Проектное форсирование

Объявленные президентом РФ Владимиром Путиным 5 сентября минувшего года приоритетные национальные проекты в области образования, здравоохранения, сельского хозяйства и жилищного строительства задают вектор социально-экономического развития страны. Что нужно предпринять, чтобы программы заработали и принесли реальную пользу населению? 15 декабря 2005 года в редакции журнала «Прямые инВЕСТИции» прошел круглый стол по теме: «Разработка и реализация национальных проектов».Появление национальных проектов — факт сам по себе отрадный. Очевидно, что это неплохой способ использования накопленных в стране средств. Вопрос в другом - как организовать работу, чтобы люди получили от этих проектов максимальную отдачу.
В первой части круглого стола выступили два основных докладчика: Дмитрий Шмерлинг, профессор ГУ-ВШЭ, и Владимир Пономарев, председатель совета Национальной ассоциации участников ипотечного рынка. Поддерживая идею национальных проектов в целом, докладчики по-разному смотрят на возможные пути их реализации. Первый считает, что надо идти вперед, на ходу выстраивая методику планирования и разработки проектов. Второй, напротив, убежден, что, прежде чем двигаться с места, надо все точно рассчитать, поскольку у нас уже есть печальный опыт непродуманных проектов.
Дмитрий Шмерлинг: «В сочетании слов «приоритетный национальный проект» главное слово — «проект». Если говорить о словосочетании «национальный приоритетный», то мало кто сможет его внятно истолковать. Власть пока не озаботилась разъяснением. Деловые люди должны были бы не только оперировать показателями, такими как метры, голы, очки, секунды, но и говорить о ценностях, политиках, сценариях и т.п. Национальный проект — это большая целевая программа, то есть набор мероприятий для достижения цели, которые никаким другим способом, кроме как в рамках программы, достигнуты быть не могут. Пока у нас в стране есть нормативные документы только по целевому планированию. Документа под названием «Методика разработки приоритетных национальных проектов» не существует. Мы, как всегда, весело и бодро идем делать то, что нигде никак не описано. Значит, описание того, как это следует делать, должно реализоваться сейчас, уже по ходу дела.
Я рад, что в нашей стране возвращается забытая уже более 15 лет тема планирования. Началось это с того, что 11 декабря 2004 года на сайте правительства среди решений, как раньше говорили, в пункте «Разное», появилось маленькое сообщение. Там буквально было написано: «А министерствам — заняться планированием».
Я был потрясен. Потом мы выяснили, что за границей, оказывается, много планирования. Например, в Германии 100% бюджета распределяется по целевым программам, в других странах—около 80%. И управляет экономикой вовсе не только невидимая рука рынка, но и осязаемая десница правительства. Я не очень понимаю, как наши экономисты будут стыковать это движение со своей концепцией рынка.
У нас в стране (и в других государствах) есть примеры того, что можно назвать приоритетными национальными проектами. Первое, что приходит в голову, — это хрущевский проект строительства жилья. Я не говорю, что он лишен недостатков, конечно, он вызывал много споров. Но это был открытый, публичный национальный проект. Был еще у нас национальный проект производства атомной бомбы, аналогичный — в США (проект «Манхэтген»). По обоим написана отличная методическая литература. Кстати, в Нью-Йорке на Бродвее и в Москве в театре Табакова были поставлены спектакли по воспоминаниям немецкого ученого Вернера Гейзенберга. Это чрезвычайно интересно.
