Черная осень

То, что еще какой-то месяц назад казалось случайностью, досадным ухабом на пути к удвоению ВВП, зарплаты и дивидендов, на глазах превращается в пугающую закономерность. По существу, это первый настоящий мировой кризис капитализма — на сей раз кризис перепроизводства финансовых активов, — обрушившийся на Россию за последние сто лет. Большинство экспертов сходятся в том, что он неизбежно изменит и экономическую модель, и саму страну. В каком именно направлении? Версий на сей счет две. Брошенный государством финансовому рынку спасательный круг может вообще отучить отечественную экономику плавать самостоятельно, и страна развернется в сторону госкапитализма, а то и социализма. Другой исход: кризис подтолкнет и власть, и общество к необходимости проведения структурных реформ, призванных создать в России либеральную экономическую, да и политическую модель. Пока возможность реализации обоих сценариев равновероятна.

Сегодня велик соблазн "назначить" виновных в финансовом армагеддоне и снять с себя всякую ответственность. Вне конкуренции в роли источника всех зол и США: янки не пинает сегодня только ленивый. Российские власти — не исключение.

И они абсолютно правы, указывая на несовершенство Рax Аmericana и самоуправство американцев, заваливших мир "дешевыми" — то есть ссужаемыми по низким ставкам — долларами. Но следует сделать маленькую поправку: ответственность за случившееся должны разделить и все потребители "дешевых денег". В том числе и Россия, извлекшая, пожалуй, не меньшие выгоды из американского "экономического эгоизма", чем сама Америка. В самом деле: не эти ли деньги пролились на нас золотым дождем нефтедолларов? Не они ли бежали к нам в виде займов и портфельных инвестиций, обеспечивая высокие темпы экономического роста? Благоприятная внешняя конъюнктура дала нам выпадающий, возможно, один раз в истории шанс на безболезненную модернизацию страны. В конечном счете — шанс на то, чтобы мы смогли обходиться без нефтедолларов. Воспользовались ли мы этим шансом? Вопрос риторический.

Эксперт Горбачев-Фонда Андрей Рябов в интервью "Итогам" сравнивает нынешнюю ситуацию с кризисом 1998 года, выделяя два существенных отличия. Первое, сугубо положительное: благодаря накопленным ресурсам у страны есть время для выработки альтернативной стратегии. Однако практически отсутствует общественно-политическая дискуссия на тему выхода из кризиса. По мнению эксперта, в 1998 году быстрый выход из кризиса обеспечила именно развитая политическая инфраструктура: "Правильное решение родилось как равнодействующая идей нескольких партий, групп влияния. Был открытый политический процесс".

Впрочем, дискуссия идет и сегодня.

Правда, как правило, не в стенах парламента, а в экспертном сообществе, которое на принятие политических решений влияет лишь опосредованно. Среди экспертов далеко не все разделяют пессимистичный взгляд на то, как кризис изменит страну. "Кризиса пока нет, — считает руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер. — Проблемы концентрируются в очень узком секторе — на фондовом рынке и в части банковской системы. На основной массе населения они пока никак не отразились". Эксперт предпочитает называть происходящее "нарастанием проблем". Однако признает, что решение этих проблем "не поспевает за ходом событий". И если перелома тенденции не произойдет, то "где-то к зиме" кризис действительно почувствуют на себе все. В этом случае, прогнозирует Гонтмахер, начнется снижение зарплаты. Еще более неприятное последствие — рост безработицы, массовые увольнения в проблемных отраслях экономики.

Директор Центра трудовых исследований ГУ-ВШЭ Владимир Гимпельсон даже примерно подсчитал цену вопроса: "Кризис слизнет примерно треть зарплаты россиян". И это еще оптимистичный сценарий, предполагающий просто замораживание роста доходов на фоне высокой инфляции. Некоторые же эксперты вообще предрекают, что работу потеряют миллионы россиян.

Помимо финансовой сферы в зону риска попадают строительство, обрабатывающая промышленность и весь малый бизнес. Последний уже не сможет, как в 1990-е годы, играть роль "абсорбента" рабочей силы, увольняемой с гигантов индустрии. Судя по всему, ничего хорошего не ждет также сельское хозяйство и бюджетную сферу: "бедные станут еще беднее". Ну а наиболее устойчивым является, как всегда, топливно-энергетический комплекс. Не так трагично, впрочем, и положение пенсионеров: инфляционный удар по ним будет смягчен внеочередным повышением пенсий и новым порядком их исчисления, который, правда, вступит в силу только с 1 января 2010 года.

Большинство экспертов ожидают, что кризис ударит прежде всего по доходам среднего класса, который и обеспечивал потребительский бум, а вместе с ним рост ВВП. Впрочем, Евгений Гонтмахер не видит в этом большой проблемы. По его словам, речь идет лишь о 10 процентах населения. К среднему классу Гонтмахер относит, правда, весьма обеспеченных по российским меркам людей: топ-менеджмент крупных компаний, высокопоставленных чиновников, высокооплачиваемых представителей свободных профессий. При этом он соглашается, что шансы увеличить долю среднего класса к 2020 году до половины населения, как это предусмотрено Концепцией долгосрочного социально-экономического развития России, вызывают большие сомнения. Равно как и прочие планки, заданные концепцией. В любом случае обострение кризиса делает неизбежным рост социальной напряженности, которая может вылиться в уличные протесты. А это, в свою очередь, прямо отразится на экономическом и политическом курсе страны.

Андрей Рябов считает весьма вероятным, что власть выберет нерыночную стратегию выхода из кризиса. Силы, которые выступают за либеральный путь, политически слабы и дезорганизованы. Между тем в последние годы в обществе сформировался "очень мощный потребительско-патерналистский запрос". Связан он не только с пенсионерами и бюджетниками, но и с целым рядом высокообеспеченных социальных групп. Столкнувшись с ощутимыми потерями, очень многие обратятся за поддержкой к государству, требуя от него "честного" распределения. В то же время бюрократия крайне заинтересована в инструментах, которые обеспечили бы сохранение стабильности. Пересечение этих интересов может породить серьезный политический тренд, который в конечном итоге выльется в некую разновидность госсоциализма.

Однако сама власть категорически отвергает возможность такого развития событий. Решительную отповедь пессимистам дал президент Дмитрий Медведев: "Все задачи, касающиеся развития экономики, расширения предпринимательской, творческой и личной свободы, будут решаться в безотлагательном порядке, без ссылок на то, что страна находится в особом положении, "вокруг враги".

Что ж, изоляционистский сценарий и впрямь кажется дурным сном. Но точно таким же невероятным кошмаром 19 мая, в момент, когда индекс РТС достиг своего исторического максимума — 2498,1 пункта, показался бы результат биржевой сессии прошлой среды — 759, 4. Кстати, не последней причиной биржевой паники явился шок от столкновения убаюкивающей сказки об островке стабильности с жестокими реалиями глобальной экономики. Страшные сказки в этом смысле куда безопаснее: не сбудутся — и слава богу...