Мнение
Задача удвоения ВВП в части роста капитализации компаний - реализуется
Оценки ЮНКТАД связывать напрямую только с нашими ТНК не совсем корректно. Дело в том, что по международной статистической классификации к прямым инвестициям относятся, в том числе, и те, которые вообще говоря принято считать портфельными, если их объем превышает определенную величину. Любая покупка больше чем 7%-10% в какой-либо компании, даже если деньги в компанию не попадают, а акции просто меняют хозяев, рассматривается как прямая инвестиция. Известно, что российские компании в прошлые годы были достаточно активны на рынке слияний и поглощений, и в рамках этих сделок они не самом деле не делали прямых инвестиций, они просто покупали доли у акционеров и зарабатывали на росте стоимости акций. Благоприятная мировая конъюнктура дала нашим компаниям определенную финансовую свободу и свободные средства. Соответственно, возникла задача управления активами и их часть инвестировалась в значительные пакеты акций зарубежных компаний.
Если говорить о политике крупных сырьевых компаний, то их поведение вполне объяснимо. Как с точки зрения управления активами, потому что риски надо диверсифицировать, так и с точки зрения вложений в то, что называется «upstream» и «downstream». Вполне разумно, например, если нефтяные компании вкладывают в добычу нефти не только в нашей стране, но и в других странах, потому что в случае, например, неудачи здесь, может быть удача там. Поэтому мы и видим проекты наших сырьевых компаний в Латинской Америке, в Африке, да где угодно – это абсолютно нормально.
Это, можно считать, как курс ТНК на глобализацию своего бизнеса?
В какой-то мере да, но это и просто рациональное управление активами. Предпосылкой для активизации данного процесса является относительное благополучие и свобода доступа к средствам. Сейчас у нас, слава Богу, такой период, что деньги есть или их можно легко и достаточно дешево занять. И правильно, когда «все яйца не кладутся в одну корзину», а инвестируются в рамках географической или отраслевой диверсификации. При этом речь здесь может идти не только об инвестировании в тот же самый бизнес, только в других странах, но и в совсем другой бизнес, а также в бизнес, который – дополняет основной, оперирует на более ранних или на более поздних стадиях процесса производства или реализации. Например, если мы добываем нефть, то рационально инвестировать за рубежом не только в ее добычу, но и в переработку, перевозку или розницу. Аналогично это можно сказать про любые сырьевые товары.
Плюс к тому, у российских компаний есть вполне обоснованное желание увеличить долю добавленной стоимости российского экспорта. То есть, не ограничиваться чисто сырьевым экспортом, а ориентироваться на экспорт товаров с большей долей переработки. Это можно делать, как инвестируя в нашей стране, так и в других странах, например, покупая зарубежные передельные заводы или трейдинговые компании в случае металлургии.
Например, наша мечта, с которой не готова согласиться Европа – это контроль над газораспределительными сетями, где зарабатывается весьма высокая добавленная стоимость. Совершенно логично заниматься не только диверсификацией бизнеса и уходить в другой бизнес, но и переориентироваться на продукт с большей добавленной стоимостью занимающий более важное место в «value chain». Как это, например, делает ЛУКОЙЛ, покупая розничные сети автозаправок в США. Мы могли бы сделать это здесь, но это можно делать и за рубежом, тем более, что так это советуют и правила управления рисками.
Это – с точки зрения развития компаний и их глобализации. А как рассматривать такую трансграничную экспансию с точки зрения государственных интересов?
Конечно же это соответствует государственным интересам. Государственный интерес заключается в том, чтобы рыночная стоимость российских компаний увеличивалась, т.к. это гарантирует приток в Россию больших инвестиций на привлекательных условиях. Поэтому, если благодаря зарубежной экспансии стоимость российских компаний увеличивается, то все идет нормально.
Если посмотреть статистику, то капитализация российского рынка выросла существенно больше, чем, например, экономика в целом. То есть, задача удвоения ВВП в части роста капитализации решается более успешно, чем в части роста производства.
Стоит ли, по вашему мнению, усилить для такой экспансии финансовую поддержку? Пока есть небольшой российский фонд страхования экспортных кредитов.
Страхование экспортных кредитов в основном связано с другим родом операций. Здесь речь больше идет о том, чтобы российские компании, осуществляют долгосрочные проекты в других странах, например, продавая услуги в области строительства, поставки энергомашиностроительного оборудования, оборудования для ядерной промышленности, военной техники и так далее, могли быть конкурентными на глобальном рынке, предлагая условия финансирования своих сделок не худшие, чем конкуренты. И государство во всех странах этим вопросом занимается, поощряя национальный экспорт. Но это не связано с задачами управления активами и диверсификацией как таковой – там достаточно гарантий против политических рисков. Строительство же, например, атомной электростанции занимает 3-4 года, и на этот срок его и надо кредитовать, а здесь без помощи государства – не обойтись. Ставки российских банков пока существенно выше, они, по сути, пока не умеют организовывать проектное финансирование, а это наших атомщиков или энергомашиностроителей делает менее конкурентным.
А для уменьшения политических рисков надо как-то законодательно поддерживать инвестиции наших компаний за рубежом?
А это и так делается! Возможно, не так организовано, как в других странах. Здесь нельзя бежать впереди паровоза. У нас перед глазами несколько попыток форсированно решать эти вопросы за последние полтора десятилетия, и все время активность законодателей и государства упиралась в незрелость самого института. Создаваемые в различной форме агентства эффективно работать так и не начали, они либо закрывались, либо превращались в обычные коммерческие банки.
Родионов Иван Иванович