Своими глазами: хиджабофобия или хиджабомания
Эхо Москвы. 23 октября 2012
Научный сотрудник Экспертного института Высшей школы экономики Юлия Свешникова о жизни в Иране
Ю.СВЕШНИКОВА: Немножко расскажу. Я знаю Иран - не то, чтобы коренная иранка.
О.БЫЧКОВА: Вы непохожи.
Ю.СВЕШНИКОВА: Там меня называют «Крашеный цыпленок», потому что отличие очень заметное. Моя научная работа кандидатской диссертации посвящена Ирану, связана с его внутренней и внешней политикой, то, как они взаимосвязаны. Я занимаюсь Ираном три года.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Говорите на фарси?
Ю.СВЕШНИКОВА: Да, но не идеально.
О.БЫЧКОВА: То есть, можете жить среди иранцев их жизнью и понимать ее изнутри.
Ю.СВЕШНИКОВА: Не знаю, насколько может получиться жить жизнью среднего иранца, поскольку если вы приезжаете в Иран, вы все равно чувствуете цивилизационную разницу. То есть, если у меня раньше были сомнения в дискуссиях об особом пути России, кому мы принадлежим, западу или востоку, то когда я приезжаю в Иран, то я чувствую, что, наверное, я все-таки отношусь к западу. Но я стараюсь относиться корректно ко многим вещам, мне глубоко любима эта культура.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Цивилизация очень древняя и развитая.
Ю.СВЕШНИКОВА: Да, гораздо более древняя, чем наша.
О.БЫЧКОВА: И очень красивые люди.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Они похожи на грузин.
О.БЫЧКОВА: Хорошо, дорогая. Только грузины не производят впечатление инопланетян, а иранцы производят.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ну, не знаю, я вижу много общего между грузинами и иранцами – в силу того, что мы были неоднократно покорены иранцами, у нас были их цари, шахи.
Ю.СВЕШНИКОВА: Грузины все-таки ближе к нам.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Была история в прошлой жизни, когда я рассматривала опцию переезда в Иран – естественно, это было связано с любовью. Как жить там женщине, которая по происхождению не иранка? – очень сложно. Вписаться туда невозможно, потому что на вас смотрят как на аутсайдера, или все-таки можно вписаться?
Ю.СВЕШНИКОВА: Бывает по-разному, все зависит от человека. Месяц назад у меня туда вышла замуж подруга, русская девушка из-под Иркутска, вышла замуж за иранца и приняла решение остаться там, и чувствует себя комфортно, за исключением экономических неполадок, которые сейчас оказывают влияние на всю страну. Зависит от того, каковы ваши стремления, как вы себя видите в обществе. Можно попробовать интегрироваться, особенно если у девушки внешность близкая к иранской.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Говорят, что права женщин там ущемляются, что женщина там вообще ничто.
Ю.СВЕШНИКОВА: Женщины там очень любимы.
О.БЫЧКОВА: Как выглядят иранские девушки?
С.ХАЗОВ: Честно говоря, я никогда, ни в одной стране не видел столько красивых женщин, как в Иране, честное слово. Они все ужасно красивы, но при этом очень ярко красятся, ярче, чем москвички.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это единственное, что они могут делать, потому что одеваться, как москвички, они не могут.
С.ХАЗОВ: Это правда. Там есть женщины, которые ходят в чадре, черном платке, который закрывает все на свете.
О.БЫЧКОВА: Такой плащ-палатка, который закрывает все.
Ю.СВЕШНИКОВА: На юге вы можете увидеть бурку, но в основном это дань традиция и от солнца - там постоянно 50 градусов и палящее солнца.
С.ХАЗОВ: При этом молодежь и в Тегеране и в Тебризе, - там есть средний класс, молодые девушки, которые, возможно, закончили университет – они накручивают сзади на голове чуб и на него надевают косынку, который не закрывает практически ничего, - только волосы. Не закрывает уши, лицо, открыта шея. И вторая деталь одежды, которую они обязаны носить, если не носят чадру – так называемое манто, платье, которое должно быть ниже колен, но они его делают короче. Оно должно быть прямым, а они делают его приталенным, подчеркивая грудь.
О.БЫЧКОВА: Я видела в Москве такое на иранских женщинах. Это такая туника с длинными рукавами, плотная, вся закрытая, и рукава совсем длинные.
