Коалиции и институции

На днях в РИО-Центре собрались известные российские экономисты, представляющие разные экспертные институты. Собрались они для того, чтобы рассказать о том, зачем им понадобилось – поверх своих организаций создавать сетевое экспертное объединение - СИГМА.

Вице-президент РСПП Игорь Юргенс, открывавший заседание, обозначил проблематику следующим образом: необходим поиск консенсуса по проблемам экономполитики. С этой целью в РИО-Центре (главой которого и является Юргенс) прошел ряд круглых столов. На них были представлены самые разные взгляды на экономическое развитие России – от умеренно-либеральных до умеренно-государственнических. Основная идея проста – группе "продвинутых экономистов" стало тесно в рамках собственных структур и через матричную или сетевую структуру – каковой стала возникшая под крылом РИО-Центра СИГМА - она попытались создать более сложный продукт.

Но какова вообще роль экспертного сообщества и что оно может предложить лицам, принимающим решения? Как отметил гендиректор фонда "Бюро экономического анализа" Андрей Шаститко, эксперты могут указать на то, чего ни в коем случае делать нельзя. Позитивный месседж экспертной программы был выражен президентом Института национального проекта "Общественный договор" Александром Аузаном. По его мнению, власть, которая придет в 2008 году будет вынуждена отвечать на новые вызовы. Именно поэтому года за 2 до этого экономисты самых разных направлений начали думать, какую повестку и стратегический вектор могли бы они предложить экономисты новой политической элите. Задача такого рода, по мнению Аузана, неподъемна для отдельных think tanks. Выход видится в создании сетевых экспертных сообществ, одним из которых и стало сообщество Сигма. Профессионалы всегда могут договориться по ключевым вопросам, не вмешивая в дискуссию актуальные политические разногласия.

Программа развития не должна быть исключительно инструментальной и технократической, говорят экономисты. Упор, как полагает руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер, должен быть сделан на создание и поддержку институтов – прав собственности, конкуренции и т. д. Это тем более актуально, что дискуссия по поводу результатов приватизации и легитимности собственности никак не утихает (буквально на днях ряд депутатов Госдумы выступили с инициативой "мягкой реприватизации" - уплаты налога с "недоплаты" при приватизационных сделках).

При этом развитие инвестиционной активности государства – вещь хорошая, но инвестиции не будут эффективны при отсутствии прочных институтов. На слабость российской институциональной системы указывают многие экономисты – например, специалисты из Центра стратегических разработок. Его президент Михаил Дмитриев, скажем, не раз отмечал, что именно слабость институтов станет одной из базовых проблем развития экономики России в перспективе на 10-20 лет.

Пока что не совсем ясно, откуда возникнут эти институты, – а без них любая государство лишь реагирует, а не действует целенаправленно. Его инвестиционная активность определяется не действительными потребностями той или иной отрасли, а позициями центров силы. Власть живет пока в некой эйфории оттого, что ресурсы есть, а приоритеты их использования не расставлены.

Так называемые "государственники" (речь идет о сторонниках резкого усиления роли государства в качестве не только определяющего правила экономической игры, но и выступающего самостоятельно в качестве мощного игрока) объясняют эту позицию так, что в некоторых отраслях рынка невозможен частный бизнес (например, частные инвесторы не хотят вложить серьезные деньги в судостроение или самолетостроение). Поэтому-де и создается масса госкорпораций. Через некоторое время после вложения средств активы якобы будут "возвращены на рынок". На последнее вряд ли стоит надеяться, считает Игорь Юргенс.

Стратегии развития, которые разрабатываются в госструктурах, во многом основаны на представлениях о том, что они реализуются автоматически – вслед за указаниями и выделенными средствами, но этого не случится, как не может корова давать больше молока просто потому, что власти региона выделили денег молочным хозяйствам.

