Мнение

Александр Николаевич, скоро в Петербурге пройдет саммит «Большой восьмерки». Чего Вы ожидаете от этого события?
Саммиты «Восьмерки» – это неформальный клуб. На них не принимается решений, обязательных для исполнения государственными членами «Восьмерки». Я участвовал в подготовке саммита в 1994 года и знаю, что это процесс довольно бюрократический. Помню, что на майской встрече тогда я попытался изменить повестку дня и перебросить несколько идей из одного раздела в другой. Мне было сказано, что документы уже готовы, менять их нельзя, иначе все провалится, если изменить хотя бы одну строчку.
Пришлось мне предпринять резкий демарш (к тому же у меня было поручение от Президента включить некоторые положения в заключительное коммюнике), что «если вы отказываетесь это делать, имейте в виду, что вы все - помощники своих глав правительств, а я – вице-премьер, я старший по званию. И в этой связи имею сообщить, что если «то-то» не будет включено в коммюнике, то наш Президент не приедет на саммит. И пошел на выход. Иду, а у меня спина холодеет, потому что делать такие ультиматумы мне не было поручено. В итоге то, что я просил, вставили в коммюнике, все сделали, как положено.
Документы меняются до саммита, и не хотелось бы считать, что я положил основу такой корректировки документов накануне саммита. Тем не менее, мы чувствуем давление на российскую сторону. Главная, на мой взгляд, мотивация этого давления – не дай Бог, России почувствовать себя полноценным хозяином Восьмерки. Россия всегда приглашалась на Восьмерку по укороченной повестке дня. Долгое время это был один день из двух, когда обсуждались вопросы политической повестки дня, и Россия при этом полноценно участвовала в них. Когда же обсуждались вопросы мировых финансов, мировой экономики и т.д., то Россия «сидела за дверью».
На протяжении многих лет со времен канадского саммита Россию приглашают на экономическую часть повестки дня, но по целому ряду вопросов ей слова не дают. В частности, в международных торговых переговорах Россия не участвует, так как она – не член ВТО, поэтому она может лишь вежливо слушать и т.д. Если переговоры с США и Австралией закончатся в ближайший месяц, то останутся одни формальности по присоединению России к ВТО. В частности, там целый ряд системных вопросов, которые в Женеве надо с самой ВТО согласовывать. К концу года или началу следующего мы формально станем членами ВТО.
Идеологически Россия уже получает возможность вести диалог по всем вопросам, в том числе, по торгово-экономическим вопросам. Сложный вопрос – мировые финансы. То, что доллар падает, а рубль крепчает, и есть какие-то альтернативы дальнейшего укрепления рубля в международных расчетах, позволяет России также поставить вопрос об участии в полноценном обсуждении этого вопроса. Если бы все шло гладенько, Россия впервые могла оказаться полноценным членом Восьмерки не только потому, что Владимир Владимирович принимает гостей в Константиновском дворце, и ему, как хозяину, дадут возможность почувствовать себя на высоте положения, а потому – что все вопросы сложились. На мой взгляд, желание России почувствовать себя полноценным во всех отношениях членом «Восьмерки» некоторым лидерам, в частности, США, очень не нравится. И не потому, что сильно не любят Россию, – у них своя политическая игра. Сейчас с политикой у США довольно много проблем. В Иране – не получилось провести ряд решений через Совет безопасности, в Ираке – завязли, а Латинская Америка – вся полевела. Вашингтонский консенсус создавался именно для Латинской Америки, пятнадцать лет страны Латинской Америки жили по этому сценарию, но он с треском провалился. Можно лишь говорить о степени цивилизованности левых режимов, которые возникли к югу от американо-мексиканской границы.
Уже происходит деление на группы. Чилийский режим приличный, аргентинский – перонистский, бразильский – средний между Аргентиной и Чили, боливийский – откровенно популистский с элементами шизофрении. Есть два лидера. Один лидер идеологический – Фидель Кастро, другой финансовый – Уго Чавес. Складывается неблагоприятный вариант развития событий в мире для американцев, учитывая, что «хромой уткой» - lame duck президент Буш становится не этим летом, а чуть позже, когда там реально начнут думать об избирательной компании.
В Америке уже начинают клеить различные «парочки». В частности, одна из парочек уже появилась по инициативе каких-то активистов. Называется она Гор-Клинтон. Чтобы не путали эту парочку с парой Клинтон-Гор, ее назвали по-другому – Гор-Хиллари. Проверяют, как в общественном мнении воспринимается эта пара. Кампания в принципе уже потихонечку раскручивается. Даже тот факт, что Джордж Буш заявил, что его брат Джеф был бы неплохим президентом, если бы захотел, свидетельствует о начале предвыборной компании. Американские специалисты говорят, что Джеф – не такой уж плохой вариант, потому что он свободно владеет испанским языком в отличие от своего брата. Учитывая, что треть избирателей в США – испаноязычная, у него есть шансы на поддержку части электората. В итоге надо набирать очки.