С.ХАЗОВ: Нет, рукава нормальные.
Ю.СВЕШНИКОВА: Сейчас там совершенно обворожительно модны эти манто, мода с каждым годом меняется, я говорю, что это у вас банная одежда - в этом сезоне появились такие манто с запахом, однотонные в основном, с шитым пояском, в национальном стиле. На самом деле оно смотрится достаточно женственно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но это все-таки для улицы.
С.ХАЗОВ: Да, дома они могут одеваться как угодно. В ресторане они все равно обязаны быть одетыми согласно исламской этике, - это у них написано в законодательстве. В модных тегеранских ресторанах сидят красивые женщины, мне сказали, что 40% среднего класса девушки делают себе операцию носа, потому что восточная горбинка считается некрасивой, и они исправляют себе нос, и очень яркий макияж, платки, шарфы на голове, но при этом они обязаны закрывать волосы и носить манто, и быть в брюках.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как выглядит модный иранский ресторан?
С.ХАЗОВ: Как в Москве. Только алкоголя нет. Современный дизайн, хорошая кухня. Их немного, там есть один модный азиатский ресторан, другой мексиканский, аргентинский – в принципе, если вы пойдете в кафе, вы найдете все то же самое, только в меню коктейли безалкогольное. «Кровавая мери» это шампанское, тобаско и томатный сок. Там была «пина-колада» из сгущенки, сливок и молока.
О.БЫЧКОВА: Такая детская «пина колада».
С.ХАЗОВ: У них есть все названия из наших коктейльных меню – только «Секс на пляже» я не видел. Только безалкогольные.
О.БЫЧКОВА: А вообще алкоголь присутствует?
С.ХАЗОВ: Алкоголя много в жизни. Во-первых, они покупают контрабанду, которую гонят из России, литр водки «Смирнов» стоит 70 рублей на наши деньги.
О.БЫЧКОВА: Это много или мало?: Сколько у нас стоит?
С.ХАЗОВ: Мне кажется, рублей 300.
Ю.СВЕШНИКОВА: Виски там дороже.
С.ХАЗОВ: Возможно. Потому что виски настоящие, наверное, а водка паленая. Или они гонят дома из кишмиша - у половины людей там стоят дома самогонные установки и они гонят водку. Причем недавно прокатилась по Тегерану волна смертей от некачественного алкоголя, все начали сразу говорить, что это басиджи отравляют спирт.
О.БЫЧКОВА: Это Стражи исламской революции?
С.ХАЗОВ: Да, есть Стражи Исламской революции, а есть басиджи - это милиция добровольческая, люди туда могут добровольно записываться - у них нет формы, они ходят по улицам и патрулируют, смотрят, как исполняет законодательство.
Ю.СВЕШНИКОВА: Сейчас у них уже есть форма, они стали, по сути, подразделением корпуса Стражей исламской революции.
О.БЫЧКОВА: Добровольные дружинники, хоругвеносцы, извините за выражение, которые влились в систему?
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А что они делают? Если девушка не носит платок?
С.ХАЗОВ: Такого не может быть – вы не можете увидеть без платка, потому что вас тут же арестует либо регулярная полиция, либо те же басиджи и отведут в отделение полиции. Ты проведешь там много времени, пишешь объяснительную, дают обещание, что ты так никогда не будешь делать, потом они звонят твоему опекуну, если ты не замужем – а у женщин до 30 лет в Иране нет юридической самостоятельности, там либо отец, либо брат, либо дядя должен быть его опекуном, или муж. То есть, они в последнее время это делают все меньше и меньше, правда, летом у них иногда бывают рейды - они начинают хватать всех подряд.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как это – всех подряд?
С.ХАЗОВ: Потому что надевать разноцветные платки на затылок считается неправильным, это нарушение.
О.БЫЧКОВА: То есть, если надевать, то надевать - закрывать все до бровей.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В чем еще их функция, кроме платков?
