Россия потратит миллиарды на возвращение ученых из-за границы
Двенадцать миллиардов рублей планирует выделить Министерство образования и науки на возвращение в страну российских ученых, работающих на Западе. Ведущие деятели науки и авторы открытого письма "Почему мы утекли" прокомментировали GZT.RU эти изменения.
Министерство образования и науки огласило амбициозные планы на 2010-2012 годы по поддержке ученых, работающих не только в России, но и в университетах по всему миру. В ведомстве разрабатывается специальная программа по возвращению соотечественников в родные вузы и исследовательские лаборатории. Уже известно, что на эти цели запланировано потратить 12 миллиардов рублей до 2012 года.
Одновременно с этим министерство рассматривает возможность частичного перевода научных изысканий из Российской академии наук (РАН) и ее филиалов в вузы.
Кроме того, в министерстве заявляют, что, начиная с этого года, в Россию будут приглашать ведущих иностранных ученых.
"Почему мы утекли"
В Минобрнауки в разговоре с GZT.RU опровергли мнение, согласно которому о соотечественниках, успешно занимающихся наукой на Западе, вспомнили только после публикации открытого письма ученых президенту РФ Дмитрию Медведеву и премьеру Владимиру Путину.
Письмо под условным заголовком "Почему мы утекли", появилось 2 октября 2009 года и вызвало широкую дискуссию в обществе и научном сообществе.
"Крик отчаяния"
Многие российские специалисты подтверждают обоюдность процесса: государство вспомнило об ученых-соотечественниках, а те, в свою очередь, задумались о возвращении. Так, директор Московского центра непрерывного математического образования Иван Яценко рассказал GZT.RU, что "репатриация" российских математиков, физиков, естественников началась с "частных, коротких визитов". "Причем все возвращенцы - ученые с мировым именем", - добавил он.
"Лучший пример: мой друг, выпускник МГУ, а еще недавно профессор университета в Техасе Александр Буфетов. Ему предложили достойные условия в Математическом институте имени В.А. Стеклова. Он полгода уже работает и никуда уезжать не собирается. И таких примеров масса", - рассказывает Иван Яценко.
Ректор Российской экономической школы (РЭШ) Сергей Гуриев* уверен, что многие специалисты готовы вернуться в Россию, если здесь им будут предоставлены нормальные условия: "для любого ученого самое главное, чтоб была возможность максимально эффективно заниматься наукой".
Сергей Гуриев* называет открытое письмо ученых руководству России "криком отчаяния".
"Это попытка дать людям, не вовлеченным в науку, в том числе президенту Медведеву, сигнал о том, что российская фундаментальная наука находится в отчаянном состоянии", - заявил Гуриев* GZT.RU.
Финансирование науки: Россия и остальной мир
В западных странах схема распределения денег между учеными в принципе схожа с тем, что есть сейчас в России: государственная или частная организация предоставляет грант, получатель которого определяется на конкурсной основе. Деньги получает коллектив, который сумел показать (в том числе за счет своих прошлых публикаций) что его задача наиболее интересна и перспективна в рамках развития того направления, на которое выделены деньги. Например, если речь идет о методике диагностики болезни, то одна группа может предложить развивать анализы крови при помощи одного набора реактивов, а другая группа - другого, победить должна та, чей опыт работы больше, а обоснование будущей работы лучше.
Различия между Россией и Западом (и Востоком, так как Корею, Китай и Японию не стоит сбрасывать со счетов) проявляются в том, что зарубежные университеты часто оказываются более сильными в научном отношении, чем даже специализированные институты, напрямую учебной работой не занятые. К примеру, одним из лидеров в области компьютерных технологий является Стэнфордский университет, много качественных научных работ сделано в стенах Гарварда (США) или Кембриджа (Великобритания). Это не означает, что чисто научных центров за рубежом нет (наглядные примеры - CERN, NASA, общество Макса Планка в Германии), но в целом можно сказать, что зарубежная наука в большей степени привязана именно к университетам и корпорациям.
Реакция российских ученых
GZT.RU предложил нескольким ведущим отечественным ученым прокомментировать планы Министерства образования и науки.
