Прогнозы: многие эксперты сомневаются в реализации Стратегии-2020

Чем ближе вторая волна кризиса, или третья, или же напротив, долгожданная стабилизация после пройденного «дна» (у каждого экономиста свое мнение на этот счет), тем более явным становится отсутствие единого мнения в оценке ситуации у правительства. Минфин и Минэкономразвития по разному оценивают сам кризис, у них разные взгляды на то, что будет с российской экономикой через несколько месяцев и, соответственно, разные подходы к тому, что надо делать в первую очередь. Причем на все эти вопросы собственную точку зрения имеет и президентская администрация.

Например, в минувшую среду на конференции РСПП предметом спора между помощником президента Аркадием Дворковичем и вице—премьером, министром финансов Алексеем Кудриным стало будущее НДС. Дворкович объявил о возможности компенсации повышения с 2011 года социальных страховых выплат, приходящих на смену единому социальному налогу (ЕСН), снижением НДС. Накануне, выступая на расширенной коллегии Минфина, помощник президента также говорил о перспективе снижения ставки НДС в 2011 году.

Предложение Дворковича поддержала глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина. Она высказалась за то, что налоговая нагрузка на бизнес в целом не должна усиливаться. Особенно это актуально в условиях кризиса. «Исходим из того, что в целом не должны увеличивать налоговую нагрузку на бизнес, особенно в условиях кризиса. Мы можем предлагать трансформацию налоговой системы с усилением стимулирующей части», — заявила Набиуллина. По ее мнению, «решения, которые принимаются по увеличению налоговой нагрузки на фонд оплаты труда, должны рассматриваться в контексте компенсации по другим налогам более стимулирующего характера».

В ответ на это Кудрин заявил: «Я думаю, что мои коллеги не посчитали, не взвесили и сделали заявления на публику. Я думаю, что это были заявления на публику, потому что приятно всегда быть либералом». Он напомнил, что необходимость повышения ставок страховых взносов была признана. Законопроект, который будет предусматривать замену ЕСН на страховые взносы с 2010 года, также будет предусматривать и повышение ставок этих взносов с 2011 года. Однако, по мнению Кудрина, решение о возможности снижения налогов с 2011 года может быть принято не раньше весны 2010 года.

Разногласия, вылившиеся в публичную плоскость, вызвали недовольство со стороны бизнесменов. Глава РСПП Александр Шохин обвинил власть в несогласованности позиций в отношении бизнеса в период кризиса. «Одна голова дышит в сторону бизнеса огнем увеличения налоговых нагрузок, вторая рассказывает басни о будущих налоговых льготах, третья усыпляет бдительность бизнеса обещанием системных стратегических решений», — заявил Шохин.

Он отметил, что у РСПП уже достигнуты договоренности с Минэкономразвития по поводу развития налоговой реформы в части возмещения НДС, повышения амортизационной премии. «Останутся ли эти договоренности в силе — это большой вопрос. Не хотелось, когда в дело вступит тяжелая бюджетная артиллерия — Минфин, чтобы эти договоренности остались под сукном», — добавил он.

Между тем заместитель руководителя аналитического отдела «Совлинка» Ольга Беленькая считает, что конфронтация между Минфином и Минэкономразвития неизбежна. «Минэкономики отвечает за рост экономики, заявляя о необходимости снизить налоговую нагрузку, Минфин — за финансовую стабильность. И в этом с Кудриным сложно поспорить. В любом случае, решение, снижать или не снижать ставку НДС, будет приниматься не сейчас». И все же, считает эксперт, позиция министра финансов более сильна. Если и будут какие—то уступки, то по части администрирования НДС, а не его снижения.

Евгений Надоршин, главный экономист НБ «Траст», отмечает, что конечно властям трудно выработать согласованную позицию, в том числе, из—за отсутствия согласованности среди самого бизнеса. «Интересы различных сегментов иногда совершенно разнонаправлены, каждый пытается отстоять собственную позицию, возникает лоббизм, да и лично Александр Шохин — это пример цивилизованного лоббизма, что, впрочем, совершенно не упрек», — говорит Надоршин.

Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, полагает, что бизнес и власть должны быть вполне довольны друг другом: «Бизнес для государства — дойная корова, и это для него даже неплохо: дойных коров редко бьют и почти никогда не режут». А вот претензии конкретно к антикризисному плану заключаются скорее не в его «несогласованности»: «Антикризисная программа — это описание решений, которые уже приняты, это не план, а отчет о проделанной работе», — полагает экономист. «При этом уже принятые меры скорее подталкивают бизнес к спекуляциям, а не к реальной работе по выходу из кризиса: нет условий предоставления поддержки, не ставятся задачи, не определены критерии оценки проведенных мероприятий. Программа не несет положительного эффекта ни для экономических субъектов, ни для общества», — полагает Делягин.

Еще одна тема, по которой мнения правительственных чиновников расходится — дефицит бюджета и снижение ВВП. Минэкономразвития оценило падение ВВП в первом квартале 2009 года в 7%. Алексей Кудрин со своей стороны полагает, что эта цифра может составить более 7%. По его словам, это объясняется тем, что ситуация в первом квартале как в мире, так и в России, оказалась хуже, чем ожидалось.

Однако Аркадий Дворкович с этим не согласен: «Не уверен, что для нас допустим такой уровень. Он должен быть меньше, иначе образуются слишком большие бюджетные риски». При этом базовый прогноз сокращения российской экономики от Минэкономразвития по году — 2,2%.

Прогнозируемый общий объем доходов в этом году снизится на 4 трлн. 213,5 млрд. рублей по сравнению с утвержденным объемом и составит 6 трлн. 713,6 млрд. рублей (16,6% ВВП). Алексей Кудрин заявляет: оценка падения доходов федерального бюджета в 2009 году на 28% оптимистична, тогда как еще в феврале он предсказывал, что доходы за год снизятся на 42%.

Данные Росстата подобный пессимизм подтверждают — в первом квартале 2009 года доходы уменьшились по сравнению с первым кварталом 2008 года на 473 млрд. рублей, или на 24,5%, расходы выросли на 447 млрд. рублей (33,6%). Так что ожидания Кудрина вполне могут оправдаться.

Международные эксперты со своей стороны ожидают годового падения ВВП на 4,5—5,6%. На прошлой неделе Goldman Sachs ухудшил прогноз падения ВВП РФ в 2009 году до 5,5% в связи с продолжением ухудшения состояния мировой экономики.

Кстати, на прошлой неделе Алексей Кудрин сделал еще одно громкое заявление — министр финансов заявил, что столь благоприятных внешних условий как в последние 10 лет у России в ближайшие 10—50 лет не будет. По его словам, необходимо быть готовыми к тому, что «внешняя конъюнктура и спрос на мировом рынке, в том числе и для России, будут не такими успешными, как после кризиса 1998 г., когда низкие цены и неготовность бюджетной системы все же сопровождались благоприятными внешними экономическими условиями». Одновременно министр финансов сделал прогноз, что спад экономики США продлится 16—18 месяцев. «Это означает, что и выход из кризиса продлится несколько лет», — сказал он.

В этой связи вспоминается недавнее заявление первого вице—премьера Игоря Шувалова относительно состояния российской экономики. Напомним, он сказал, что «мы уже внизу либо уже близки к нижней точке. У нас есть ощущение, что к концу года может быть и рост». Аналогичным образом высказался и первый заместитель председателя Центрального банка (ЦБ) Алексей Улюкаев, по мнению которого «острая фаза кризиса пройдена». «Мы находимся в макроэкономическом балансе. Он нам может не очень нравиться, но это уже предсказуемая ситуация» — сказал финансист.

Глава ЦБ РФ Сергей Игнатьев, выступая на съезде Ассоциации российских банков, сделал более оптимистичное заявление: «Я считаю, что наиболее острая фаза экономического кризиса позади. Думаю, что уже в ближайшие месяцы возобновится, пусть и медленный, но рост экономики». Основанием для этого Игнатьев считает стабилизацию мировых цен на нефть, превысивших прогноз Центрального банка.

Высказал свое мнение о ситуации и вице—премьер РФ Сергей Иванов. Характеризуя тех людей, которые заявляют о том, что дно кризиса достигнуто, он назвал их «шарлатанами»...

Аркадий Дворкович между тем согласен с оценкой Улюкаева. «Я считаю, что наиболее острая фаза кризиса достигнута, но это не значит, что достигнуто дно, это значит, что замедление будет носить более плавный характер», — говорит он, прогнозируя, что экономика России достигнет настоящего дна к середине лета или к осени, и связано это будет с массовым невозвратом кредитов банкам.

Аналогичной точки зрения придерживается глава РСПП Александр Шохин.