Генеральным директором проекта «Манхэттен» был начальник тыла армии США генерал Лесли Гроувз. Он сформулировал первое правило производства крупных проектов: необходимо создать небольшой, небюрократизированный штаб управленцев. Гроувз решал вопросы так. Вызывал Опенгеймера и спрашивал: каких размеров ангар должен быть для вашей бомбы — 300 ярдов или 500? Тот мялся — мы, мол, еще не знаем ее параметров... Потом говорил: ну ладно, 400 ярдов. Эдвард Теллер (которого все считают отцом во дородной бомбы, а на самом деле он был менеджером проекта] написал доклад о создании во -дородной бомбы, в 1960 году опубликованный на русском языке. Теллеру мешали, говорили, что есть уже атомная бомба, зачем нужна водородная? Он страшно ругался. Вот цитата из доклада: «Лучше не интересоваться, какие требования предъявляет армия, а двигать науку до возможных пределов. Требования армии вскоре обнаружат себя. Армейским деятелям часто не хватает кругозора, чтобы видеть потенциал нового сдвига и подъема в науке... Нас не должны сбивать с толку аргументы, в которых все вертится вокруг затрат или возможных последствий...
Мы нуждаемся в большей силе воображения и смелости, а не в консерватизме: это особенно относится к ученым, деятелям в области управления, правительственным и общественным деятелям. Робость причинила нам много вреда — она явилась причиной утери нами первенства во многих важных позициях».
То есть Теллер советовал: видя цель национального проекта, идти, грубо говоря, напролом. Наш маршал бронетанковых войск Михаил Катуков тоже, кстати, как и наш председатель правительства, Ефимович, советовал при движении танковых колонн поменьше оглядываться. Вот чего хочется пожелать разработчикам национальных проектов. Если цель серьезная — идти к ней, не оглядываясь, а все остальные «обозы» подтянутся. Вспомним еще один национальный проект.
Осенью 1941 года на всех строительных площадках в Нижнем Тагиле, Омске, Свердловске начали катать танковую броню и уже к ноябрю вышли сотни и тысячи танков. Системы планирования национальных проектов у нас нет. Надо создавать многоуровневые системы, но это не значит, что надо ждать. Некоторый опыт планирования есть у нас, на Западе — даже больший, чем у нас. Надо разрабатывать математические системы прогнозирования и планирования и вообще формировать культурную среду вокруг этой деятельности — прогнозирования и целевого планирования. Надо переделывать положение по федеральным целевым программам — оно очень старое и очень, мягко говоря, лаконичное. Нужно разрабатывать фундаментальную научную базу. И все это — по ходу дела.
Критиковать здесь нетрудно. Но надо иметь совесть и похвалить. Потому что решительное обращение к планированию — это то, что необходимо было уже десять лет назад».
Владимир Пономарев: «Хочу поспорить с профессором Шмерлингом и на примере жилищных проектов показать необходимость точных расчетов. Я был одним из разработчиков целевой программы «Жилище» на 2002-2010 годы. Выполнял обязанности заместителя руководителя рабочей группы по подготовке Государственного совета £7 февраля 2003 года. На томзаседании впервые прозвучала сочетание «национальный жилищный проект».
Для меня слово «проект» - тоже ключевое. И, следовательно, это должен быть бизнес-проект. В нем используются не только федеральные бюджетные деньги, но и региональные, а также частные инвестиции. И я понимаю, почему министр финансов Алексей Кудрин так против поспешности. Он говорит: давайте вначале поймем, а потом пойдем. Вначале должно быть точное бизнес-планирование, то есть нужно просчитать эффективность проекта.
А кто является главным игроком в бизнесе? Инвестор. Если государство выступает инвестором, то оно и диктует правила игры. В бизнесе цель инвестора — извлечение прибыли. У государства цель — тоже извлечение прибыли, но социальной. То есть надо говорить о количестве построенного жилья, заводов и т.д.
Есть великолепный пример планирования проектов в Казахстане. Когда там ввели ипотеку, цены поначалу выросли на 84%. Тогда государство начало планировать жилищную программу, но в более скромных масштабах, взяв на себя 15-20% рынка. И, жестко диктуя правила игры, сгладило рост цен. В результате был получен важнейший социальный эффект.
Ошибка Хрущева — при всех плюсах его проекта — в том, что он хотел все сделать только за счет государства. А надо было привлекать и частные инвестиции.