Константин Сонин*, экономист, профессор РЭШ, приглашенный преподаватель Гарварда, Института перспективных исследований в Принстоне и других мировых вузов:
- Уверен, что российские университеты в XXI веке могут заинтересовывать ведущих ученых со всего мира в точности тем же, чем они заинтересовывали их в ХVIII и XIX веках (когда в России работали, например, Якоб Бернулли, один из отцов теории вероятностей и Леонард Эйлер, один из величайших математиков всех времен) - материальными условиями, большими возможностями для проведения исследований (часть исследовательской инфраструктуры должна стоить в России дешевле) и критической массой ведущих ученых работающих в том же университете.
Что же касается вузов, куда стоит приглашать ученых с мировым именем, необходимо понимать, что создать, например, в Перми, Воронеже, Красноярске современный исследовательский факультет примерно так же сложно и дорого, как создать там футбольную команду высшей лиги. Но "сложно и дорого" - не значит невозможно. Нужны деньги, нужна политическая поддержка, нужны сильные администраторы, нужна тщательная селекция первых сотрудников и т.п. Начав с одного современного исследовательского факультета, можно за 15-20 лет добавить еще несколько.
Я могу говорить с определенной долей уверенности о близкой мне теме - экономике. Надо понимать, что речь идет о крайне медленном процессе. В экономической науке в России сейчас есть, по существу, два факультета, которые конкурентоспособны на мировом уровне как исследовательские центры. (Надо только оговориться, что сильный студенческий состав есть в большем числе университетов - например, в МГУ, МФТИ и НГУ, и есть еще строящиеся исследовательские факультеты управления - в Высшей школе менеджмента СПбГУ и в Сколково.) Эти два факультета - в Российской экономической школе и Высшей школе экономике и, собственно, в них работает более 90% российских экономистов, публикующихся в ведущих мировых журналах по экономике. Если в ближайшие десять лет количество таких факультетов удвоится - то есть их будет четыре, а не два - это будет хорошо, а если утроится (и станет 6) - будет огромным успехом. Мне представляется, например, что в Новосибирском государственном университете есть критическая масса своих исследователей, которая, получив значительную организационную и материальную поддержку, могла бы стать основной для создания исследовательского факультета. Кроме того, я могу себе представить, что в каком-нибудь месте, где есть политическая воля и большие ресурсы, есть возможность создать современный факультет экономики "с нуля". Например, в Казани.
Сергей Гуриев*, ректор РЭШ (формирует профессорско-преподавательский состав, нанимая людей на международном рынке, большинство сотрудников - россияне, получившие степень за границей и вернувшиеся в Россию):
- Мне кажется, что выбора у Министерства образования и науки и всего российского руководства - нет. Либо это произойдет, и мы будем конкурировать за ученых по всему миру и заниматься интеграцией образовании и науки. Либо у нас не будет никакой науки. И соответственно - конкурентоспособного образования.
Если бы нам было по карману финансировать на конкурентоспособном уровне РАН, и ученые могли бы там заниматься исследованиями и содержать там аспирантуру, то это было бы замечательно. Но в большинстве стран очень мало конкурентных исследовательских институтов, в основном наука делается в университетах. Есть определенная синергия между образованием и исследованиями, обществу проще объяснить, почему ресурсы частных филантропов или фондов тратятся на университеты, а не на чисто исследовательские институты. В Америке есть национальные лаборатории, но основная наука делается все же не там. У нас РАН - наследие Советского союза, который мог себе позволить потратить огромные деньги на науку. Сегодня, я напомню, бюджет РАН, где работают 50 тысяч исследователей, равен бюджету хорошего американского университета с десятью тысячами студентов и двумя тысячами профессоров. Это совершенно несопоставимые суммы. РАН просто неконкурентоспособна.