Алексей Кудрин также видит основную проблему в пике неплатежей по банковским кредитам в конце лета — начале осени этого года. При этом министр финансов предпочитает говорить о «второй волне кризиса», а Аркадий Дворкович с таким подходом не согласен. «Наиболее критичными для экономики страны будут ближайшие два—три месяца, дальше будет лучше» — заявляет помощник президента.

По его мнению, уже во втором полугодии можно ждать стабилизации на рынке труда и замедления темпов падения ВВП, а второй волны кризиса в этот период не случится. Впрочем, считает Дворкович, у правительства достаточно ресурсов, чтобы минимизировать негативные последствия от проявления кризиса в банковской сфере и реальной экономике. При этом он выразил уверенность, что эффект от антикризисных мер, принимаемых правительством, в полной мере проявится к концу второго квартала и в третьем квартале. «Тогда в некоторых отраслях во втором полугодии может начаться оживление», — подчеркнул Дворкович.

Примерно в эти же сроки он прогнозирует стабилизацию на рынке труда. «Мы рассчитываем и можем надеяться к концу второго квартала на прекращение или резкое замедление роста безработицы», — сказал чиновник, добавив, что, по его оценкам, уровень безработицы не превысит показатели, которые были в России в начале нынешнего десятилетия.

«В последние месяцы в рамках по—прежнему в целом единой государственной «управляющей компании» сформировались две партии – «короткого кризиса» и «длинного кризиса», — заявил, комментируя сложившуюся коллизию, экономист Никита Кричевский. — К первой партии можно отнести Игоря Шувалова, Игоря Сечина, Сергея Чемезова и «примкнувшую к ним» Эльвиру Набиуллину. Ко второй партии относятся в первую очередь Алексей Кудрин и Аркадий Дворкович».

Кричевский, как и некоторые другие эксперты, полагает, что ключевым вопросом, по которому ведутся дискуссии между партиями «короткого кризиса» и «длинного кризиса», является перераспределение стратегических резервов России. При этом Алексей Кудрин последовательно выступает против любых трат накопленных им сбережений. Средства Стабилизационного и Резервного фондов можно размещать в американских ценных бумагах, кредитуя экономику США, можно вкладывать в облигации МВФ (о том, что Россия, вероятно, пойдет на этот шаг, заявил Аркадий Дворкович), можно давать в долг Киргизии, Армении и Монголии, делать многомиллиардные взносы в Антикризисный фонд ЕврАзЭС, однако нельзя вкладывать в российскую промышленность.

Некий резон в подобном подходе присутствует, считает политолог Кирилл Бенедиктов: долги с МВФ или стран СНГ есть надежда рано или поздно стребовать, а в отечественную экономику, сколько ни инвестируй, — «все равно разворуют». Промышленность неконкурентоспособна и вряд ли станет конкурентоспособной в ближайшие несколько месяцев; инновационные механизмы не разработаны, а значит, считают эксперты, деньги уйдут в лучшем случае на то, чтобы залатать старые прорехи. Однако этот подход уже многие годы последовательно исключает даже возможность улучшения ситуации внутри страны. К тому же, как известно, средства, полученные от продажи нефти и газа и вложенные Минфином в американские ценные бумаги, все равно попадают в страну, только уже взятые под высокие проценты в виде частных или корпоративных займов российским бизнесом у американских же банков.

Вторая «партия» действительно включает в себя игроков, тесно связанных с промышленными кругами (Сечин, Чемезов), а также последовательных сторонников модернизации экономики в рамках «программы—2020» (Шувалов, Набиуллина). Идеология этой части партии «короткого кризиса», которая сформировалась задолго до первой волны кризиса, заключается в том, что средства, накопленные в годы нефтегазового процветания, следует вкладывать в развитие производства, инновации и т.д. К сожалению, в условиях кризиса инновационные модели теряют значительную часть своей привлекательности. Дело тут даже не в том, что выделенные на спасение промышленности средства обязательно «разворуют» — их, скорее, «проедят», пытаясь избежать социального взрыва.

«Оказание поддержки крупным предприятиям с большим числом занятых — это тупик, — считает директор Института анализа предприятий и рынков ГУ—ВШЭ Андрей Яковлев. — Потому что они, скорее всего, будут просто «съедать» деньги, сохраняя рабочие места, но потом неизбежно потребуются новые деньги». При этом надо иметь в виду, что топ—менеджмент целого ряда крупных промышленных предприятий, пользовавшихся поддержкой государства в спокойные докризисные годы, проводил непродуманную, рискованную политику, занимая у банков «первой десятки» огромные суммы под сказочные проценты. Теперь эти предприятия остро нуждаются в государственной поддержке, чтобы хоть как—то расплатиться по счетам. Примером может служить печальная судьба холдинга «Русские машины», входящего в империю Олега Дерипаски. Конфликт между Дерипаской и хозяином «Альфа—банка» Михаилом Фридманом, выставившим «Базэлу» счет на миллиард долларов, был вынужден урегулировать сам Дмитрий Медведев.

