Евгения Серова: "Зерно дает 400 % годовых, а нефть в лучшем случае 80%"

Евгения СЕРОВА, президент аналитического центра "Агропродовольственная экономика" (АПЭ)

Евгения Викторовна в 1979 году окончила отделение экономической кибернетики экономического факультета МГУ. С 1984-го по 1990 годы - ученый секретарь центрального аппарата ВАСХНИЛ и эксперт аграрного комитета Верховного Совета СССР, член рабочей группы по подготовке земельного законодательства. С 1990-го по 1991 год - ведущий научный сотрудник аграрного института ВАСХНИЛ. С 1991-го по 1994 год - советник министра сельского хозяйства и продовольствия РФ Виктора ХЛЫСТУНА, с 1994 годаработает в Институте экономики переходного периода (институт Егора ГАЙДАРА). С 1996 года - профессор, заведующая кафедрой прикладной микроэкономики Высшей школы экономики. В 1998 году возглавила аналитический центр "Агропродовольственная экономика" (АПЭ). 1995 -2000 годы - консультант по ряду проектов Мирового банка и Американского агентства по международному сотрудничеству (USAID), в том числе по проблеме совершенствования налоговой системы в сельском хозяйстве России. С 1997 года - член Международного совета Российской программы экономических исследований, с 1998 года - член совета Национального совета по подготовке кадров. Доктор экономических наук. Автор учебника "Аграрная экономика" (М. : ВШЭ, 1999 г.) и ряда книг на русском и английском языках.