Атомная бомба — это был специфический проект, потому что целью была не эффективность, а сама бомба. Нам же сейчас нужно создать ,. экономически активную социальную среду. Это .^е, К совсем другого типа проект, поэтому здесь важна проблема эффективности. Так вот, чтобы сочетать государственные и частные деньги, предлагаемые «штабы» или управляющие дирекции не годятся. Они не способны эффективно управлять такими проектами. И именно поэтому Алексей Кудрин постоянно возражает. Он прекрасно понимает: используемые чиновниками непрозрачные процедуры использования денег обязательно приведут к их потере. Он боится открыть этот заслон.
При нынешнем состоянии всех проектов опять выйдет принцип Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».
Можно ввязаться в бой, можно пойти вперед, не оглядываясь. Но опасность кроется в деталях. В нынешнем жилищном проекте не сбалансированы спрос и предложение. Там предусмотрены деньги на создание инженерной инфраструктуры, то есть на создание предложения на рынке жилья, и на поддержку ипотечного кредитования, а также на помощь отдельным категориям граждан (целевые субсидии в огромных объемах).
Но деньги, направленные в предложение, дадут отдачу через три года, а вложенные в спрос — уже сегодня. К чему это приведет? К еще большему дисбалансу. И в результате доступность жилья не повысится, а, напротив, понизится.
Вот говорят: через год ипотечные агентства уменьшат ставки с 15 до 12%. Вроде бы кредит станет более доступным. Сегодня покупатель платит первый взнос 30%, а 70% берет в кредит по процентной ставке 15%. Через год-другой мы станем отдавать взнос 30%, а кредит пойдет под 12%. Но дело в том, что первичный взнос будет уже совершенно в других ценах. Рост цен в этом году составил 20-25%. Следовательно, все слова о доступности ипотечных кредитов — это пустой звук.
Вот к чему могут привести непросчитанные проекты. Для планирования проектов нужны не чиновники, а профессиональные маркетологи. Их у нас в стране не так много, но в любой крупной компании они найдутся. И самое главное, это люди, понимающие свою ответственность за бизнес. Должен быть правильно построен бизнес-план.
Ведь это — основа для прихода денег. Нет плана — не будет никаких денег. Цифры должны быть четкими и ясными, просчитанными по всей цепочке, только тогда можно говорить, что перед нами — национальный жилищный проект».
Дмитрий Шмерлинг: «Вот и Алексей Леонидович Кудрин тоже проявляет осторожность, опасаясь, что деньги разворуют. Невелика хитрость. Это до него Николай Михайлович Карамзин лучше знал.
Я слышал много раз доклад Георгия Сатарова, где он рассказывал, как не получалось построить железные дороги в США и кому все-таки удалось. Тому, кто воровал больше всего и взятки давал. То, что некрасиво называется коррупцией или уж совсем вульгарно—воровством, является компенсаторным механизмом по перераспределению средств. Они у нас распределены чудовищным способом. Потому что у нас в стране чудовищное неравенство. И народ сам перераспределяет деньги. Ну, уж извините, как может.
Так, может, пойти по такому пути: создать что-то вроде государства в средневековой Европе — когда каждый бандит стал уважаемым бароном или герцогом? Уверяю вас, что это были бандиты еще почище наших. Может, трансформировать коррупцию в редистрибьюцию средств? А не бороться с нею упорно и настойчиво?»

Ученые «советы»
Затем началась дискуссия. Дмитрий Шмерлинг заметил, что, прежде чем внедрять проекты национального масштаба, необходимо их моделировать: «Я все-таки считаюсь специалистом по стратегическому моделированию и никогда не призывал к тому, чтобы не делать модели. Я просто говорю, что шайба вброшена и назад пути нет. Придется делать все параллельно. Так уж не раз бывало в истории нашей страны. Но вы мне скажите, кто мешал попробовать разные механизмы проектов в отдельных регионах?»