С.ХАЗОВ: Они следят за тем, чтобы не было волнений, за демонстрациями. За неделю до моего приезда прокатилась волна демонстраций по тегеранскому рынку, базару, торговцы протестовали против падения реала, который упал в три раза за год, и в один день он упал на 17% в очередной раз. Они закрыли свои магазины, устроили забастовку, ходили, кричали «Смерть диктаторам». Соответственно, басиджи, которые не носят формы, смотрят, кто участвует в демонстрациях, фотографируют. То есть, выполняют функции агентов в штатском. На самом деле в Иране очень сложная военно-полицейская структура. В 1979 г., когда произошла революция, у них была своя регулярная армия, которая осталась до сих пор, но тогда имам Хоменеи, который стоял во главе революции посчитал, что армия ненадежна, она защищала шаха и непонятно, как себя поведет в будущем. Тогда были созданы Стражи Исламской революции, и в них были созданы басиджи, - тогда они были добровольческим полувоенным, парамилитаристским образованием.
Сейчас просто это все настолько разрослось и переплелось, то снаружи очень много теорий - там каждый политолог, мне кажется, что-то свое придумывает. То есть, есть общее понимание, как это все функционирует, но точно невозможно сказать, кто и за что отвечает.
Ю.СВЕШНИКОВА: Басиджи появились сами по себе как-то, и уже потом влились в Корпус Стражей Исламской революции. Действительно, там очень трудно идентифицировать, кто к кому относится. И не сказать, что если человек относится к Корпусу, то это сразу какая-то негативная коннотация. Но эта сеть очень распространена, вы можете их найти и среди представителей Меджлиса, парламента и в совершенно разных структурах. Корпус это действительно большая структура, которая контролирует там экономику частично, в достаточно большой степени, государственное управление, разведывательную деятельность.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Самая мощная какая структура?
Ю.СВЕШНИКОВА: На этот счет есть много теорий.
О.БЫЧКОВА: Какая-то национальная структура клерикальной власти.
С.ХАЗОВ: Которая подчиняется верховному лидеру, аятолле.
Ю.СВЕШНИКОВА: Да, он же назначает руководителей Корпуса Стражей. Нельзя сказать, что туда входят исключительно духовные лица, это скорее более светская структура, просто люди, входящие туда, как правило, более религиозны.
С.ХАЗОВ: Интересно то, что есть еще Революционный суд, который также подчиняется непосредственно имаму Хоменеи и эта структура неподсудна и неподотчетна - так же, как и Корпус Стражей. В принципе, любого человека, которого они считают подозрительным или оппозиционно настроенным, они могут арестовать, судить, посадить, и на решение этого суда не подаются апелляции. То есть, в принципе, они могут делать с людьми что угодно. И именно эта структура создает в стране ощущение страха постоянного, перманентного, потому что люди не знают, что с ними могут сделать завтра. Поэтому когда я готовил эту командировку, мы не были уверены, что дадут визу, а когда дали – виза была туристическая, потому что очень трудно получить журналистскую. Туристическую визу было несложно получить, хотя вряд ли меня еще раз туда пустят. Думаю, они проверяют людей, и если за вами не числится ничего оппозиционного и журналистского - пускают просто.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Насколько суды и Корпус Стражей злоупотребляют своими правами? Они гонятся за людьми, которые нарушают какие-то правила ислама, или это беспредел, - кого ходишь, того и посадишь.
С.ХАЗОВ: В 2009 г., когда были волнения после выборов президентских, через их руки прошли понятно, что это приблизительный подсчет - порядка 10 тысяч человек. Нет доказанных фактов, но говорят об убийствах, пытках, и прочем. Мне удалось связаться со студентами. Которые участвовали в тех волнениях, были арестованы, их там пытали, били, угрожали их семьям, потом дали им условные сроки, потому что за ними ничего не было – их просто схватили на улице, потому что они мимо проходили. И они, воспользовавшись этим, убежали – кто в Турцию, кто-то еще куда-то.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Им бы не дали жить в Иране спокойно?
С.ХАЗОВ: Их бы посадили в тюрьму. И я говорил, что командировку было сложно готовить, потому что люди реально боялись со мной общаться по мейлу, «Фейсбуку», скайпу.
О.БЫЧКОВА: Там «Фейсбук» специальный какой-то.
С.ХАЗОВ: Там его вообще нет. Им невозможно пользоваться. Если у вас только интернет. Есть серверы, которые находятся за пределами страны и только через них люди пользуются «Фейсбуком», платя за это безумные деньги. Плюс есть программы для «ай-фонов», которые позволяют обходить эти фильтры.