Сейчас мало кто сомневается в том, что главной проблемой 2009 года станет невозможность значительной части заемщиков в реальном секторе отдать взятые ранее кредиты банкам. По данным Института экономики переходного периода, уже сейчас только 60 процентов предпринимателей считают, что смогут расплатиться по долгам (банкиры настроены более оптимистично: по прогнозу главы ВТБ Андрея Костина, в целом просрочка по кредитам в российской банковской системе составит 10—15 процентов, для ВТБ не превысит 8 процентов).

«Поверьте, что сотни банков исчезнут до конца года», — заявил в интервью Financial Times президент «Альфа—банка» Петр Авен. Он также прогнозирует кризис неплатежей в третьем квартале 2009 года и называет причину этого — высокую ставку рефинансирования, которую Центральный банк поддерживает на уровне 15—19 процентов. Банки, по словам Авена, просто вынуждены кредитовать заемщиков под 25 процентов, что делает кредиты дорогими.

«Возможно, 20—30 крупнейших банков получат помощь государства», — считает Авен. По словам пожелавшего остаться анонимным банкира, на закрытой встрече с представителями финансового сектора Алексей Кудрин озвучил совсем уже апокалипсический прогноз: по итогам 2010—2011 годов в России может остаться тридцать коммерческих банков.

Сокращение числа коммерческих банков автоматически усиливает роль крупнейших государственных банков и банков, тесно связанных с государством (Сбербанк, ВТБ, ВЭБ). Казалось бы, такой сценарий не должен устраивать сторонников партии «долгого кризиса». Но только если исходить из предположения, что «партия долгого кризиса» — это партия финансовых кругов, а «партия короткого кризиса» — партия промышленников. В действительности, вероятно, все обстоит гораздо сложнее. Ни одна из этих групп или партий не является однородной ни идеологически, ни политически.

В партии «долгого кризиса» присутствуют и либералы, близкие к «Инсору» (Дворкович), и убежденные монетаристы (Кудрин), и государственники—силовики (Иванов). В партии «короткого кризиса» — все те же либералы (Улюкаев, Шувалов) и государственники—силовики (Сечин, Чемезов). Некоторые аналитики полагают, что речь идет не о двух, а о трех группах (выделяя в отдельную группу Шувалова), но это уже не структурные, а аппаратные различия. С определенными оговорками можно сказать, что раскол между либералами, присутствующими в обеих партиях, произошел по линии старой дискуссии между Минфином и МЭРТом относительно «стратегии—2020».

Итак, линия демаркации между тем проходит совсем не там, где ее чаще всего обнаруживают внешние наблюдатели. Либералы и силовики здесь неожиданным образом оказываются по одну сторону в разных партиях. А политические аргументы меняют все акценты в чисто экономических доводах, заключает Кирилл Бенедиктов.

Кстати, многие независимые эксперты не разделяют оптимизма чиновников, считая, что главные испытания для российской экономики впереди. Так, директор департамента стратегического анализа ФБК Игорь Николаев указывает на необходимость учитывать факторы, определяющие реальную ситуацию в экономике. По его словам, в феврале показатели розничного товарооборота составили —2,4%. Это случилось впервые в этом десятилетии. Другой признак ухудшения ситуации в реальном секторе экономики — отрицательная динамика по инвестициям в основной капитал. В первом квартале 2009 года они ежемесячно снижались на 14—15%. «Это гарантия того, что российская экономика продолжит падение», — подчеркнул Николаев.

«В социальной сфере, в том числе и вопросах с безработицей, последствия кризиса в России дадут знать о себе позже», — уверен директор Института социально—экономической проблематики народонаселения РАН Алексей Шевляков. По его словам, сейчас вроде бы наблюдается некоторая стабилизация на рынке труда, однако в дальнейшем ситуация может опять ухудшиться.