Государство просто не в состоянии реализовать проектный подход. Стратегические программы, между тем, выглядят как цепь частных задач для конкретной отрасли, ведомства или чиновника. Это не обязательно плохо, но, по мнению экономистов, интересы чиновников не всегда совпадают с реальными векторами развития. В экономической политике нашей страны по-прежнему не расставлены приоритеты. Бессмысленно, скажем, рассчитывать долю расходов ВВП, идущую на внешнеполитическую деятельность, или оперировать такими категориями, вроде "СНГ - сфера наших интересов". Весь мир – сфера наших интересов. Вопрос в том, чтобы осмысленно расставить приоритеты. При этом должны использоваться все имеющиеся ресурсы – и госмашина, и ресурс экспертного сообщества, и обязательно должно учитываться мнение бизнес-акторов. Как отметил президент фонда "Институт энергетики и финансов" Леонид Григорьев, одной из лучших метафор, описывающих процесс взаимодействия этих игроков, является глубокий колодец, из которого три человека могут выбраться лишь спиной к спине.

Блестящие идеи власти часто наталкиваются на невозможность воплощения, ибо лица, принимающие решения, не берут на себя труд разобраться в практической стороне дела. Яркой иллюстрацией этого, по мнению Гонтмахера, стал провал ("блестящие результаты", как он выразился) административной и судебной реформы. Так, до административной реформы отношение чиновников на километр дорог с твердым покрытием выглядело как 3:1, сегодня – уже 4:1. Без институциональной базы, экспертизы такого рода реформ, без изменения критериев оценки последствий нельзя ждать другого результата. Сначала необходимо учесть наличие субъектов, качество институтов (правил взаимодействия) и интересы. Иначе деньги, вложенные в проект, даже не дойдут до места назначения – просто по тому что канал для них не простроен. Неучет потерь тех или иных групп приведет к их саботажу проводимых реформ, при том что эти интересы можно учесть заранее, а ожидаемые потери - компенсировать. Отмечалась и проблема регионов: цели для бедных регионов и для Петербурга или Москвы должны быть совершенно различными, где-то одни и те же меры могут дать эффект развития, где-то – не дать ничего.

Нуждаются ли российские власти в экспертных консультациях? По мнению самих экспертов, такой запрос существуют, но количество ведомств и чиновников, которые этот запрос формируют, исчезающее мало. Игорь Юргенс, скажем, отметил, что доклады СИГМы находятся в трех ведомствах (на высшем уровне), впрочем, уточнить фамилии отказался. Отмечается тренд востребованности экспертов в госуправлении – скажем, представитель экспертного сообщества Андрей Белоусов год назад стал замминистра экономического развития и торговли, еще один представитель того же сообщества – Андрей Клепач – возглавляет департамент того же министерства. Но системной проблемы экспертной проработанности решений это все же не решает.

СИГМА видит 4 варианта экономического развития России, связанных с реализацией 4 основных возможных стратегий. Стратегия "Рантье" ориентирована на реализацию масштабных социальных программ за счет нефтегазовых доходов. Мобилизационная стратегия подразумевает жестко контролируемые сверху и инициируемые государством преобразования в экономической сфере, развитие оборонной отрасли, как наиболее конкурентоспособной на внешнем рынке. Инерционная схема – это сохранение status quo путем маневрирования между интересами различных групп. "Модернизация" требует развития всех секторов экономики, усиления частного сектора. С первыми тремя вариантами вполне можно жить – в краткосрочной перспективе. А вот для стратегического развития и реализации модернизационной стратегии необходимо, по мнению Леонида Григорьева, идти на "муки коалиции и самоограничения", поскольку модернизация невозможна путем реализации простого набора проектов. Речь идет о коалиции самых разных групп интересов, которая должна быть создана, если действительно думать не только о самой ближайшей перспективе для себя и страны, но о том, что за этими ближайшими годами последует.

Модернизационный проект сложно воплотить в жизнь ещё и потому, что отсутствуют механизмы согласования интересов различных группами интересов. Как отметил Александр Аузан, мировая практика такова, что эти интересы согласуются в рамках партийно-политической системы. Но её вряд ли удастся применить в российских условиях. Общество из процесса поиска консенсуса исключено, и это можно видеть на примере двух последних созывов Госдумы.

При этом создание любой коалиции затрудняется тем, что в России пока не существует сформировавшихся национальных ценностей. Сама нация, по мнению экспертов, только формируется. Пока что оказывались возможны лишь ситуативные коалиции по конкретным вопросам, но не стратегические соглашения.

Сможет ли политическая элита оценить такой подход? Из выступлений участников СИГМы выходило, что власть редко склонна слушать экспертное сообщество, пока не начинает пахнуть жареным.