Владимир Пономарев напомнил, что у нас был такой опыт моделирования: «Алексей Николаевич Косыгин, хоть его реформа и не прошла, сначала отрабатывал на отдельных предприятиях новую систему хозрасчета». В дальнейшем разговоре выявились две противоположные точки зрения на вопрос, кто и каким образом должен осуществлять крупные национальные проекты.
Олег Кузнецов, считает необходимым привлечение частных средств [например, инвестиционных банков). Его беспокоит создание новых административных структур.
Дарья Платонова, в свою очередь, отстаивает необходимость административного управления проектами.
Олег Кузнецов: «Я согласен: шайба уже вброшена и пути назад нет. Это и радует, но и беспокоит. Дело в том, что на протяжении двух последних лет мы видели разнообразные реформы, которые надо было выполнить в очень сжатые сроки. Что из этого получалось, все знают. И при советском плановом хозяйстве такое бывало сплошь и рядом. Что вышло из поворота северных рек? Ничего.
У всех прошлых проектов, в том числе и у проекта атомной бомбы, один недостаток: они нетехнологичны, это не бизнес-проекты. В них не было экономики, не было финансов. Я думаю, что в приоритетных национальных проектах государственно-частное партнерство неизбежно.
Поэтому есть сомнение: пойдут ли наши государственные проекты, которые мы обсуждаем? Очень беспокоит создание неких аппаратных структур, которые будут контролировать эти проекты. Такое подразделение уже сформировано в МЭРТе. Чиновник ведь что делает? Записывает некие цифры, потом тупо и слепо, не думая об экономическом эффекте, отслеживает прохождение средств, заполнение каких-то форм. По этому определяется результат его работы.
Но в мире есть и опыт инвестиционных банков разного рода — частных, государственных, банков развития. Они умеют работать с инвестиционными проектами эффективна. Но почему-то никто не пытается их привлечь к приоритетным национальным проектам.
Когда мы говорим об этих крупных проектах, надо понимать, что у страны до сих пор нет утвержденного на правительственном уровне индикативного прогноза. Не существует утвержденной стратегии развития. И трудно представить, куда мы идем. Поэтому трудно соотнести проекты с целью развития».
Дмитрий Шмерлинг: «Конечно, трудно, если непонятно, каким образом мероприятия А, Б, В приведут к цели № 1. Но ответ на этот вопрос знает не чиновник, а научный работник. Это совершенно другое ремесло. Оно сейчас полностью отсутствует".
Владимир Пономарев: «Вот вы ответили на вопрос, можно ли использовать стабфонд. Можно, но проекты должны быть реальными».
Дмитрий Симонов: «А реальность проектов могут оценить банки. Они свои деньги не вложат ни в один непроработанный проект. И банки лучше, чем любая государственная структура, отслеживают эффективность проекта, потому что вложены их собственные деньги. Вот один из способов осуществления таких инвестиций. У банков сейчас достаточно денег для осуществления крупных проектов. Но они не могут работать себе в убыток. Для крупных проектов нужна низкая ставка по кредитам — 3% годовых на семь или десять лет, а не 12 или 15%. Так вот, компенсировать эту дельту могло бы государство. Вот это было бы истинным государственно-частным партнерством».
Все участники круглого стола согласились с мнением Дмитрия Симонова. Дарья Платонова, руководитель проектов Центра ситуационного анализа, рассказала о создании так называемых «проектных офисов» в министерствах, которые будут осуществлять национальные проекты.
Дарья Платонова: «Концепция национальных проектов была создана очень быстро, чуть ли не за месяц. И все определения, в том числе и понятия «национальный проект», будут разработаны в самое ближайшее время. В настоящий момент заканчивается работа над методикой планирования. Какая еще нужна методика? Тут еще говорилось, что нет стратегии. А кто-нибудь ее пытался сформулировать? На самом деле сначала была идея: создать национальный проект по жилью. О четырех проектах речи не шло. Именно на жилищном проекте предполагалось опробовать структуру и методы работы совета по реализации проектов.