Этот негативный прогноз совпадает с выводами исследования Института экономики переходного периода (ИЭПП). По данным проведенного в марте опроса руководителей предприятий, в целом по промышленности доля компаний, заявивших о намерении сократить работников в ближайшие два—три месяца, выросла до 35% против 29% в феврале. Хуже всего дела обстоят на предприятиях, где заняты более 2000 человек, а среди отраслей наибольшее число увольнений персонала в ближайшие месяцы планируют металлурги (на 50% предприятий), машиностроители (41%), а также лесопромышленники (37%).

Пессимизма добавляют и последние данные с рынка труда, представленные Минздравсоцразвития — к 1 апреля число официально зарегистрированных безработных вплотную приблизилось к 2,2 млн. человек. В декабре министерство называло эту цифру позитивным прогнозом на весь 2009 год. Негативный сценарий предусматривает увеличение числа зарегистрированных безработных до 2,8 млн. человек. С сентября 2008 года по февраль 2009 года этот показатель вырос на 1,1 млн. человек, а в феврале—марте на бирже труда зарегистрировались еще почти 400 тыс. россиян. Между тем реальное число безработных в России значительно выше. По методологии Международной организации труда в настоящее время оно оценивается в 6,4 млн. человек, что почти на 2 млн. больше, чем осенью прошлого года.

Однако чиновники сохраняют спокойствие. Министр здравоохранения и соцразвития Татьяна Голикова утверждает, что средств федерального бюджета хватит и на 2,8 млн. безработных (пессимистический прогноз). В апреле Минздравсоцразвития определит, сколько еще денег потребуется на выплату пособий. С начала кризиса в стране официально уволено почти 300 000 работников, 96 000 из них уже трудоустроилось, больше половины — на тех же предприятиях, утверждает министерство. Сейчас в проекте поправок в бюджет на антикризисную поддержку рынка труда выделено 77,65 млрд. руб.: 43,7 млрд. руб. — на дополнительные региональные программы по поддержке занятости и 33,95 млрд. руб. — на субвенции регионам.

Аркадий Дворкович со своей стороны предсказывает: «Мы рассчитываем и можем надеяться на прекращение или резкое замедление роста безработицы к концу II квартала». Ситуация на рынке труда постепенно стабилизируется, считает он, в стране был и есть дефицит рабочей силы по многим специальностям, рынок труда должен стать более гибким, а люди — понимать, что у них есть возможность получить работу.

Однако, руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер напоминает, что в моногородах и регионах с большой долей обрабатывающих производств ситуация с безработицей гораздо хуже, чем в среднем по стране, но с Дворковичем он согласен в том, что в стране до сих пор дефицит рабочих, знающих современное оборудование, у классных «станочников» зарплата доходит до 100 000 руб.

Ранее о возможном начале восстановления экономики в третьем — четвертом квартале говорила и министр экономического развития Эльвира Набиуллина.

Ее заместитель Андрей Клепач уточняет, что главные надежды правительство возлагает на внутренний спрос, а главную опасность видит в стагнации банковского кредитования экономики.

«В целом в экономике мы ожидаем в последнем квартале некоторое оживление. Но нужно понимать, что нет фатальной обреченности даже в условиях мирового кризиса. Мы видим на примере Китая, что можно сохранить рост, пусть с более низкими темпами, чем в прошлом, — заявил Клепач в интервью газете «Время новостей». — В кризис по—прежнему есть определенное окно возможностей, и зависит и от правительства, и от банков, предприятий, как мы этими возможностями воспользуемся. Тот прогноз, который у нас есть, предполагает, что спад по сравнению с прошлым годом прекратится к четвертому кварталу, и мы можем перейти к ситуации оживления. Очень важно, чтобы это оживление набрало силу уже в 2010 году, чтобы в 2010—м мы избежали стагнации. Когда рост около нуля, полпроцента — это по сути дела будет стагнация. Чтобы рост был более значимым — два, три процента и даже больше, нужно чтобы сработал внутренний спрос. Чтобы увеличивались инвестиции, потому что сейчас они падают очень резко, нужно, чтобы росли розничная торговля и спрос населения. Сейчас мы как раз вступаем в фазу, когда начинают сокращаться обороты и розничная торговля».