Что касается отечественных ученых, работающих в других странах, у нас есть огромная научная диаспора и многие люди готовы вернуться, возвращаются. Есть еще программа "Инновационная Россия", где предусмотрено частичное возвращение из-за границы ученых. Если вы откроете ведущий научный журнал Sсience, то вы увидите там объявление о том, что Россия ждет своих возвращенцев домой. Деньги, выделяемые министерством - разумные, на которые можно сделать очень много. Может эта программа будет плохо реализована, но пока она выглядят так, как будто государство делает правильные вещи
Алексей Сурин, декан факультета госуправления МГУ:
- Я считаю, что главная проблема российской науки - не нехватка денег для ученых. Это проблема, но вторичная. А первичная - невостребованность. Любой человек нуждается в деньгах, но еще больше он нуждается в том, чтобы его деятельность была рационально устроена и востребована. Я могу назвать несколько секторов, где наука у нас в стране востребована. Образование: да, у нас сохранилось несколько сильных университетов, где люди занимаются изысканиями. Оборонный комплекс: хочешь - не хочешь, где-то у нас еще наука держится. Есть еще потребность корпораций в программистах, эта отрасль развивается. И сейчас задача не накормить ученых, а понять, на каких островках она еще держится. И необходимо понять, где в производстве, промышленности есть потребность в науке, чтобы развивать ее комплексно. Советский Союз, будучи полюсом мира, развивала науку во всех направлениях, сейчас же наша страна - не полюс, а элемент, и мы не имеем более возможности продолжать развивать все дисциплины на мировом уровне.
Нам нужно понять, кто наши союзники в науке. Есть ли в странах СНГ потенциальные потребители нашей научной продукции. А кроме этого существует огромная неоформленная научная среда: есть же страны, которые не хотят идти в полной зависимости от ведущих западных стран: Китай, Индия, Бразилия. Можно ли устроить, чтоб наука работала на них. Это вопрос. Как и то, можем ли мы быть не быть просто исполнителями, как те же программисты, а быть креативщиками, как это было ранее в фундаментальной физике и химии.
Григорий Канторович, проректор ГУ-ВШЭ:
- Мы не решились в свое время сказать, что необходимо перестраивать Академию наук в общественную организацию. Она существует, диктует правила, и игнорировать этот факт не получается. В то же время совершенно ясно, что наши вузы отстали в плане науки от всего мира. И это мешает им не только давать научный результат, но и готовить, как сейчас модно говорить, конкурентоспособных специалистов.
Советскую традиции концентрации науки в Академии и отраслевых НИИ нужно менять. Тем более, что институты эти разрушены практически, их нет. Наука должна сосредоточиться в вузах. Но молодежь мы воспитываем в вузах, я сам выпускник Физтеха. Эта система была сильна всегда тем, что после четвертого курса студент вливался в реально действующий исследовательский коллектив. Но это было актуально, когда в этих коллективах был передовой фронт советской науки, а во многих отраслях - и мировой. Это касается и оборудования и библиотек, и самое главное - того окружения, которое воспитывает молодого человека лучше всего.
Сейчас перевод науки в вузы ничего не решит сам по себе. Нужно воссоздавать, а в некоторых областях - просто создавать научные школы. Нужны лидеры, один, пусть и мирового уровня, ученый ничего не решит. Я бы не стал рассчитывать на быстрый успех. Важно, чтобы это не вылилось в кампанию по распределению грантов и показуху. Распределять мы давно умеем. Трудно создать формальный принцип отбора финансируемых направлений, есть опасность некорректного распределения средств, привлечения "своих". Есть большая разница между западными университетами и бюрократической структурой как НИИ, так и наших вузов. Это реальная разница культур и институций, которую нужно преодолевать. Например, из МГУ ушла академическая свобода, например, там больше не выбирают руководство, а назначают. Это идет в разрез западной традиции. Если это их не испугает, то значит туда будет идти большой поток ученых. Они не работают в таких жестких административных структурах. Тамошние ученые жертвуют заработком, идут в университеты, а не в бизнес. За этой свободной средой.
Что касается приглашения зарубежных ученых в наши вузы, я думаю, уместно приглашать специалистов более старшего поколения и совсем молодых. Зарплата 5 тысяч евро в месяц (плюс наши низкие налоги) сделают нас более чем конкурентоспособными. 12 миллиардов, которые заложило министерство на эти цели - это немного. Если на три года - то по 4 миллиарда рублей. Можно пригласить 1000 ученых. Правда на оборудование уже может не хватить. Это будет такая инъекция свежей крови в российскую науку.
Реакция российских ученых, работающих за границей.
