• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

"Настал период корыстного запугивания безработицей"

КоммерсантЪ. 2003. № 100. 10 июня

Ростислав Капелюшников, заместитель директора Центра трудовых исследований Высшей школы экономики

Ростислав Капелюшников, заместитель директора Центра трудовых исследований Высшей школы экономики

- Чем можно объяснить отставание уровня безработицы в России в годы реформ от темпов падения производства?
- Никто не предполагал, что при снижении ВВП на 40%, а промышленного производства вдвое безработица будет медленно подбираться к отметке 10%, лишь на несколько лет превысит ее, а затем сократится почти в два раза. В США в годы Великой депрессии при сопоставимом сокращении производства она долго была выше 20%. Одна из причин в том, что в России предприятия не стремились сбрасывать излишнюю рабочую силу. Им было дешевле сохранять ее, чем форсированно от нее избавляться. Другая причина - резкое удешевление стоимости рабочей силы, что позволяло поддерживать спрос на нее на более высокой отметке. Все это придавало российской безработице плавный, невзрывной характер и уменьшало ее масштабы. Сейчас безработица в России одна из самых низких среди всех постсоциалистических стран.
- Почему же издержки освобождения от лишних работников так высоки?
- Они складывались из нескольких элементов. Для увольнения нужно предупредить работника за два месяца и выплатить ему выходное пособие, равное двух-трехмесячному заработку. А в регионах Крайнего Севера, где сконцентрировано около 10% всех занятых, пособие доходит до шестимесячного заработка. Кроме того, при старом КЗоТе вы должны были получить разрешение профсоюза, который обладал абсолютным правом вето и мог не согласиться с увольнением без всякого объяснения причин. Если действовать строго по закону, издержки получаются огромные. Поэтому работодатели предпочитали вместо сокращений выдавливать работников косвенными методами - задержками зарплаты, ухудшением условий труда.
- Сейчас ситуация изменилась?
- С принятием Трудового кодекса изменилось только одно: профсоюзы лишились права вето. В остальном порядок увольнения и издержки остались прежними. В России одна из самых жестких систем защиты занятости. В большинстве стран в трудовом законодательстве предусмотрены либо сроки предупреждения об увольнении, либо выходное пособие, но не то и другое вместе. Ведь фактически после предупреждения об увольнении сотрудник перестает работать, ищет новое место. Получается, что реально нужно выплатить ему почти полугодовой заработок. Интересно, что при обсуждении Трудового кодекса вопрос об этих издержках даже не поднимался.
- Программы развития целого ряда отраслей предполагают массовые сокращения. Получается, что теперь предприятия готовы нести связанные с этим издержки?
- На самом деле все разговоры о гигантских сокращениях - это РR-кампания. Давайте посмотрим, насколько они правдоподобны. Например, металлурги говорят об увольнении 300-350 тыс. человек. А всего в черной металлургии занято примерно 750 тыс. Получается, что одна из самых успешных отраслей промышленности уменьшит численность персонала вдвое! Мне трудно это представить, если даже в критические годы она потеряла всего порядка 100 тыс. рабочих мест.
- Что же тогда реально стоит за разговорами о массовых сокращениях?
- Все, что вы слышите от автомобилистов, металлургов и госчиновников & сокращениях, отчасти связано с упрощенными представлениями о российском рынке труда, а отчасти отражает корпоративные и ведомственные интересы.
- А как же проблема реструктуризации и повышения эффективности работы предприятий?
- Очень просто. Во всех отраслях сейчас происходит активное естественное выбытие рабочей силы - десятки и сотни тысяч человек в год. Достаточно заморозить наем, и вы быстро достигнете снижения численности персонала, если действительно проблема в этом. Да, собственно, так и происходит на практике.
- То есть стихийные увольнения по масштабам сопоставимы с планируемыми сокращениями?
- Более того, во всех отраслях промышленности, в том числе и в металлургии, вынужденные увольнения остаются минимальными. Сокращения персонала составляют 3-5% от общего числа выбывающих. В той же черной металлургии они в последние годы не доходят даже до 5 тыс. человек.
- Это значит, что опасность социальных последствий реструктуризации промышленности также сильно преувеличена?
- Безусловно. Судите сами, за 90-е годы численность занятых в промышленности упала почти на 9 млн человек, то есть на 35-40%, и никакой катастрофы на рынке труда не произошло. Сейчас там занято примерно 14,5 млн человек, сброс рабочей силы продолжается. И даже если начнется сверхактивная реструктуризация с массовыми увольнениями, это отнюдь не приведет к всплеску безработицы. Во-первых, по большей части реструктуризация предполагает неликвидацию, а просто отсоединение непрофильных производств. Во-вторых, даже при реальном высвобождении далеко не все становятся безработными. Часть найдет работу, часть уйдет в экономическую неактивность. Заметьте, что о масштабах безработицы в России в отличие от западных стран у большинства людей существуют очень смутные представления. Эта тема никогда не фигурировала на переднем крае политических баталий, не занимала важного места в программах партий. Большинство политиков, бизнесменов, экономистов (если только они не специалисты по этой проблеме) даже не скажут вам, каков сейчас уровень безработицы в стране. В других странах дело обстоит иначе. Там это действительно точный индикатор экономической температуры, у нас - нет. Ускорение реструктуризации может, конечно, обострить проблему безработицы в отдельных точках, но она неизбежно будет носить локальный, а не глобальный характер. Массовому одномоментному сбросу рабочей силы взяться в общем-то неоткуда. Если его не наблюдалось даже в условиях глубокого экономического спада, вдвойне удивительно было бы ожидать его в условиях роста.
- Почему же эту тему так часто в последнее время поднимают госведомства и участники отраслей?
- Страх перед безработицей делает людей более покладистыми. Не исключено, что именно поэтому их требования к зарплате были и остаются весьма умеренными, они держатся за рабочие места. В российской экономике страх перед безработицей парадоксальным образом заместил реальную безработицу. Негативные прогнозы, которые идут сегодня из разных источников, психологически возвращают нас к началу 90-х годов. Причем если тогда это был бескорыстный страх перед безработицей (никто действительно не знал, как пойдут дела), то сейчас, похоже, настал период корыстного запугивания ею.