Небольшой террор

Грамотная культурная политика заключается в том, чтобы сохранять существующие традиции, а не в том, чтобы оживлять умершие. Коррида — живое явление публичной смерти. В Испании реформа корриды не прошла; но если на материке согласились хотя бы на компромисс, позволили зрителям даровать быку жизнь путем демократического голосования, то на Майорке проявили островное упорство. Кто-то должен умереть. Тореадор или бык.

На часах почти десять вечера. Возле манежа, напоминающего Колизей, с плакатами бродят защитники мирных животных. На них никто не обращает внимания; толпы людей, в большинстве своем местных, перетекают из темного города внутрь гигантского круглого здания, подсвеченного ярко, до рези в глазах. Жара не спала; воздух дрожит от бесконечных вееров; здесь вперемешку все — зрелые мужчины, юные женщины, крохотные дети и старики в инвалидных колясках. Чего они жаждут?

Нет, не смерти как таковой, а смертельной красоты победы. В том числе над страхом смерти.

Все смотрят на арену: когда же начнется? Поигрывает духовой оркестр, напоминающий нам славную Одессу или Крым, взморье, тенистый парк, прогуливающиеся пары курортников. Но этот оркестр при всей его провинциальности исполнен мистического самосознания. Упитанные духовики, похожие на евнухов, поблескивают медью, подбадривают тореро и сладко убаюкивают быка, готовят его к смерти. Бык дышит волнообразно — точь-в-точь как жует беззубый голодный старик, быстро перекатывающий щеки. Пикадор на лошади, прикрытой попоной от бычьего гнева, протыкает быку холку: нужно спустить кровь, иначе может разорваться сердце. Тяжелая мокрая кровь отсвечивает на шерсти. Бык тут же начинает дышать совсем по-другому, не вширь, а вниз-вверх, вниз-вверх.

Сторонники корриды утверждают: это не убийство, это именно сражение. Причем у быка есть фора: почти весь бой тореадор проводит с мягкой декоративной шпажкой и лишь за две-три минуты до финала меняет ее на стальную. Он должен показать бесстрашие, лучше всего, если в разгар битвы встанет беззащитно на колени, спиной к быку: я не боюсь! А главная его задача — превратить смерть в орудие милосердия. Бык должен быть убит одним ударом, в точку смерти, чуть пониже холки. И не почувствовать выжигающей боли. И не успеть понять, что жизнь уходит. Правильно пронзенный бык стоит недоуменно, ощущая, что гаснет гнев, слабеют ноги и подступает покой. Чтобы помочь ему проскочить мимо инстинкта, освободить от животного страха, то есть сделать равным человеку, помощники тореадора последний раз трясут перед его глазами фиолетовыми тряпками, заставляют вращаться на месте. Оркестр наигрывает медленную музыку прощания. Бык закручивается в спираль и падает навсегда.

Зрители машут белыми платочками. Это значит, что они довольны. Тореадор заслужил награду: отрезанное ухо побежденного быка. Если бой прошел совсем уж гениально, платочки продолжают трепетать. Тореадор получает второе ухо. Говорят, что в исключительных случаях, раз в десять лет, зал может подарить герою и бычий хвост. Счастливый победитель гордо обходит арену по кругу; восторженные дамы бросают ему платки, сумочки, майки. Он поднимает эти вещи и, подержав в руках (руках героя), возвращает броском на трибуну. Но если точка смерти не была задета, если быка пришлось добивать и он лишился великого права умереть по-человечески, тореадор получит лишь сухие аплодисменты.

В соседних ресторанах свежую убоину заказывать надо заранее, записываться задолго до корриды. Да, наверное, бычье мясо жестковато. Да, бык не был выхолощен, а значит, оно должно припахивать его семенниками. Но в нем запеклась кровь существа, победившего смертный ужас. А правильная смерть не так страшна, как жизнь, которую сдают без боя.