Ю.СВЕШНИКОВА: Называется «ломалка для фильтра».
О.БЫЧКОВА: Многие пользуются ломалками?
С.ХАЗОВ: Все.
Ю.СВЕШНИКОВА: В интернет-кафе это запрещено и проверяется. В каких-то я находила, но потом вдруг - хоп, там уже нет. Хотя это резко повышает доходность интернет-кафе. Кстати, сайт «Эхо Москвы» там не работает.
О.БЫЧКОВА: Действительно странно. Наверное, там много чего не работает.
Ю.СВЕШНИКОВА: «Независимая газета» не работает – там достаточно большой фильтр на список сайтов, которые запрещены к просмотру.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Что-нибудь американское там работает?
Ю.СВЕШНИКОВА: Что-то. «Гугл» работает.
О.БЫЧКОВА: Я читала, что они сейчас разрабатывают внутренний локальный интернет, внутри границы Ирана, и скоро у них уже это будет, и они замкнутся в себе – это правда, или домыслы?
Ю.СВЕШНИКОВА: В Иране очень хорошие программисты, поэтому никаких преград не существует для того, чтобы это обойти. И насколько это будет эффективно? Программисты у них достаточно хорошие.
О.БЫЧКОВА: Делаем перерыв и возвращаемся в программу.
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. Всем женщинам трудно живется во многих странах, нужно много тратить на себя времени и надевать странные предметы, но надеть несколько слоев плотной одежды при 50 градусной жаре, как это делается на востоке Ирана, это сложно Вы такое носили?
Ю.СВЕШНИКОВА: Да, но я достаточно легко к этому привыкла. И там необязательно несколько предметов плотней одежды надевать. Можно надеть тоненькое платье, чтобы не просвечивало и не очень подчеркивало рельеф фигуры, под него одевается маечка, потому что тело потеет и все чтобы впитывалось - это очень функциональная вещь, и брюки можно надеть тонкие.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но когда 50 градусов, наверное, не очень комфортно все-таки в брюках, маечке и даже тонком манто.
Ю.СВЕШНИКОВА: А еще если в этом и купаться… Но вполне можно привыкнуть, особенно если палящее солнце - действительно временам и бывает лучше это надеть. На юге, где жарче, в регионе персидского залива, у них там своя национальная одежда – шаровары, сверху сарафан без рукавов или с коротким рукавом – обычные китайские сарафаны и сверху надевается чадра, чадра, но не черная, у них принято все в цветочек и горошек, очень тоненькая, она иногда даже просвечивает – видны руки. Но это национальная одежда, она претензий не вызывает. Она защищает от солнца и довольно легкая.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Когда я думаю об Иране, у меня ассоциация, что люди носят все время что-то серое.
Ю.СВЕШНИКОВА: У вас, наверное, Ахмадинежад такие ассоциации вызывает – он любит серые костюмчики. Иранский переговорщик по ядерной программе всегда появляется в темном костюме и белой рубашке – очень ярко. Женщины в госучреждениях обычно в черном. Как минимум, там стиль должен быть.
С.ХАЗОВ: И женщины должны обязательно носить хиджаб - он спускается на плечи.
О.БЫЧКОВА: Такой наряд я тоже видел в Москве у иранских женщин, - это такой полукруг черный, плотный, который надевается на голову, держится на макушке и опускается прямо до самой земли.
Ю.СВЕШНИКОВА: Это чадра.
О.БЫЧКОВА: И его держат изнутри руками, иначе он упадет.
С.ХАЗОВ: А если у вас в руках сумки, вы идете с рынка – тогда зубами.
Ю.СВЕШНИКОВА: Она бывает двух типов - или это кусок ткани, и его действительно зубами надо держать, особенно в автобусе. А есть арабская, она более удобна, но они предпочитают свою – она с рукавами, надевается и держать ее не нужно, но под нее все равно надевается манто. А есть штука, которая называется «магнея» - это такой треугольник, который надевается на голову. Но иранки обычно ее надевают так, что все равно немного волосы видно. Она на самом деле очень удобная – она не сползает, в отличие от платка. Особенно если волосы начесать, сзади шишку сделать, - удобнее обычного платка.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А что в Иране считается дикостью?
