• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

"Деловой климат в стране остается не самым теплым" Президент РСПП хочет быть оптимистом, но получается не всегда

Московские новости. 2006. № 50. 29 декабря

...За плечами Александра Николаевича огромный опыт работы в исполнительной и законодательной власти, что позволяет ему глубоко анализировать важнейшие макроэкономические тенденции. А его нынешняя должность президента Российского союза промышленников и предпринимателей дает ему возможность безошибочно улавливать малейшие изменения предпринимательского климата. Александр Шохин ответил на вопросы "МН"...

Конец года - традиционное время для подведения экономических итогов. Лучшего собеседника для этого, чем Александр Шохин, найти трудно.
За плечами Александра Николаевича огромный опыт работы в исполнительной и законодательной власти, что позволяет ему глубоко анализировать важнейшие макроэкономические тенденции. А его нынешняя должность президента Российского союза промышленников и предпринимателей дает ему возможность безошибочно улавливать малейшие изменения предпринимательского климата. Александр Шохин ответил на вопросы "МН":

- Прошел год с тех пор, как вы заняли должность президента РСПП. Легче или труднее за этот срок стало работать бизнесу, в том числе крупному, в России?
- Начну с того, что РСПП представляет не большой бизнес, а большую часть бизнеса. На IX съезде РСПП, который состоялся в апреле, мы подтвердили в качестве своей основной задачи защиту фундаментальных ценностей российского предпринимательства - таких, как экономическая свобода, конкуренция и другие. В этой связи РСПП вправе рассматривать себя как организацию всего бизнеса - не только крупного, но и малого, и среднего. Если говорить об изменениях в предпринимательском климате, то, на мой взгляд, серьезные подвижки произошли. Например, 2005 год мы провели в дискуссиях по налоговому администрированию, а в 2006-м приняли соответствующее законодательство, которое вступает в силу с 2007 года. Многие технологии взаимоотношений налогоплательщиков и фискальных органов становятся более предсказуемыми, прозрачными, меньше остается возможностей для произвола, субъективизма. Приведу также пример земельной реформы. Мы 3-4 года обсуждали необходимость оформления земель под приватизированными предприятиями на льготных условиях - не выкупа земли, а именно переоформления прав. Президент страны дважды на съездах РСПП подтверждал обоснованность нашей позиции, но пока он не дал в начале этого года конкретного указания правительству работать по нашему сценарию, дело не сдвинулось. На этих примерах видно: власть осознала, что бизнесу надо давать развиваться в направлении, соответствующем целям экономической политики страны. А бизнес, в свою очередь, просит не о послаблениях, а о нормализации отношений c властью, об их трансформации в партнерские.
- Как вы оцениваете экономические итоги года с точки зрения перспектив развития бизнеса в стране?
- Экономические показатели этого года весьма благоприятные: рост ВВП выше, чем планировалось. Мы видим также некоторые институциональные изменения в лучшую сторону, и статистика это подтверждает: в частности, она говорит о притоке инвестиций в Россию. Поэтому вроде грех жаловаться. Тем не менее деловой и предпринимательский климат в стране остается все-таки не самым теплым. "Глобальное потепление" не затрагивает многие сферы отношений бизнеса и власти. В частности, в повестке дня остается административное давление на бизнес. Очевидно, что сегодня любой бизнес можно остановить проверкой - если не налоговой, то санитарной или экологической. Каждый надзорный орган может существенно повлиять на деятельность предприятия. Корпоративное законодательство только-только начинает меняться. Правда, правительство, похоже, уже осознало необходимость улучшения корпоративного климата с целью недопущения полулегального захвата предприятий, рейдерских атак, недружественных поглощений, которые были во многом связаны с недостатками законодательства и возможностью злоупотребления правом.
И еще: формированию долгосрочных планов компаний, безусловно, мешает непредсказуемость поведения властей. В частности, многие решения очень долго согласуются в министерствах и ведомствах. Причем порой в ходе такого согласования повороты, затрагивающие ту или иную отрасль, могут быть довольно серьезными. Безусловно, большая предсказуемость и определенность поведения власти - законодательной, исполнительной, региональной - является мощным фактором повышения деловой активности, который пока еще до конца не использован.