Даже позиция в Капитолии, в Конгрессе по поводу ВТО, которого требуют некоторые конгрессмены и сенаторы, – это призыв к Бушу, который до июля следующего года имеет полномочия, как в свое время имел полномочия принимать указы силой закона – единолично принимать решения о присоединении той или иной страны к ВТО и других торговых механизмов. Это его право, в июле оно заканчивается. Начинается его собственная избирательная компания следующего года. Конгрессмены его окрикивают не потому, что они влияют на это, они его предупреждают, что если это решение будет принято, то они в такой предвыборной политической борьбе будут это максимально использовать как негатив нынешней власти.
Достаточно откровенно была озвучена Ником Чейни тема недопущения энергетического шантажа России. Это – другая формулировка тезиса о том, что Россия становится глобальной энергетической державой и будет играть ключевую роль. Отсюда и забота о ближайших соседях России, в том числе, неожиданно быстрое приглашение Украины в НАТО. Вслед за ним может последовать и Грузия, хотя год назад американцы больше рассуждали о стандартной схеме. Я напомню, что в соответствии с вашингтонским договором 1948 года страна, которую приглашают в НАТО, должна соответствовать некоторым критериям, среди коих – демократический уровень развития, рыночная экономика. Почти те же требования, что и для вступления в европейский Союз. США много раз отступали от таких принципов.
Первый раз в 1956 году, когда принимали Турцию, которая сейчас еще не соответствует критериям приема в ЕС, а пятьдесят лет назад она вряд ли соответствовала демократическим и рыночным принципам. Ее приняли, потому что был нужен южный фланг НАТО. Сейчас задача не в том, чтобы выдвинуть НАТО к границам опасного региона, коим является Южная Азия, а задача в том, чтобы эти фланги вокруг России от Прибалтики до Украины расширить. Это – отдельная тема, не совсем экономическая, хотя с экономическими последствиями. Есть определенная опасность того, что наши некоторые коллеги, прежде всего, американцы, попытаются формализовать встречу в Санкт-Петербурге, накидать много новых вопросов: и Чечня, и Грузия, и Молдова, и Украина, и обеспечение газом Европы в терминах шантажа, высоких цен и т.д.
При этом также энергично США решают те же энергетические проблемы с Азербайджаном, Казахстаном, другими странами, даже с Туркменистаном. Им явно нужны альтернативные ветки нефте- и газопроводов. Идея построить газопровод по дну Каспийского моря может быть реализована достаточно быстро. Это – явная альтернатива Севера Каспийскому варианту с расширением мощностей КТК и возможность строительства дополнительных газопроводов, в том числе, для транзита Казахского и Астраханского газа через Украину и далее. Все эти проекты явно призваны ослабить игры для России, ослабить ее возможности и влиять на ситуацию через энергетику.
Частично мы не все тезисы о своей роли, как глобального энергетического игрока, правильно озвучили. Не все надо было озвучивать. Надо думать не только о стратегии, рассчитанной на многие годы, но и о текущих механизмах и инструментах. Но, тем не менее, я соглашусь с мнением, что будет все сделано для того, чтобы саммит в Санкт-Петербурге не мог быть назван наиболее успешным по сравнению с другими.
Вообще, саммиты – вещи чаще всего достаточно скучные, не всегда можно понять, о чем договорились. Темы, которые иногда выдвигаются, например, глобальное потепление в прошлом году и тема Африки у англичан. Не прошло и полгода, а про глобальное потепление сейчас никто не вспоминает. Про Африку хоть и вспоминают, но это – одна из программ поддержки слабых стран, которая выражается в списании долгов. Мы вынуждены практически все долги списать, проблема активов бывшего СССР исчезает, Внешэкономбанк получает блестящую возможность назваться Внешэкономбанком Российской Федерации.
Петербургский саммит не будет провальным в любом случае, хотя бы потому, что тему энергетики мы выставили в качестве главной. Во-первых, это первая тема, ради которой создавалась «Семерка» во время нефтяного и энергетического кризиса 1970-х гг. Во-вторых, уже Германия и Япония, следующие председатели «Восьмерки», заявили о своей готовности данную тему оставить в повестке дня. Это – большой успех России.
Большой успех и то, что мы, заявив тему массовых инфекционных заболеваний, попали в точку. Всем понятно, что нужно такого рода вопросами заниматься. Они тоже останутся в повестке дня. Это уже – большой успех. Предлагаются и специфически российские темы. Предлагаются глобальные темы, которые можно еще многие годы обсуждать, принимать дополнительные решения и это уже во многом предопределит успех Петербургского саммита.