-Как известно, август 1998-го дал старт российскому сельскохозяйственному ренессансу. Интересно: сами селяне ожидали ли такого расцвета?
-В рамках одного из проектов наш Центр в июле 1998 года вместе с Мировым банком произвел опрос аграрного истэблишмента в России. Опрашивали не крестьян, а управленцев, менеджеров. В восьми регионах страны, включая Москву. Они в частности, отвечали на вопрос: "Когда, на ваш взгляд, в сельском хозяйстве начнется рост? " 90% респондентов заявили, что в ближайшие десять лет роста не будет.
Однако, случился август 98-го, и сельское производство начало интенсивно расти. Отсюда можно сделать два вывода. Первый - ответы руководителей на вопрос, что вы скажете о финансовом положении вашего предприятия, необходимо изучать со здоровым скепсисом. Если большинство из них считают, делает менеджер, который уверен, что у его бизнеса нет перспективы? Естественно, выводит деньги. Как говорили в то время? У директора-то третья квартира в Сочи, а четвертая - в Москве, да и на иномарке он на самой навороченной ездит.
Но как только начался рост, психология у аграрников стала резко меняться. В 1999 году сельхозпредприятия начали покупать технику, а не квартиру в столице для сына или дочки.
До 1998 года крупные переработчики работали в основном на импортном сырье. Оно было дешевле. Вся рыночная инфраструктура была сориентирована на внешний рынок. После августа им пришлось разворачиваться внутрь страны. Грубо говоря, Черкизовский мясокомбинат вдруг осознал, что мясо ввозить из-за границы уже слишком дорого, надо его покупать в России. Все посредники и оптовики, которые работали наЧеркизовский, переориентировались на внутренние закупки. И что они обнаружили?
-Наш российский бардак, наверное?
-Да. Они подписывают контракт о поставках, а в итоге им поставляют не то, не в оговоренном объеме, и не в то время, что было указано в договоре. Затраты, то, что экономисты называют транзакционными издержками, оказались значительно выше, чем ожидалось. В итоге и импортное сырье дорого, и российское тоже, потому что к изначально низкой закупочной цене цепляется еще масса всякого другого.
И тогда они начали просто скупать производства. Потому что времени на обучение этих людей, на заставление их делать эти вещи правильно, у них не было. Вы представляете, что такое Черкизовский завод или Вимм-Билль-Данн, сколько нужно сырья им в день? Каждые сутки простоя - это колоссальные убытки.
Поэтому и началась так называемая вертикальная интеграция, когда переработчики или трейдер начинают покупать сельхозпроизводителей, - то, что мы сегодня видим в России. Зерновые трейдеры арендуют огромные массивы земли по 200-300 тыс. гектаров. Сами начинают производить зерно, покупают мясные, молочные фермы. Впрочем, молочные покупают меньше, но их привязывают контрактами, дают им технику в лизинг, скот им покупают, потому что тот, который на ферме (условной) был раньше, дает молоко, из которого сыр не ахти.
-У нас в Омске сельскую переработку активно скупает Сибирская нефтяная компания. Это ведь нельзя назвать интеграцией?
-С точки зрения чистой теории, это не вертикальная интеграция, а диверсификация бизнеса. Да, сегодня, наверное, нет ни одной нефтяной компании в стране, которая бы не занималась сельским хозяйством. Весь банковский сектор сюда вовлечен. Потому что ничего более прибыльного, чем нормально ведущееся сельское хозяйство, сейчас в России нет. В текущем году ситуация похуже, а вот в предыдущие два, нормальные менеджеры легко делали на земле 400% годовых. У нас нефтьв лучшие годы больше 80% годовых не поднималась. Поэтому деньги в село и пошли. Тем более, что вдруг обнаружилось, что все сельское производство стоит копейки. Здесь еще ничего не было к 1998 году поделено. Господи, если стоит огромный свиноводческий комплекс за три рубля, почему бы его не купить. Тем более что сейчас на этом можно делать деньги.
-Прежде всего на зерне, конечно?
-Наши трейдеры достаточно агрессивны на мировых рынках, зубасты. Я очень много встречаюсь с зерновиками. Им только рот откроешь, сказав, что вот в Зимбабве голод начинается. Они говорят: мы уже там сидим со своим зерном, ждем через Египет, когда в Южной Африке начнется голод. Пусть это аморально. Но именно так работает мировой рынок. Почему Казахстан оказывает гуманитарную помощь Афганистану? Это не подарок, это форма завоевания рынка. У нас 20 миллионов тонн избыточного зерна, мы выделяем гигантские деньги, но дурацкие интервенции, которые уйдут в чьи-то карманы и вопроса не решат. Я могу заранее расписать, какие фирмы получат эти деньги. Почему бы не "кинуть" это избыточное зерно в Афганистан? Это же наш потенциальный рынок.
-Но мы продаем сейчас зерно в Канаду.
-Канада - это не рынок. Сегодня у них неурожай, а в следующем году зерно уродится или через год. В текущем году в силу погодного фактора с мирового рынка ушли Австралия, Аргентина, США, Канада. Нам надо было прибежать и занять это отсутствующее место. Но мы не можем. Отсутствует рыночная инфраструктура. Если б она была, двадцать миллионов тонн зерна мы спокойно смогли бы вывезти. На внутреннем рынке тонна пшеницы стоит 70 долларов, в районе Мексиканского залива - 210 долларов.
-На внутреннем рынке зерно сегодня стоит меньше чем 70 долларов. Разве что при условии зерновых интервенций государства.
-В мире существует два механизма зерновых интервенций: американский и европейский. Все остальное - модификации. В Америке это называется залоговым механизмом. Приходит фермер в январе в специальное ведомство: хочу, дескать, поиграть с государством в эту игру. Ему говорят: хорошо, на какой объем зерна ты подписываешься? 100 тонн. Хорошо, мы под каждую тонну даем 100 долларов кредита под залог твоих будущих урожаев. Фермер получил деньги, посеял, получил урожай, посмотрел на рынок. Видит: цена там 110 долларов за тонну. Он за 110 зерно продал. 100 вернул государству. Заработал 10 долларов с каждой тонны. А если увидел, что 90 долларов зерно на рынке, тогда он государству пшеницу отвез и отдал. То есть цена для фермера не может упасть ниже 100 долларов.
У европейской интервенции механизм посложнее. Стран там больше. Установили они, например, по ЕС цену 100 евро за тонну. Если цена упала ниже, по всему европейскому сообществу открываются элеваторы, куда каждый, не подписываясь, может привезти зерно по 100 евро. Значит, цена ниже 100 тоже не может упасть. Но в таком случае в Европу повезут пшеницу со всего мира. А на это существует переменный импортный тариф. Если на мировом рынке тонна стоит 90 евро, то тариф будет равен 10, если - 80 -то тариф будет 20 евро. Понятно, что я называю условные цены.
У нас вводят европейскую модель, но при этом Таможенный кодекс не позволяет вводить переменный ввозной тариф. Это значит, немалая часть купленного государством зерна будет иметь изначальным местом своего произрастания Казахстан.
Больше того. Непонятно, на кого интервенция направлена. Если на производителя, то цена тонны должна быть объявлена еще до начала посевной кампании. И интервенция должна производитьсяне в ноябре, а в августе. Наши зерновые интервенции, скорее всего, направлены на трейдера. Чтобы тот, не дай бог, не потерял из своих 400% годовых.
-У нас в Сибири активно обсуждается проект зерновой биржи. Причем есть два противоположных подхода: или делать ее товарной, или фьючерсной.
-Понятно, что фьючерсная. Она должна быть ведь и прогнозным механизмом. Зернопроизводитель начинает сеять и смотрит биржевые котировки: если ноябрьский фьючерс следующего года идет по 100 долларов, нужно сеять одно, а если по 70 долларов, то это совсем другие площади посевов. Сегодня производитель зерна дезориентирован. Он не знает, сколько сеять, сколько пахать, стоит ли вкладывать средства в удобрения. Вы вкладываете в удобрения только тогда, когда они окупятся в цене пшеницы. Если прирост урожайности, который вы получите от тонны удобрения, меньше, чем затраты на него, нет смысла покупать и использовать. Вот его и не покупают. Нерационально.
-О зерновой бирже пытаются договориться сибирские регионы - Омская и Новосибирская области, Алтайский край. Кроме этого, каждый из них пытается каким-то образом поддержать своих товаропроизводителей и не допустить на местный рынок чужих.
-У нас до сих пор регионы ведут между собой торговые войны. Но ни к чему хорошему это обычно не приводит. Вот Алтай да и Краснодар в прошлом закрывали свои границы для зерна. В итоге цены в этих искусственных "карманах" падали и крупные корпорации неплохо на этом разрыве цен зарабатывали. Нередко такими корпорациями становились приближенные к губернским властямструктуры.
Татарстану достаточно нефтерублей продотировать свое молоко, и соседним Чебоксарам даже у себя в республике на этом рынке делать нечего. Когда Екатеринбург поддерживает свое птицеводство, все еще государственное, выпадают Пермь и Челябинск. Тюмень яичное производство поддержала, а у всего Зауралья проблемы. Это ненормально. Страны друг с другом договариваются, чтобы не вести торговые войны. У нас регион с регионом воюет. В этой ситуации нам нужен либо федеральный закон, либо, как в США, межрегиональное соглашение о неведении торговых войн. Но уже хорошо, что со следующего года заложено резкое снижение доли региональных бюджетов. Так что регионы будут вынуждены направлять деньги на более насущные нужды.