Вообще национальные проекты отражают новый принцип бюджетирования, ориентированного на результат (БОР), который сейчас внедряется в нашей стране, Смысл его в том, что федеральное правительство ставит цель и выделяет деньги. А как ты этой цели будешь добиваться — это уже твое дело.
При этом ответственность чиновников многократно возрастает. Поэтому наш Центр ситуационного анализа разработал концепцию проектных офисов по реализации национальных проектов. Мы считаем, что необходимо создать эти проектные офисы, как департаменты в министерствах. Они будут работать каждый по своей отрасли [образование, медицина, сельское хозяйство, жилищное строительство].
Проектные офисы нужны потому, что существующие структуры не способны контролировать ход реализации проектов. В состав каждого офиса войдет меньше 20 человек, но они будут заниматься только национальными проектами, и ничем другим. Так что вопрос кадрового обеспечения на федеральном уровне неактуален.
Сотрудники этих департаментов будут встречаться в рамках работы межведомственных рабочих групп, ответственных за реализацию национальных проектов. Именно там будут решаться главные вопросы, в том числе и по планированию проектов. Работа групп должна строиться на совещательно-рекомендательном принципе. Такая структура мне кажется достаточно жизнеспособной.
Конечно, поначалу не планировалось осуществлять сразу четыре национальных проекта. Возможно, мы чуть поторопились. Можно было опробовать какие-то мероприятия на одном направлении или в одном регионе. Я согласна, что проекты, кроме жилищного, недостаточно проработаны — жильем все-таки больше занимались. Сейчас, когда национальные проекты затрагивают такие важные для населения отрасли, все становится сложнее. Многие это понимают и боятся, что будет дальше».

Пиар во время чумы
Владимир Пономарев горячо поддержал последнюю фразу выступавшей: «Мы боимся, что будет катастрофа». Однако Олег Кузнецов придерживается другого мнения: «Цели и стратегии еще подождут года два. Есть и такое мнение: хорошо, что правительство не очень мешает — все идет, как идет».
На это Дмитрий Симонов заметил: «Если мы будем спешить про вести эти проекты за два года до выборов, то результата точно не будет. Национальные программы не могут укладываться в такие сроки, V китайцев крупные проекты получаются потому, что никто не надеется на быстрый результат и скорую прибыль».
Александр Трушин: «Тогда возникает вопрос, с чем мы имеем де-по: то ли это пиар, то ли действительно серьезные проекты?»
Вячеслав Стороженко «Мне кажется, это существенный вопрос, и он не случайно возникает. Создается впечатление, что нет нормальной стратегии развития государства. Стратегию тоже можно было бы назвать проектом, суперпроектом. Не исключено, что это — веление времени, хотя, возможно, давление на власть привело к тому, что созданы проекты значимые и интересные для народа. Вы слишком оптимистично считаете, что достаточно «по науке» разработать правильные модели. Я всю жизнь занимаюсь перспективным планированием и могу сказать, что еще ни один такой план не был реализован. Не надо иллюзий на этот счет. Четыре федеральные программы с энтузиазмом обсуждаются всеми СМИ. В самом деле, кто может быть против столь разумного и долгожданного шага?
Однако принятое решение вызывает немало вопросов. Не удовлетворены прежде всего те, кто остался за бортом президентских программ. Нельзя, конечно, объять необъятное, но программы по развитию науки, культуры, малого предпринимательства должны были встать в один ряде четырьмя обсуждаемыми. Возникает также вопрос по поводу полноты охвата всего комплекса взаимосвязанных и взаимозависимых элементов и производств: без их оснащения «голая» программа не заработает. Более того, без предварительного либо одновременного развития обеспечивающих производств эти проекты, по сути, даже невозможно начинать.
