талантливые ребята из провинции.

Об одной такой абитуриентке рассказывали в Государственном университете управления.

В прошлом году приехала девочка из Мордовии. Ей говорили: куда ты, без репетитора и без курсов. А она на экзамене по математике получила высший балл—15. Правда, после вступительных документы забрала и пошла куда-то в другой университет. Таких одаренных ребят тоже не больше одного процента. А все остальные ходили на подкурсы или занимались с репетиторами.

Но шансы на поступление все-таки есть. Вузы не могут бесконечно поднимать планку своих требований, потому что в конце концов это приведет к тому, что возникнут, как в начале 90-х, недоборы. Ирина Абанкина говорит: "В большинстве вузов ориентируются на общий уровень подготовки абитуриентов. В апреле проводятся пробные экзамены и олимпиады. И в вузах понимают, что надо на вступительных чуть снизить или чуть повысить. Потому что им необходимо взять, скажем, половину или треть от тех, кто подал заявления. Но оценки рассчитываются от уровня всего потока. Иногда проходной балл может быть 30, иногда—25".

Кстати, наш знакомый Миша на физфак МГУ все-таки поступил. Полгода бегал на олимпиады и победил. Теперь все приятели ему люто завидуют—у них-то все впереди.

Требования при поступлении в вузы стали расти, когда наше высшее образование начало встраиваться в международную систему. Перед школами такой задачи нет, вот они и оторвались от вузов


Что делать, если завалили на вступительном экзамене?

Подавать апелляцию! Рассказывает Виктор Антонов, заведующий кафедрой корпоративного менеджмента Государственного университета управления, автор книги "Апелляция по результатам вступительных экзаменов": —Единых правил апелляции для всех вузов не существует. И вузы разрабатывают их сами. Министерство образования обязало вузы допускать родителей или лиц, их замещающих, на процедуру апелляции. Это сильно усложнило процесс апелляции.
И раньше-то абитуриентов, желающих разобраться, правильно ли им поставили оценку, было много. А теперь с учетом сопровождения родителей и репетиторов количество недовольных увеличилось вдвое.
Я буду говорить об апелляциях по письменным экзаменам (в ГУУ все вступительные проводятся только в письменной форме). Что касается устных экзаменов, то здесь абитуриентам доказать что-либо очень трудно. Кроме того, у нас задолго до вступительных вывешиваются требования к оформлению письменных ответов и критерии оценок.
Процедура апелляции состоит из трех частей. Первая—в приемной комиссии показывают работу абитуриента. Он может согласиться с оценкой, либо настаивать на второй части апелляции. Она заключается в том, что абитуриенту дают возможность побеседовать с преподавателями, которые проверяли его работу. Если эта беседа не удовлетворит абитуриента, тогда он должен заполнить апелляционный лист, в котором прописывает, что его конкретно не устраивает в оценке.
С этим листом он направляется в апелляционную комиссию. В ней заседают председатель предметной комиссии (который составлял экзаменационные билеты) и три-четыре опытных преподавателя. Это последняя инстанция в университете, которая принимает решение: оставить оценку без изменений, повысить ее или понизить. По нашему опыту, 85 процентов оценок остаются без изменений. Но в 15 процентах случаев после апелляции оценка повышается. К сожалению, преподаватели тоже ошибаются, особенно часто—в подсчете баллов. Крайне редки случаи, когда апелляционная комиссия занижает оценку абитуриента.
Родители (или лица, их замещающие) могут присутствовать на апелляционной комиссии. Они могут наблюдать за тем, чтобы не нарушались права абитуриентов. Но не могут участвовать в обсуждении работы. Начало работы апелляционной комиссии всегда строго определено: с момента объявления результатов экзаменов. А длится процедура столько, сколько необходимо, чтобы все до последнего абитуриенты поговорили с преподавателями.
Встречаются особо настырные абитуриенты, которые после апелляционной комиссии пишут жалобы в Министерство образования. Но оттуда письмо все равно возвращается к нам.

Засыпавшись на экзамене, абитуриент подает апелляцию.
В 85 процентах оценка остается без изменений. Но в 15 процентах случаев после апелляции оценка повышается

Эксперт
Духанина Любовь, член Комиссии Общественной палаты по вопросам интеллектуального потенциала нации, руководитель рабочей группы "Одаренное поколение", президент образовательного холдинга "Наследник" —Думаю, что провал между школьным и вузовским образованием, о котором говорят в стране, есть некое лукавство.
Сегодня сложилась ситуация, что математика стала разной наукой при поступлении в МГУ, Финансовую академию либо в МИФИ. Вопрос один: как математика может быть разной? Ответ понятен: требования у вузов почему-то разные. А с точки зрения закона они должны базироваться на том объеме знаний ученика, который он обязан получить в средней общеобразовательной школе. ЕГЭ—это один из способов разрешения такой ситуации. Решение ее— основная задача ЕГЭ.


"Разницы в программах нет!"
Почему в российских университетах от бывших школьников требуют углубленных знаний? "Огонек" спросил об этом у ректора Санкт-Петербургского государственного университета академика РАО Людмилы Вербицкой —Но это абсолютная неправда!
Никакой разницы между нашими программами нет! Возьмите сборник нашего университета по всем предметам, сравните со школьными учебниками, и вы обнаружите их тождественность. Точно так же должны придерживаться учебных стандартов и другие вузы. Единственное, на что мы в университете можем сетовать,—на плохую подготовку в средних школах. Из 750 школ Петербурга пять-шесть готовят ребят в соответствии с современными требованиями программ. Спросите у выпускников 56-й гимназии, Аничкова лицея или математических 30-й или 239-й школ—есть ли у них какие-то проблемы с поступлением? Никаких, дети оттуда поступают к нам массово.
—И все-таки у большинства ребят страх перед неожиданными вопросами экзаменаторов "не по программе", как излюбленном приеме для отсеивания лишних, никуда не делся.
—Я отношу эти страхи к психологическим факторам, хотя современный выпускник не должен опасаться испытания на конкурентоспособность. Кроме того, вы, конечно, понимаете, что пока число мест в высших учебных заведениях меньше числа выпускников, пока существует ажиотаж и конкурс, мы берем лучших! Скоро лишних абитуриентов, учитывая демографическую ситуацию, не будет. Через пять лет детей станет в четыре раза меньше: если в этом году петербургские вузы выпустили около 40 тысяч дипломированных специалистов, то в 2011-м их будет всего около 13 тысяч!
И вот что тогда делать с избыточными местами? Может быть, Министерство образования что-нибудь придумает.
—Особенно обидно, когда "мучают" будущих гуманитариев...
—Почему же обидно? Мы же хотим, чтобы наши гуманитарии были широко мыслящими, широко образованными людьми, поэтому они должны много знать, уметь рассуждать. Дмитрий Сергеевич Лихачев недаром говорил, что гуманитаризация—это путь к гуманизации общества.

Записала Наталья Шергина, Санкт-Петербург