Наше национальное «Я»

Ценностная ситуация, сложившаяся в России, тревожна, драматична, но не уникальна. Нет такого особого пути России, который многие ей приписывают (или даже предписывают). Мы в целом подчиняемся общим закономерностям, характерным для сферы ценностей в странах, близких нам по уровню экономического развития, по недавней политической истории.

Базовые ценности мы понимаем как убеждения человека в значимости для него тех или иных объектов, явлений, состояний как конечных целей жизнедеятельности. Это то, что задает смысл (слово, которое часто звучит в нашей аудитории) действий человека.

Мы опираемся на надежные данные, это международный сравнительный проект «Европейское социальное исследование», уже не первый раунд его проходит в России, и мы располагаем первичной информацией по 32 европейским странам. Тот подход к ценностям, который используется в рамках этого исследования, разработан известным израильским ученым Шаломом Шварцем.

Шварц выделяет целую иерархию показателей, но мы для наглядности остановимся сейчас только на двух самых интегральных — их называют ценностными осями. Один из этих интегральных параметров — это Открытость изменениям — Сохранение (в его состав входят на стороне Открытости такие ценности, как Риск-новизна, Самостоятельность и Гедонизм, а на стороне Сохранения — Безопасность и Конформность — Традиция).

Во втором интегральном параметре на одном полюсе Забота о людях и природе (включающая помощь окружающим, равный подход к людям вне зависимости от их богатства и статуса, толерантность, сохранение природы), на другом полюсе, наоборот, Следование личным интересам как стремление к личному успеху, материальному достатку и власти (но, кстати, не очень большое при этом беспокойство о том, чтобы прилагать силы и энергию для достижения этих чудесных вещей).

По оси Забота — Следование личным интересам Россия характеризуется крайне высокой приверженностью ценностям Следования личным интересам. Это значит, что не соборность и коллективизм, о которых без конца говорят и пишут, а ровно наоборот: личный успех, богатство и власть — это те ценности, по которым мы лидируем в Европе.

Итак, у среднего россиянина почти самая высокая в Европе приверженность индивидуалистическим ценностям игры с нулевой суммой. Что касается ценностей альтруизма и солидарности, то места, где они выражены очень сильно, — это Скандинавия и Западная Европа, а вовсе не бывшие социалистические страны. Страны, которые от России статистически значимо не отличаются, — это Украина, Словакия и Турция.

По оси Открытость изменениям — Сохранение картина немножко другая, Россия тоже смещена к одному из полюсов, и это полюс более консервативной ориентации на ценности Сохранения, но здесь мы все же в компании с большим числом стран. Не три страны, как в первом случае, а целых 13 имеют примерно те же значения, что и Россия, по оси Открытость изменениям — Сохранение.

Впрочем, наше население моложе европейского, и если взять россиян и других европейцев одного и того же возраста, то окажется, что мы, как правило, гораздо более ориентированы на Сохранение, на более консервативные ценности. Эти различия пока компенсируются благоприятной для нас возрастной структурой. Но молодость, будь это недостаток или достоинство, к сожалению, быстро проходит.

К этим результатам можно подходить по-разному. Можно подходить, что называется, политкорректно или этнографически: все ценности и, соответственно, все страны хороши. Мы смотрим на ценностные и культурные особенности России более целенаправленно, стремимся понять, помогают они нашему развитию или являются культурными барьерами.

Конечно, мы вряд ли можем быть удовлетворены тем положением, которое Россия занимает на ценностной карте Европы.

Крайне высокие значения ценностей Следования личным интересам (повышенного внимания к личным успехам, личному богатству и власти) угрожают самому существованию общества, даже не гражданского, а просто общества — как системы общей жизни и взаимодействия людей. Понятно, что есть причины, по которым произошел сдвиг в сторону этих ценностей, — обычно все вспоминают в этой связи о переходе России к рынку и капитализму. Но мы же видим, что развитие капитализма отнюдь не препятствует развитию альтруистических ценностей и ценностей солидарности в других странах, например в скандинавских и западноевропейских.

Не очень благоприятно и положение России по оси Открытости — Сохранения, где она даже с учетом нынешних возрастных преимуществ отстает от 13 европейских стран по выраженности ценностей Открытости изменениям — готовности к риску, открытости новому, самостоятельности и инициативе. (Характерно, что сюда примыкает и слабое в сравнении с другими европейцами стремление россиян наслаждаться жизнью.) И, соответственно, Россия опережает эти 13 стран по приверженности консервативным ценностям безопасности, традиций и конформности.

Очевидно, что подобная ценностная конфигурация представляет собой культурный барьер, который явно мешает повороту к инновационному развитию в экономике, да и вообще любым социальным переменам.

Подчеркнем, что мы не одни. Не столь большие дистанции отделяют Россию от бывших социалистических стран. Средиземноморские страны сравнительно близки нам — в отличие от стран Северной и Западной Европы. Эта общность должна быть в поле нашего зрения хотя бы потому, что приятнее чувствовать себя обычной, нормальной страной, а не каким-то уникальным средоточием проблем. И, кроме того, раз есть какие-то общие проблемы, значит, наверное, существуют и какие-то общие пути их решения.

Важно понимать и то, что российское общество ценностно неоднородно. Причем в России, как и в других постсоциалистических и средиземноморских странах, неоднородность выражена особенно сильно. Есть два широко представленных типа — это два ценностных большинства. Существуют и два ценностных меньшинства.

Большинство, составляющее почти половину (48%) населения страны, — это большинство, ориентированное на ценности Следования личным интересам (личный успех, материальное благополучие, власть, статус). Второе большинство — это одна треть (33%), оно меньше, но тоже огромная часть людей, и в отличие от первого это большинство ориентировано на консервативные ценности Сохранения (безопасность, традиции и конформность).

Но осталось еще почти 20% наших сограждан, которые характеризуются совсем другими ценностями. Ценности этого меньшинства не отражены в средних показателях на ценностной карте, и мы этих людей могли бы вообще не заметить, если бы не обратились к более детальному внутристрановому анализу.

Российское ценностное меньшинство тоже состоит из двух подгрупп. Первая — это 13% россиян, у которых очень сильно выражена приверженность Открытости изменениям, а вторая — о чудо! — это еще 6% каких-то странных людей, у которых очень сильно развиты надличные ценности Заботы о людях и природе (равенства, толерантности, помощи ближним и дальним, сохранения природы).

Если вы посмотрите на то, как представлены четыре описанных выше ценностных типа в других европейских странах, то увидите, что представителям российского меньшинства легче найти близкого по ценностям человека в странах Скандинавии или Западной Европы, чем среди своих соотечественников.

Пусть эти люди — назовем их нетипичными русскими — сейчас в меньшинстве, но их не так уж мало, это ведь каждый пятый россиянин. Очень важно, чтобы происходила какая-то самоидентификация этих людей, чтобы они для начала хотя бы узнали, что их достаточно много.

(Здесь сразу возникает проблема слова: как им себя именовать? Термин «интеллигенция» вряд ли снова войдет в оборот...) «Нетипичные русские» могут стать катализатором перемен, ресурсом для развития страны. Но они опора и сегодняшней нашей жизни, все-таки страна как-то держится на плаву и даже начинает критически осознавать свое положение.

Статья представляет собой сокращенную версию выступления на VI Пермском экономическом форуме.