Я участвовал в разработке хрущевской жилищной программы. Тогда собирали ученых, Академию архитектуры. И была создана система, обеспечившая успех в краткие сроки. В основу программы положили развитие материально-технической базы. В сжатые сроки построили 250 заводов крупнопанельного домостроения мощностью в 60, 90,120, 240 тысяч кв. м в год. Возводили их в соответствии с потребностями в жилье на местах. Также строили предприятия по производству керамических и силикатных стеновых материалов, заводы цементные, стекольные, пористых заполнителей, сантехизделий, отопительных систем и т.д. Вот сколько всего нужно для жилищной программы.
Прямые и полные затраты в отраслях промышленности и народного хозяйства в ряде случаев различаются в разы. Наилучшим инструментом для определения полных [истинных) затрат в натуральном и денежном выражении остается межотраслевой баланс народного хозяйства (МОБ). Этот показатель позволяет отслеживать и оценивать потоки ресурсов и народнохозяйственные результаты выполнения федеральных программ. Наконец, проблема финансирования программ представляется еще далеко не решенной, ибо выделенных денег заведомо недостаточно. Разбухающие день ото дня золотовалютные резервы и стабилизационный фонд, устойчивый бюджетный профицит — все это замороженные средства. Хотя бы частичное их использование обеспечило бы выполнение президентских программ».

Воля — ваша
В заключительной части круглого стола участники сосредоточились на определении национальных приоритетов.
Эдуард Чуркин: «За каждым из слов «приоритетный национальный проект» должен стоять смысл. Например, почему выбраны такие приоритеты? Как они выстраиваются? Что понимается под словом «национальный»? Проекты разрабатывались в одном месте. Реализация будет осуществляться в другом. Были у нас уже ФЦП, был создан функционал министерств. Теперь те же сметы, те же механизмы, но еще одна пирамида. Наибольший интерес должен вызвать вопрос о приоритетах развития страны вообще, и экономики, в частности».
На это Вячеслав Стороженко заметил: «В любых наших начинаниях всегда ощущается недостаток политической воли».
Татьяна Кузнецова согласилась с Вячеславом Стороженко: «Хорошо бы понять, куда мы идем, какое общество строим. Капиталистическое? Феодальное? Информационное? Например: «Повышение благосостояния народа на основе устойчивого развития экономики». Но это ведь тоже не цель, а средство. Поэтому приоритеты и не выстраиваются. В Финляндии ровно два года потратили на то, чтобы разработать стратегию информационной культуры общества. Шла работа с разными группами людей, разными слоям общества, представителями бизнеса. Атак, как у нас, — это латание дыр. Надо сначала сформулировать, куда же мы движемся, а после этого определять приоритеты».
Олег Кузнецов привел в пример американцев: «У них есть национальная идея —свобода и независимость человека. И с нею был связан, например, американский проект развития автомобильной промышленности. Я не знаю, какая идея у нас. Может быть, противостояние распаду. Или модернизация. Или выживание —ведь это серьезно. Тогда в эту идею вписывается жилищный проект».
Владимир Пономарев снова взял слово: «Люди, создававшие у нас нынешний вариант жилищного проекта, забыли, что такое доступное жилье. 14 декабря проходил Госсовет по жилищному проекту, никто об этом даже не упомянул. И вот что получается: за предыдущие пять лет получили квартиры 120 тыс. семей из категорий, которые государство должно обеспечить жильем. Открываем проект, видим: за пять лет обеспечить 129 тыс. семей. Мы остаемся на том же самом уровне! Нет никакого прорыва. Молодым семьям выделили в 2005 году 50 тыс. квартир. А здесь на пять лет — 250 тыс. квартир. Должны быть другие ориентиры. У нас 4,5 млн. семей в очередях и 1,2 млн. семей, перед которыми государство имеет обязательства по обеспечению жильем. Но в проекте об этом ничего не сказано.