GZT.RU обратился за комментарием к российским ученым, занимающимся наукой в ведущих университетах мира, и написавшим осенью 2009 года открытое письмо "Почему мы утекли" руководству России.
Андрей Старинец, научный сотрудник Центра теоретической физики им. Р.Пайерлса, доцент физического факультета Оксфордского университета, Великобритания:
- Заявление замминистра образования и науки Александра Хлунова производит очень хорошее впечатление, в нем много абсолютно верных утверждений, созвучных или идентичных оценкам и рекомендациям нашего сентябрьского открытого письма президенту и председателю правительства РФ. В письме говорится о необходимости надведомственного государственного планирования с целью разработки "комплексного плана стабилизации и развития фундаментальной науки и естественнонаучного образования в России". Правительством РФ только что создан департамент науки, высоких технологий и образования, который возглавил Александр Хлунов.
Я очень надеюсь, что этот новый департамент сконцентрирует усилия на подготовке глубокой, постепенной, хорошо продуманной реформы науки. Реформы, основанной на рекомендациях специально созданных для этой цели экспертных советов, состоящих из отобранных по международным критериям выдающихся специалистов, включая зарубежных ученых российского или иного происхождения.
Я вынужден констатировать, что в России часто крайне плохо представляют себе, как организована и функционирует наука за рубежом. Это неудивительно, нужно прожить годы в другой стране, чтобы понять, как на самом деле все там устроено. Печально, что, не разобравшись в сути дела, в России порой либо спешат копировать далеко не лучшие западные образцы, особенно в области образования, либо, наоборот, впадают в слабоумие шапкозакидательства. Широкое использование независимой, прозрачной, основанной на стандартных международных принципах экспертизы, а также реальное включение России в мировой академический рынок труда должны помочь в ликвидации этого вида безграмотности.
Несколько слов об образовании. Александр Хлунов совершенно верно говорит о том, что формирование высококлассного специалиста в университете возможно только при вовлеченности студента в настоящую научную работу высокого уровня.
Речь идет об аспирантах и о студентах старших курсов. Но перед этим студент, прежде всего, должен получить высококачественное базовое образование в школе и вузе. Достаточно хорошо известно, что система этого уровня образования на Западе находится в глубоком кризисе, я и мои коллеги сталкиваемся с этим на каждом шагу. При этом система советского классического базового образования с ее широтой, системностью и глубиной, с громадным количеством методик и наработок - труд нескольких поколений профессоров и преподавателей - предстает в глазах моих западных коллег, хорошо знакомых с русскими/советскими учеными, почти недостижимым идеалом и порой вызывает у них приступы мучительной зависти. Возникает естественный вопрос: почему современная Россия, вместо сохранения и развития этого бесценного наследия СССР, занимается копированием западных моделей образования весьма сомнительного качества?
США и другие западные страны во многом решают проблему слабости своего базового образования за счет привлечения в аспирантуру иммигрантов из КНР, Индии, стран Восточной Европы и постсоветских республик. Как будет решать эти проблемы и строить "экономику знаний" Россия, если советская система базового образования будет окончательно разрушена, когда уйдет последнее советское поколение профессорско-преподавательского состава? Эти вопросы должны быть рассмотрены со всей серьезностью, и не надо бояться исправлять сделанные ошибки, сегодня еще не поздно это сделать. А завтра - может быть поздно.
Андрей Серый, назначенный директор института ускорительной физики имени Джона Адамса, старший научный сотрудник (Senior Staff Scientist) национальной ускорительной лаборатории Стэнфордского университета (США):
- Я хотел бы начать с комментария к вопросу, заданному Александру Хлунову: не являтся ли заявленный план переходом на "американскую систему", где наука сосредоточена в университетах, а не в академических институтах, как это принято в России?
Представление о том, что американская наука развивается только в университетах, не вполне верно. В США существуют более десятка национальных лабораторий, которые вносят огромный вклад в фундаментальную науку. Они особенно важны в тех областях, где требуется концентрация исследовательских усилий и создание крупных экспериментальных установок. Очень часто студенты, заканчивая обучение в университетах, проводят исследования на установках в национальных лабораториях, что является важнейшим этапом их научного становления. Я думаю, что это важно и для России, и поэтому для подготовки высококлассных специалистов необходим сбалансированный подход к использованию потенциала университетов, академических институтов и крупных научных центров.