- Мы вступаем фактически в выборный год: сначала - депутатов, потом - президента. Какие ожидания в связи с этим в бизнес-сообществе: возникает ли чувство неопределенности или тревоги?
- Прогнозы большинства аналитиков и политологов сводятся к тому, что Путин сохранит свое влияние на властные структуры и после 2008 года, кто бы ни был президентом России. Значит, волотильность в политике будет достаточно ограничена. Какой бы пост Путин ни занимал - спикера какой-либо из палат, премьера или президента ассоциации игроков в покер (как Дэн Сяопин на закате карьеры) - думаю, что одной из основных конструкций следующего политического цикла будет включенность бывшего президента в процесс принятия важнейших решений. Конечно, у бизнеса есть ощущение того, что какие-то корректировки курса могут быть, но не в рамках крутого изменения политики. Бизнес в этом смысле относительно спокоен. И поэтому он не играет в игры, подобные "семибанкирщине" в 1996 году, и не пытается повлиять на процесс выбора преемника. Очевидно, что избиратель у нас в 2008 году будет один. Имя его мы знаем, и пытаться этому избирателю навязать то или иное решение - бессмысленно. А решение он будет принимать, по-видимому, ближе к делу.
- Вы сказали о позитивных макроэкономических итогах этого года. С точки зрения бизнеса что вы считаете наиболее важным из этих результатов - снижение инфляции, рост инвестиций, ВВП, золотовалютных резервов?
- Выделю два важных фактора. Во-первых, впервые удалось уложиться в прогнозировавшийся в бюджете показатель инфляции - 9%. Другое дело, что официальная статистика, мягко говоря, улавливает не все инфляционные процессы - но тенденция налицо. Во-вторых, рост ВВП оказался выше, чем планировало правительство: не 6% с небольшим, а почти 7%. Ожидалось, что привязка отечественной экономики к сырьевой игле скажется на затухающей динамике экономического роста. Но этого не случилось, в том числе и потому, что многие решения правительства были разумными и предсказуемыми. Это повлияло на позицию многих иностранных компаний по стратегическим инвестициям в Россию. Достаточно упомянуть их активность по вложениям средств в промсборку в автомобильной промышленности, которую мы наблюдали в этом году. Они спешат заключать сделки и строить заводы здесь еще до присоединения России к ВТО, понимая, что потом льготы, которые им гарантированы на период локализации производства и комплектующих, исчезнут. Это значит, что они приходят в нашу страну Россию надолго. Следовательно, и прогноз развития экономики России на 2007-2008 годы благоприятный.
- Вы отметили рост иностранных инвестиций в нашу экономику. Но мы наблюдали конфликт вокруг проекта "Сахалин-2", реализующийся иностранцами, скандалы, связанные с запретами на импорт той или иной продукции... Это что: власть так помогает отечественному бизнесу?
- Каждая власть, конечно, помогает своему бизнесу. В то же время надо отметить, что государство заметно расширяет свое присутствие в бизнесе - поэтому отчасти оно помогает само себе. Та же история с "Сахалином-2" - это помощь не только российскому бизнесу, но и государственной компании "Газпром". Конечно, соглашения о разделе продукции заключались в середине 90-х годов, когда цена на нефть была ниже 10 долларов за баррель, и режим СРП был, наверное, единственным способом привлечь инвестиции. Сейчас ситуация совершенно другая, и тогдашние условия кажутся для России кабальными. Но поскольку выйти из международного правового соглашения легально невозможно, приходится "намекать" иностранцам другими способами. То же самое и с "торговыми войнами". С формальной точки зрения нам ничего не мешает пользоваться своими "высокими" стандартами безопасности, качества, санитарных и ветеринарных норм. Но непредсказуемость поведения властей заключается в избирательном применении права. Самая большая беда российской власти в том, что она, вводя те или иные нормы, не применяет их в равной степени ко всем. Отсюда, во-первых, у наших партнеров возникает подозрение, что экономические рычаги стали активно использоваться для достижения политических целей. Во-вторых, это ставит весь трансграничный бизнес в неустойчивое положение, потому что неизвестно, какие еще политические задачи будут решаться экономическими методами. Ведь всем понятно: даже если продукция соответствует всем высоким требованиям, но поступает из страны, с которой осложнились отношения, то бизнес становится заложником этих политических трений. Мне кажется, гораздо честнее вводить технологии типа "эмбарго" и не делать вид, что здесь исключительно экономическая подоплека, не имеющая отношения к политике. Кстати, у нас законодатели дали право президенту вводить экономические санкции.