Если вы не написали, по каким критериям определять понятие «молодая семья», — вы не понимаете, сколько денег надо выделять. Надо указать точно: обеспечить такое-то количество семей с такими-то условиями. Тогда под это выдаются деньги, Но министр Яковлев говорит: «Мы запланировали, а потом порядок будем писать». Думать надо в обратном порядке».
Дмитрий Шмерлинг попытался подвести итог: «Наш разговор завершается, и я хотел бы поблагодарить редакцию. Круглый стол — хороший формат, дающий возможность обсудить проблему и получить новую информацию. Надо приглашать в редакцию людей из правительства. Они многих вещей не знают или не имеют возможности обсуждать».
Владимир Пономарев посетовал: «Власть-то плохо слышит экспертов. В советское время я был консультантом ЦК КПСС. И никогда работник аппарата ЦК не говорил: я лучше знаю. Он вначале спрашивал: а как вы думаете? И мы ругали своих начальников — проводят десятки согласований, с одним академиком, с другим,.. А сегодня любой чиновник может заявить: я лучше разбираюсь в ипотеке. Ну скажите: как можно было проводить монетизацию льгот без консультаций с председателем секции экономики РАН Дмитрием Львовым? А его никто не спросил».
Дмитрий Шмерлинг: «Что бы мы ни делали по линии частных или государственных инициатив, если у нас нет теоретической базы, обязательно получится не то, что хотели. Или вообще что-то другое. Не — лучше, не — как всегда, а — другое. Обратите внимание, что в этих национальных проектах чрезвычайно слабо прописана целевая структура. Ну, раздать врачам деньги, ну, построить медицинские центры. Но во Всемирной организации здравоохранения есть тщательно разработанная система по повышению уровня здоровья населения. Неужели опять нужно объяснять руководителям здравоохранения, что надо платить деньги за здоровье населения, а не за поликлинику? Не за койко-места или другие формальные показатели. Это совершенно разные вещи. И главное — у нас в стране есть люди, которые прекрасно знают, как это делается. Только они, как всегда, в стороне».
Завершил круглый стол Дмитрий Симонов: «Я все-таки вижу, что отношение руководства страны к экспертам несколько изменилось. Шесть лет назад в Кремле говорили: мы все знаем лучше, мы главные... Теперь другой этап. Они говорят: да, мы всего не знаем, однако мы — главные. Будем надеяться, что наступит третий этап, когда главные (а в этом никто не сомневается] будут больше делать, чем говорить. Благодарю всех, кто принял участие в нашем сегодняшнем обсуждении. Надеюсь, что ваше мнение будет услышано».

Итоги круглого стола
Приоритетные национальные проекты в области образования, здравоохранения, сельского хозяйства и жилищного строительства, безусловно, жизненно необходимы для нашей страны. Однако есть ряд проблем, связанных с планированием и реализацией таких проектов.
Программы должны быть увязаны со стратегическими целями развития России на 10-15 лет. В каждом из проектов необходимо четко обозначить задачи и способы его решения. Например, дело не только в том, чтобы поднять зарплату учителям и врачам, — необходимо повысить качество образования и здравоохранения в нашей стране.
Не обойтись без создания математических систем планирования и прогнозирования крупных проектов. Для разработки таких моделей целесообразно формировать научные коллективы.
Модели и механизмы реализации приоритетных национальных проектов следовало бы опробовать на отдельных регионах или направлениях. К реализации проектов надо привлекать как государственные, так и частные инвестиции, выделяемых бюджетных средств явно недостаточно для создания их материальной базы. Частные банки могли бы кредитовать крупные программы на длительные сроки при условии компенсации государством части процентной ставки.
Подъем образования и здравоохранения, развитие сельского хозяйства и жилищного строительства в нашей стране должны стать действительно всенародным делом. В этих проектах хотят и должны участвовать миллионы людей, тысячи организаций и предприятий. Только тогда национальные программы будут успешными.