ЧТО ЭТО ЗА ПОТЕНЦИЯ ПРИ ТАКОЙ НИЗКОЙ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ?
ЕВГЕНИЙ ЯСИН /
научный руководитель ГУ-ВШЭ Потенция состоит в том, что у нас есть перспективы экономического роста, основанные на природных ресурсах, а также увеличении спроса на них. Причем речь идет не только о нефти и газе, но и о продовольствии. А в России, Казахстане и на Украине — самые большие резервы для увеличения его производства и экспорта без значительных инвестиций. Однако принципиальный вопрос сегодня для всех нас — это преодоление культурного барьера, который закрывает дорогу к созданию инновационной экономики. А преодоление культурного барьера — это переход к таким ценностям и нормам поведения, которые ориентированы на более высокую гибкость экономики, продуктивность и так далее. Ведь следующая фаза развития — не индустриальная экономика, а экономика инноваций, экономика знаний. Там речь идет не об опережающем росте, там все время все меняется. И к этому нужно быть готовым. Из всех стран БРИК к задаче преодоления культурного барьера мы находимся ближе всего. Однако сделать это боимся, думаем, что имперское величие заменит культурные изменения. Но у Индии и Китая (стран с колоссальным населением, которые имеют гораздо большие, чем мы, резервы для индустриального роста) есть запас времени в 15—20 лет, а мы можем реализовывать только те проекты, которые основаны на увеличении производительности, но не численности рабочей силы. Однако потом встанут перед барьером и они, причем высота преграды будет выше, ведь у них своя, более древняя культура, больше ориентированная на подавление личности, а не на использование ее возможностей.
АЛЕКСАНДР ИОФФЕ /
президент Российской ассоциации развития малого и среднего предпринимательства Потенция — это такая вещь, которая нацелена на будущее. Поэтому, полагаю, все согласны, что у России с ней все в порядке. Другой вопрос, как эту потенцию возбудить, чтобы она обратилась в реальность. А здесь, наверное, нужно менять политику.
ЕВГЕНИЙ ЯСИН /
научный руководитель ГУ-ВШЭ Потенция состоит в том, что у нас есть перспективы экономического роста, основанные на природных ресурсах, а также увеличении спроса на них. Причем речь идет не только о нефти и газе, но и о продовольствии. А в России, Казахстане и на Украине — самые большие резервы для увеличения его производства и экспорта без значительных инвестиций. Однако принципиальный вопрос сегодня для всех нас — это преодоление культурного барьера, который закрывает дорогу к созданию инновационной экономики. А преодоление культурного барьера — это переход к таким ценностям и нормам поведения, которые ориентированы на более высокую гибкость экономики, продуктивность и так далее. Ведь следующая фаза развития — не индустриальная экономика, а экономика инноваций, экономика знаний. Там речь идет не об опережающем росте, там все время все меняется. И к этому нужно быть готовым. Из всех стран БРИК к задаче преодоления культурного барьера мы находимся ближе всего. Однако сделать это боимся, думаем, что имперское величие заменит культурные изменения. Но у Индии и Китая (стран с колоссальным населением, которые имеют гораздо большие, чем мы, резервы для индустриального роста) есть запас времени в 15—20 лет, а мы можем реализовывать только те проекты, которые основаны на увеличении производительности, но не численности рабочей силы. Однако потом встанут перед барьером и они, причем высота преграды будет выше, ведь у них своя, более древняя культура, больше ориентированная на подавление личности, а не на использование ее возможностей.
ГРИГОРИЙ ТОМЧИН /
руководитель подкомиссии Общественной палаты по конкурентоспособности, саморегулируемым организациям и защите прав потребителей Я бы не называл конкурентоспособность нашей страны низкой. Ведь Россия входит в группу наиболее перспективных стран в мировой экономике (БРИК), а это уже говорит о ее высоком уровне. Дальше все будет зависеть от развития ситуации: от того, что будет после выборов, от преемственности, от инвестиционного климата, от направлений развития налогового и пенсионного законодательства, от того, как инвесторы будут применять закон о концессиях — то есть от конкретных вещей. А говорить о том, кто впереди — мы, Индия, Китай или Бразилия, — это бессмысленно. Если Россия будет продолжать сидеть на нефтяной игле, ее возможности станут падать. А если начнет искать что-то новое (не только инновации, где нас никто не ждет, а, скажем, развитие транзитных путей, инфраструктуры и так далее), тогда сможет многих опередить.
АНДРЕЙ БУНИЧ /
президент Союза общественных объединений предпринимателей и арендаторов России Думаю, что банкиры, говоря о потенциале страны, больше ориентируются на анализ ее инвестиционной привлекательности, а также перспективы того, как можно там заработать. В какой-то степени это, конечно, связано с экономическим ростом, но едва ли является главной целью. Поэтому думаю, что оценка нашей конкурентоспособности более правильная. По сравнению с Китаем и Индией у нас, правда, много минусов. Скажем, в международном разделении труда Россия постепенно может вообще провалиться в яму. Ведь высокотехнологичная продукция концентрируется в США, Европе и Японии, а дешевые рабочие руки как раз в Китае и Индии. В результате получается, что у нас нет четкой специализации. А специализация является базой для конкурентоспособности. При этом если говорить о росте, то он может быть обеспечен, например, за счет скупки акций. В России можно хорошо заработать на активах из-за недооцененности компаний в области энергетики и природных ресурсов и того, что многие из них еще не вышли на мировой рынок. Здесь действительно есть перспективы: можно вообще ничего не делать, а воспользоваться конъюнктурой. Однако обществу гораздо важнее быть конкурентоспособным, потому что для простых людей имеет смысл общее развитие страны. Важно, чтобы у нее была своя ниша в мировой экономике.