- Как такие "торговые войны" соотносятся с требованиями Всемирной торговой организации, к которой наша страна скоро присоединится?
- Они явно этим требованиям противоречат. В ВТО есть требования к качеству той или иной продукции, которые мы можем пока и не применять, раз мы еще не члены этой организации. Но мы должны понимать, что эти требования достаточно универсальны и применимы ко всем производителям в равной мере. Ведь если те высокие требования, что мы выдвигаем для некоторых иностранных поставщиков, применить к нашим производителям, ясно, что их продукцию порой и близко нельзя подпускать к прилавку. И отечественный производитель должен понимать, что при таких правилах игры у власти и до него могут, что называется, дойти руки. Безусловно, эта избирательность права беспокоит бизнес: проверки налоговых и любых надзорных органов часто применяются для решения задач, отнюдь не связанных только с надзором и контролем. Скажем, некоторые российские нефтяные компании пострадали от проверок Росприроднадзора явно для баланса - чтобы продемонстрировать "Шелл" и другим иностранным компаниям, что не только к ним предъявляются претензии. В связи с этим присоединение в 2007 году к ВТО, безусловно, уводит нас от, быть может, последней возможности использовать "эксклюзивные" механизмы давления на партнеров. Думаю, что предстоящее присоединение России к ВТО, а также, возможно, новый договор о партнерстве с Евросоюзом создадут иные международные правовые рамки для действий такого рода. И поведение наших властей в этом смысле будет более предсказуемым и менее агрессивным.
- Усиления роли государства в бизнесе, о котором вы упомянули, не видит только слепой. Как к этому относится бизнес: боится, осуждает, воспринимает, как должное?
- Государство явно увлеклось непосредственным присутствием в бизнесе и теряет возможность выполнять функции, которые оно обязано выполнять "по определению", а именно: создавать правила игры и контролировать их соблюдение. Такая ситуация неизбежно порождает конфликт интересов: государство, с одной стороны, должно поощрять конкуренцию, но с другой, имея свои государственные компании, оно обязано, как акционер, обеспечивать их преимущественное развитие. Да, государство, безусловно, имеет моральное право на то, чтобы исправлять ошибки прошлого и, например, добирать то, что оно потеряло в процессе приватизации. Но это должны быть схемы своего рода финансового инвестирования. Например, государство может знать, какие решения, благоприятные для инвестиций, оно собирается принять. И может, условно говоря, часть средств Инвестфонда или Стабфонда потратить на то, чтобы прикупить какой-то актив, который может вырасти в ближайшее время. Конечно, это инсайд. Но лучше так, чем "наезды". Как финансовый инвестор государство должно иметь четкую стратегию выхода из ранее купленного актива, продавая его и пополняя бюджет в условиях, когда последний начнет проседать из-за изменения мировой конъюнктуры. Сегодня государство, имея мощный ресурс в виде Стабфонда, Инвестфонда, золотовалютных резервов, всегда может "зайти" в бизнес. Это присутствие государства чаще всего сводится к вхождению в капиталы компаний с целью их мягкой национализации или постановки под прямой контроль государства. Сейчас, к сожалению, это часто делается как реализация интересов корпорации под названием "Бюрократия". Но хочется быть оптимистом и верить, что когда нынешняя бюрократия наконец-то "наестся" и когда станет понятно, что эффективность управления и доходность государственного бизнеса резко снижается, то та же бюрократия окажется заинтересованной в приватизации этих активов с соответствующими опционами для топ-менеджеров и членов советов директоров. Так что появится легальный способ "отблагодарить" самих себя за служение народу.
- В этом году прошло много международных размещений акций российских компаний - IPO, было несколько резонансных сделок с участием российского бизнеса. Можно ли считать, что наш бизнес совершил какой-то рывок к транснациональному статусу?