«Мы считаем, что у нас есть все возможности уложиться в прогноз инфляции 13% по итогам года. Какие для этого предпосылки? С точки зрения денежной политики это стабильный курс рубля, который в последние дни даже укрепляется, — считает замглавы МЭРТ. — Это жесткая денежная политика, когда избыточной ликвидности, по сути дела, нет, а денежные показатели ниже прошлого года. Мы рассчитываем, что будет определенный рост денежных агрегатов, но этот рост будет носить здоровый характер, он как раз будет поддерживать спрос в экономике и будет способствовать тому, чтобы процентные ставки снижались. С другой стороны, основные риски для внутреннего спроса — в сжатии кредитов. Если у нас раньше было замедление кредитов и рост процентной ставки, то февраль—март — это стагнация кредитов. И это бьет по спросу: и потребительскому, и по—инвестиционному».

«Сейчас мы видим, что цены на нефть могут с большей вероятностью даже расти, чем снижаться. Причем наши оценки показывают, что экономика будет адаптироваться и при цене ниже заложенной в прогноз (41 долл. за баррель), например, 30 долл. и меньше. Но, повторю, конъюнктура такова, что сейчас больше факторов работает на повышение цен, хотя и такого значительного взлета, как раньше, не предвидится. Будет, видимо, период таких невысоких цен для нас — около 50 долл. Но еще несколько лет назад эти цены были для нашей экономики достаточно благоприятными. Важно, чтобы сейчас мы научились работать при таких понизившихся мировых ценах» отмечает Андрей Клепач.

«На наш взгляд, самая болезненная точка — это именно банковское кредитование реального сектора. Даже не внутреннее состояние самих банков, потому что все—таки у них есть запасы денег и капитализация банков повысилась, а не сократилась, в том числе благодаря тем средствам, которые они получили от государства, от Центрального банка. Главная проблема — это стагнация кредитов, сокращение номинального кредита населения и ипотечного потребительского кредита, — полагает экономист. — Это не просто высокие процентные ставки, а ставки, которые делают невыгодным ни инвестиционную деятельностью, ни текущую деятельность, несмотря на те многомиллиардные субсидии, которые предоставляются предприятиям, чтобы компенсировать эту дороговизну. В этих условиях возможности для роста крайне ограничены. Но есть и вторая сторона медали: банкам есть чего опасаться, предприятиям нужна существенная реструктуризация и существенное повышение эффективности, чтобы не только вернуть деньги банкам, но и быть конкурентоспособными в условиях кризиса, когда спрос ограничен. Когда надо выживать не только за счет относительно низкой цены, а за счет более современного инновационного продукта».

Оценивая обновленный вариант бюджета—2009, Андрей Клепач отметил: «Бюджет достаточно напряженный. И главное не в том, что есть там какие—то карманы – «два пишем — три в уме», такого все—таки в бюджете нет. Правительство и в антикризисной программе, и в бюджете ведет себя максимально честно, потому что любая неправда достаточно быстро выйдет наружу. Но бюджет жесткий, важно сохранить стабильность бюджетной системы. В конечном счете нашли компромиссное решение: дефицит бюджета с учетом использования фонда национального благосостояния не должен превышать 8% ВВП. Исходя из этих условий, вся бюджетная конструкция и сделана... Я думаю, что бюджет не будет пересматриваться, обязательства приняты, но, конечно, никто не может гарантировать, что на 100% процентов все совпадет с тем, что принято. Вот мы видим, что цена на нефть начала повышаться и может оказаться по итогам года выше запланированной, что даст бюджету дополнительные деньги. Можно будет тогда думать, как их тратить либо, наоборот, вернуть и укрепить Резервный фонд, из которого сейчас деньги как раз тратятся».

«В условиях кризиса что—либо делать, тем более модернизировать экономику, значительно сложнее. Только выхода другого нет — либо развиваться, либо банкротиться. Если использовать образные сравнения, то можно говорить, что это сценарий «птица Феникс»: птица сгорает, но возрождается. Сгореть или погореть — в этом состоянии уже находятся, к сожалению, очень многие, и нужно найти силы для того, чтобы возродиться, — подчеркивает Андрей Клепач. — Легче всего это сделать в такой отрасли, как агропромышленный комплекс, здесь есть большой потенциал для развития пищевой промышленности, отраслей сельского хозяйства. Потенциал дальнейшего роста есть у животноводства, молочной промышленности, тем более что там заложено много новых технологий, появились новые хозяйства, есть кадры, и поэтому мы вправе ожидать отдачи.

Во—вторых, есть перспективы для дальнейшего развития и в наших секторах экспортерах, таких, как металлургия, производство труб, прокатное производство. Потому что здесь произошло существенное обновление производств, и здесь есть потенциально большой внутренний спрос со стороны нефтегазового сектора и со стороны железнодорожников, автомобилестроения, судостроения.