Хочу подчеркнуть, что одной из сильных сторон американской науки является соревновательность, тесно переплетенная с сотрудничеством. Есть даже непереводимый термин coopetition, происходящий из competition (соревнование) и cooperation (сотрудничество). Сотрудничество может простираться на коллаборации университетов, включать национальные лаборатории, а также университеты и лаборатории других стран, переводя сотрудничество-соревнование на международный уровень - соревнование и за первенство в научных результатах, и за размещение международных проектов на своей территории. Я думаю, что одним из очень эффективных способов подъема науки в России, привлечения технологий, знаний, и их лучших носителей (будь они российского или иностранного происхождения), является активное привлечение на территорию России передовых международных научных проектов и исследовательских установок. Страна-хозяин таких проектов получает, кроме неоспоримых технологических и научных преимуществ (причем во многом оплаченных другими странами!), также и большой международный престиж. Престиж не меньший, чем от проведения Олимпийских Игр, и при этом превосходящий эффект последних по долговременному влиянию на научно-техническое и экономическое развитие страны.
Игорь Ефимов, вице-президент Russian-speaking Academic Science Association, член совета директров Russian-American Medical Association, профессор отдела биомедицинской инженерии в Университете Вашингтона в Сент-Луисе (США):
- Россия сейчас переживает переломный период: ей предстоит принять одно из важнейших решений, которое определит ее развитие и положение в мире в следующее столетие. Это решение определит способна ли страна на модернизацию своей экономики или предпочтет стать сырьевым источником модернизации стран Азии. Хотя решения будут приняты в Кремле, но результат определится в лабораториях и стартап компаниях ученых-инноваторов и лекционных залах профессоров, и которые будут в этом столетие создавать новое знание, технологии и инновационные кадры России XXI века. Таких периодов в жизни многих стран было немного, они определяли их историю.
С началом работы новой администрации президента Медведева Россия избрала более активный подход к участию в мировом рынке научных кадров, который включает и русскоязычную научную диаспору. В последние два года были созданы новые программы Министерства науки и образования, которые, при всех их несовершенствах, позволили начать научные обмены и совместные проекты между российскими и западными лабораториями и университетами. Эти программы следует поддерживать и совершенствовать, привлекая к их разработке и экспертной оценке международных экспертов, работающих в ведущих научных центрах мира.
В качестве примеров такой работы я хотел бы привести свой опыт. Недавно я был приглашен Мировым Банком в качестве эксперта для оценки стратегий развития университетов двух динамичных регионов России, Томска и Казани. Одновременно, по приглашению Университета Дьюка (США), я участвую в экспертизе стратегии развития их старейшего в мире факультета биомедицинской инженерии. Мне представляется критически важным создание таких внешних экспертных советов при ведущих российских университетах и центрах инновации, которые помогли бы оценить эффективность исполнения значительных усилий правительства по модернизации научно-инновационного процесса и привести результаты и подходы к общему знаменателю мирового уровня.
Понимая переломный характер настоящего исторического момента, многие научно-образовательные институты и группы приняли активное участие в разработке предложений по реформам научно-образовательного сообщества России, которые неизбежны. Приняли участие в обсуждение РАН, Министерство образования и науки, многочисленные университеты, ведомства и общественные организации России. Эта тема близка и российской научной диаспоре, которая выражает свое мнение как в виде писем президенту, написанных группами ученых, так и в виде конкретной работы организованных сообществ, которые я представляю: Russian-speaking Academic Science Association, Russian-American Medical Association и пр.
Предложений много, и они противоречат друг другу. РАН считает, что она не имеет альтернативы и является единственным арбитром в вопросах науки. Государственные университеты, получив наконец ресурсы на научные исследования, заговорили о своей роли в инновационном процессе. Начались разговоры о создании совершенно нового для России института науки и образования - негосударственного частного Исследовательского Университета. Недавнее заявление Владимира Потанина о планах истратить свое состояние на благотворительность напомнило об аналогичных решениях крупных бизнесменов США, создавших частные университеты, являющиеся мировыми лидерами науки. Тут вспоминается вклад Рокфеллера в создание Рокфеллеровского Университета в Нью-Йорке, вклад Карнеги и Меллона в Университет Карнеги-Меллона в Питтсбурге, вклад Брукингса в создание Вашингтонского Университета в Сент Луисе, где я сейчас работаю, и Брукингс Института в столице США.