- На мой взгляд, 2006 год в этом смысле поворотный. Во-первых, власть изменила свое отношение к трансграничным инвестициям российских компаний. Если раньше это называлось утечкой капиталов, то сейчас государство, судя по всему, поощряет такого рода сделки, способствует трансформации российских "национальных чемпионов" в транснациональные компании. По-моему, есть осознание того, что глобальная конкуренция не допускает сценария выживания национальных компаний. Даже если посмотреть на важнейшие сделки нынешнего года, становится очевидным: любое слияние крупных компаний тут же порождает движение конкурентов к такому же действию. Например, сделка "Арселора" с "Северсталью" началась только потому, что Лакшми Миттал начал реализовывать стратегию враждебного поглощения. Как только он переориентировался на дружественное слияние с сохранением полномочий совета директоров, "Северсталь" оказалась "Арселору" не нужна. К тому же и денег Миттал дал больше. На самом деле бум слияний и поглощений - не что иное как оборотная сторона ужесточения глобальной конкуренции. И то, что российские компании пытаются выйти на международные рынки, объединившись с потенциальными конкурентами, - это можно расценивать и как способ выживания национального бизнеса, и как способ трансформации не всегда понятного "им" российского бизнеса в респектабельный международный. Что такое транснациональная компания, понятно и мелким инвесторам, и политическим деятелям: она действует все-таки по законам мирового рынка и международного права, размещается на международных биржах. Соответственно, и российский бизнес, идущий по этому пути, мировое сообщество будет, безусловно, меньше бояться. Когда в октябре группа бизнесменов сопровождала в Германии президента Путина, то он пытался объяснить немецким коллегам, что не надо бояться русских. Российские бизнесмены - сначала бизнесмены, а потом уже россияне. Ментальность-то в первую очередь предпринимательская.
- Мы уже много лет живем без экономических кризисов. Если заглянуть в следующий год, видите ли вы какое-то слабое звено в российской экономике, которое могло обернуться кризисом?
- Кризисов в следующем году не предвидится - это очевидно. А вот неприятности могут быть. Например, обвал рынка недвижимости: после того, как он рос так долго и такими темпами, многие только и ждут, что он обвалится, и наконец-то можно будет прикупить недвижимость на приемлемых условиях. Банковская система, с одной стороны, активно развивается, и темпы ее роста выше темпов развития экономики. Но, с другой стороны, безусловно, растут и системные риски, в том числе связанные с потребительским кредитованием. В целом же, мне кажется, банковских кризисов тоже не будет, особенно если иметь в виду, что в следующем году порог страхования частных вкладов наверняка будет повышен до 300 тысяч рублей. И в этой связи 90 с лишним процентов вкладчиков никак не пострадают от проблем с конкретными банками. А такие проблемы могут возникнуть хотя бы потому, что линия на отзыв лицензии у банков, заподозренных в отмывании грязных денег и в "серых" операциях, будет продолжаться. Еще может быть такая неприятность, как падение цен на нефть, например, до 25 долларов за баррель. Но, если честно, я в такой вариант не верю. Считаю, что коридор в 40-50 долларов за баррель - это самый пессимистический прогноз. Но такой уровень цен на нефть не должен критично отразиться на нашей бюджетной и налоговой политике, хотя показатели немного "сдуются".
- Традиционно всех волнует, как будет меняться курс национальной валюты в следующем году. Каков ваш прогноз на этот счет?
- Если говорить о тенденциях, то рубль, безусловно, будет и дальше укрепляться. И здесь, на мой взгляд, проблема в том, что правительство и Центральный банк не могут удержать спрогнозированные и запланированные темпы укрепления национальной валюты. Бизнес ведь тоже может приспособиться к укреплению рубля, если его динамика будет предсказуемой. Более того: укрепление рубля, безусловно, улучшает позиции тех компаний, которые активно перевооружаются, поскольку инвестиционное оборудование становится дешевле. А значит, у таких предприятий появляется возможность перейти от ценовой конкуренции к конкуренции по качеству на внутреннем рынке. Сейчас многие наши внутренние производители страдают от того, что единственным способом выживания для них является поставка на рынок продукции, которая проигрывает по качеству, зато заведомо дешевле импортируемой. Так долго продолжаться не может: мы не должны обрушивать рубль или поддерживать низкие темпы роста курса национальной валюты только для того, чтобы давать возможность выживать неконкурентоспособной продукции. Умеренность, стабильность и предсказуемость укрепления рубля, безусловно, должна быть обеспечена.