В—третьих, что сложнее всего, это перспективы высокотехнологичных отраслей, имеющих инновационный потенциал: автомобилестроение, авиастроение, электроника. В каждом из этих секторов есть и очень больные предприятия, и те, у которых есть потенциал развития. Например, «АвтоВАЗ», к которому было очень много вопросов. Но в качестве примера могу сказать, что они за первые несколько месяцев этого года выполнили практически годовую программу экспорта легковых автомобилей, в том числе в Германию, потому что «Калина» оказывается в классе бюджетных автомобилей достаточно конкурентоспособной. Особенно в условиях программ поддержки внутреннего рынка. То есть и на проблемных предприятиях есть потенциал, есть возможности для рывка. В авиастроении у нас есть один из ключевых проектов — это «Сухой» — Суперджет. Самолет, который уже взлетел, проходит испытание, на него мы делаем серьезную ставку и на внутреннем рынке, а в перспективе и на внешнем, на рынке азиатских стран, Канады, Европы. Потому что как у регионального самолета у него есть потенциальная ниша. У нас в каждой зоне есть огромный спектр проблем, но есть и очень серьезные точки роста».

«Мы рассчитываем из кризиса выйти более эффективными, более инновационными. Весь вопрос в том, что кардинально за два года перестроиться нельзя. Ключевую роль в нашем экспорте все равно будет играть нефтегазовый комплекс, добыча нефти, тех же металлов. Но даже за эти год—два мы сделаем существенный шаг вперед в повышении энергоэффективности, в повышении степени переработки. От этого зависит, насколько мы можем расширить свое присутствие на мировых рынках, или как быстро сможем выйти из кризиса, и даже — в какой мере эти компании останутся российскими» — заключил Клепач.

Многие эксперты, между тем, сомневаются в реализации «Стратегии—2020».

Так, эксперты McKinsey доказали, что обещания правительства увеличить благосостояние россиян за 12 лет в два раза невыполнимы. Утвержденная Владимиром Путиным Стратегия развития страны до 2020 года изначально невыполнима, даже если не брать в расчет поразивший Россию экономический кризис. К такому выводу пришли участники международной конференции, которую провела 7 апреля в Москве Высшая школа экономики.

Ключевым элементом Стратегии—2020 является обещание быстрого роста душевого валового внутреннего продукта (ВВП) в ближайшие 12—13 лет. «Обобщающий показатель уровня жизни — ВВП на душу населения по паритету покупательной способности — увеличится с 13,9 тысячи долларов до более чем 30 тысяч долларов в 2020 году», — отмечается в официальной Концепции долгосрочного социально—экономического развития РФ. Однако у независимых экономистов такой прирост душевого ВВП вызывает большие сомнения. Так, на увеличение душевого ВВП с 14 до 30 тыс. долл. США потратили 35 лет, Япония — 27 лет, Канада — 28 лет, а Великобритания — около 24 лет. Такие сопоставления приведены в докладе партнеров крупнейшей консалтинговой компании McKinsey Виталия Клинцова и Ирины Швакман.

Главным мотором Стратегии—2020, по замыслам правительства, должен стать рост государственных и частных инвестиций. Однако экономисты уверены, что из—за высокого уровня коррупции эффективность этих инвестиций будет крайне низкой. Уже сегодня, по данным McKinsey, стоимость строительства дорог, электростанций или торговых складов в России значительно превышает расценки стран ЕС.

Так, расходы на строительство квадратного метра оптового торгового центра в Москве достигли 945 евро, тогда как в Париже стоимость квадратного метра торгового центра составляет около 275 евро, в Риме — 380, а в Лондоне — 626 евро. Похожая ситуация сложилась и в электроэнергетике. Суммарные расходы на строительство угольной ТЭС в России достигли 2500 долл. на каждый киловатт установленной мощности. В странах ЕС цена киловатта на угольной электростанции не превышает 1800 долл., а в Китае — 720 долл. Но самое вопиющее различие отмечено в сфере дорожного строительства. «Один километр автодороги высшей категории в Евросоюзе стоит от 2 до 5 млн. долл., тогда как в России такая же дорога обходится в 10—15 млн. долл., то есть в три или в пять раз больше, чем в Европе», — отмечает научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин.