В конечном итоге, рассмотрев все эти предложения, президент Медведев должен принять решение, которое определит законодательную структуру управления и финансирования научно-образовательного сообщества России. Именно эта структура либо сделает Россию лидером в экономике и человеческом капитале XXI века, либо продолжит скатывание страны в третий мир, разбазаривая огромные средства на междоусобные конфликты, показуху и псевдо-науку. Базисный критерий оценки качества принятия решения на всех уровнях и значительности научных результатов должен быть один - мировой уровень, оцениваемый международной экспертизой.
Александр Беляев, научный сотрудник группы физики высоких энергий Саутгемптонского Университета и Национальной лаборатории имени Резерфорда, доцент Саутгемптонского Университета:
- Прежде всего, я приветствую настрой, выраженный замминистра Александром Хлуновым и приветствую создание департамента науки, высоких технологий и образования, который Александр Хлунов возглавил. Это очень важный шаг со стороны правительства России. Конечно, крайне важны детали правительственной программы и дальнейшие конкретные шаги. Реформа науки в России, которая, как никогда важна сейчас, требует создания по-настоящему независимых экспертных комиссий, состоящих, прежде всего, из активных ученых международного уровня, которые бы определили путь модернизации науки, будь то "американский" или какой-либо другой.
Думаю, не стоит противопоставлять вузы и научно-исследовательские институты, напротив, во многих странах они успешно дополняют друг друга. Помимо привлечения специалистов, о котором говорит Хлунов, необходимо позаботиться об условиях для успешной учебы и научной работы студентов и аспирантов, заинтересовать лучших из них остаться для работы в России или вернуться в Россию после зарубежных стажировок - разумеется, в условиях открытых конкурсов. Не секрет, что большинство студентов и аспирантов в России просто вынуждены постоянно подрабатывать, что часто исключает какие-либо серьезные научные достижения. Создание адекватных условий для лучших молодых ученых позволит остановить разрушение фундаментальной науки в России, значение которой многими не осознается или недооценивается. Ведь именно фундаментальная наука готовит специалистов высшего класса, часть которых затем продолжают исследования во многих прикладных областях. Многие теории, которые в свое время были фундаментальными, теперь стали неотъемлемой частью прикладных наук. Без поддержки государством фундаментальной науки инновации и развитие наукоемких отраслей экономики невозможны.
Как делается наука в университетах
В своей недавней статье исследователи Высшей Школы Экономики Ирина Хованская, Константин Сонин* и Мария Юдкевич описали "Динамическую модель Исследовательского Университета", которая рассматривает сценарии развития исследовательского университета в зависимости от выбора различных моделей финансирования и оценки качества научных исследований и образования. Эта математическая модель находится в полном согласие с эмпирически известными фактами, которые указывают на следующее:
1. Фундаментальная наука делается талантливыми студентами и аспирантами в лабораториях профессоров исследовательских университетов.
2. Качество исследований в университетских лабораториях определяется наличием стабильного, прозрачного и конкурсного федерального и частного финансирования, а также наличием частных университетских и лабораторных эндаументов (целевых фондов, предназначенных для использования в некоммерческих целях, как правило, для финансирования организаций образования, медицины, культуры), которые обеспечивают стабильность, независимость и возможность быстрого реагирования на новые идеи.
3. Всего несколько процентов лабораторий производят подавяющее большинство научных результатов, поэтому коммунистическая уравниловка в вопросах оплаты, "демократическое голосование" или "опросы общественного мнения" в экспертных оценках неприменимы в науке.
4. Конкуренция за лучших ученых стала международной и она определяется ресурсами, которые университеты и институты разных стран способны предложить мобильным ученым-лидерам, независимо от их страны происхождения.
*Сергей Гуриев и Константин Сонин включены Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.