Подрывает правительственные планы и предстоящее сокращение числа занятых в экономике. Из—за демографического спада численность населения в трудоспособном возрасте в период с 2006 по 2017 год сократится, по словам Ясина, на 9,7 млн. человек. Это ограничит возможности для роста ВВП. Среднегодовой прирост ВВП в России за последнее десятилетие составил около 7,3% в год. Однако даже после полного преодоления кризиса Россия, по оценке Ясина, уже не сможет восстановить такой высокий рост, если производительность труда будет увеличиваться прежними темпами. «Максимум ожидаемого роста ВВП при прежних темпах роста производительности — это 4,1% в год», — считает научный руководитель ВШЭ. Среднегодовые темпы прироста производительности труда в России за 2000—2006 годы составили 5,24%, что выше, чем в Южной Корее (3,17%), Турции (4,24%) и ЮАР (3,23%). Однако в Стратегии—2020 предполагается среднегодовой темп роста производительности труда в 7%, что при нынешнем уровне монополизма и коррупции экономисты считают почти нереальным.

Между тем, по данным партнеров McKinsey, производительность труда в России в ключевых отраслях остается в несколько раз ниже, чем в развитых странах. Так, в российской электроэнергетике она составляет лишь 15% от показателя США. В сталелитейной промышленности России производительность труда почти в четыре раза ниже, чем в США. В жилищном строительстве и розничной торговле достигает лишь 21% и 36% от американского уровня. При этом в условиях монополизации рынков стимулы для повышения производительности труда в России явно невелики.

Для роста эффективности России, по мнению экономистов, необходимо ограничить коррупцию, стимулировать конкуренцию, защищать права собственности и исключить избирательное правоприменение. «Причиной преуспевания должна быть только высокая производительность, а не контроль над ресурсами и не административные рычаги», — говорит Ясин.

Эксперты из Института современного развития со своей стороны заявляют: «Кризис оставил России два варианта развития — вернуться в СССР или заняться перестройкой госуправления и экономики. Первый путь проще, второй – перспективнее». Недавно «Инсор» выпустил двухтомник о влиянии кризиса на стратегии социально—экономического развития. Четыре стратегии группа ученых—либералов под эгидой «РИО—центра», возглавляемого Игорем Юргенсом, разработала два года назад. Работу презентовали будущему президенту Дмитрию Медведеву. Концепция совпала с его либеральной программой, рассказывает Юргенс. «РИОцентр» стал «Инсором», президент — его попечителем.

Не дожидаясь окончания кризиса, эксперты заново проанализировали перспективы экономической политики. В числе авторов — президент института «Общественный договор» Александр Аузан, директор Института энергетики и финансов Леонид Григорьев, член правления «Инсора» Евгений Гонтмахер, директор Бюро экономического анализа Андрей Шаститко.

Уже невозможен сценарий «Рантье», когда наращиваются прежде всего социальные госрасходы за счет нефтяной сверхприбыли. Сценарий «Инерция», когда стабильность важнее развития, а проблемы оперативно гасятся деньгами, можно использовать, пока у государства не закончатся средства. «Этот вариант еще жив в головах, но не в реальности», — считает Аузан.

Сценарий «Мобилизация» предполагает перераспределение ресурсов в пользу государства. Оно определяет и финансирует «прорывные секторы» и «приоритетные направления» в ущерб соцрасходам. Доминируют госкорпорации, бизнес работает над поставленными властью задачами. В обмен на лояльность ему помогают с зарубежной экспансией, население получает моральную компенсацию — ощущение принадлежности к великой стране. Для этого нужны пропаганда и механизмы принуждения, существовавшие в СССР. Например, бизнес можно штрафовать за «недостаточную соцответственность». В этой стратегии могут быть заинтересованы чиновники и бизнес из «прорывных отраслей», говорит Юргенс. В кризис реализация сценария упрощается: госкапитализм оправдан в глазах бизнеса и населения как ликвидатор провалов рынка. Главное — вовремя остановиться.

Сценарий «Модернизация» требует развития конкуренции, инфраструктуры, человеческого капитала. Государство создает условия. Хотя благоприятный момент остался в «тучном» прошлом, еще не все потеряно: уже сейчас можно привлекать инвесторов либеральными институциональными преобразованиями.

«Кризис закончится быстрее, чем осуществится выбор сценария», — уверен Евгений Гавриленков из «Тройки диалог»: рассматривать пути на год—два бессмысленно — будет доминировать инерция. Затем последует «вялая модернизация», считает он: бизнес научится развиваться в менее капиталоемких отраслях, государство займется дорогами, а не поддержкой автопрома.