Ю.СВЕШНИКОВА: Вы наверное слышали, что в Иране достаточно силен иранский национализм, и это считается больше арабским атрибутом – закрывать лицо. А арабов там, что греха таить, не очень любят. Нельзя ни в коем случае сказать иранцу, что он араб.
О.БЫЧКОВА: очень много слышала объяснений от женщин, что такая совершенно закрытая одежда для женщины более комфортна, то есть это чувство защищенности, внутренней другой уверенности, что нам понять очень сложно. Это как? Объясните. Как человек, который находил внутри этой формы?
С.ХАЗОВ: Я общался с местными девушками, которые в них ходят.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Они боялись с вами общаться?
С.ХАЗОВ: Они общались с переводчиком, поэтому нет. Они говорили, что мы не очень понимаем, зачем это носим, это все можно давно снять. Причем, переводчица, с которой я ходил по Тебризу была во всем черном, она была в этом «магне», потому что при этом еще работала в одном из учреждений, и говорила, что не может ходить на работу в платках, потому что уволят, хотя я не понимаю, зачем я это ношу, мне это не нравится - иногда мы ездим в Нахичевань, и там все снимаем и ходим, как хотим. Кстати, они все с севера ездят в отпуск в Азербайджан или в Турцию и там тоже раздеваются и идут на пляж. То есть, возможно, тут вопрос религии включается, и если мы берем южные или арабские страны, то они это носят, потому что, наверное, будут себя чувствовать голыми без этой одежды.
О.БЫЧКОВА: Наверное, не столько религия, сколько обычай.
С.ХАЗОВ: Да. В Иране все-таки это было раньше светское общество и на них насильно надели эту чадру, они не хотят ее носить, им это не нравится, и они ждут, когда ее можно будет снять.
О.БЫЧКОВА: Женщины, которых я видела, они одеты в темные, сдержанных цветов платья, манто, но зато, если платком голова повязан, он будет «вырви глаз», безумного цвета и очень дорогой, с крупной надписью на лбу «Шанель», - тут они отрываются со страшной силой.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Когда я училась в университете в США, там было много иранцев Кончено, девушки безумно красивые и одевались они там очень вызывающе. Очень.
С.ХАЗОВ: Мне кажется, они отыгрываются.
О.БЫЧКОВА: Это будет продолжаться в Иране, или делаются послабления?
С.ХАЗОВ: Сразу после Исламской революции было невозможно открывать волосы, все ходили как в армии.
Ю.СВЕШНИКОВА: И руки красили мужчинам, если рубашка с короткими рукавами.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как наказание красили?
Ю.СВЕШНИКОВА: Да, чтобы надевали в следующий раз с длинными рукавами.
С.ХАЗОВ: В начале 2000 г. было некое послабление, когда меньше стали контролировать, люди вообще стали свободнее себя чувствовать при Хаттами. Ахмадинежад попытался все это вернуть обратно, но у него это не получается. Мне кажется, что это процесс, который невозможно остановить – он идет в сторону свободы.
О.БЫЧКОВА: В сторону послаблений. Юля, по поводу защищенности или наоборот, скованности и несвободы – как это ощущает женщина?
Ю.СВЕШНИКОВА: Могу сказать банальность – если носить платок, можно несколько дней не мыть голову. Но на самом деле, если человек религиозный, это дает чувство защищенности, принадлежности к вере, самоидентификации, особенно те иранцы, которые выезжают за рубеж и продолжают надевать платок, это показывает остальным их идентичность – это как крестик, например.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это с религиозной точки зрения. Но если у тебя фигура закрыта, какие-то недостатки скрыты, и тебе уже смотрят только в глаза – не смотрят на грудь, не смотрят вслед. Предполагаю, что это действительно придает уверенность женщине, которая не думает, как выглядят.
Ю.СВЕШНИКОВА: Ну да, это дает какую-то уверенность, уважение. В Иране я встречала больше уважения, чем могла бы встретить в России – это действительно так. И много отзывов именно на эту тему слышала. Но вы спрашивали, как это дальше пойдет? Недавно мы на Каспийской молодежной школе в Астрахани с ребятами-иранцами сидели, разговаривали, и я задала вопрос - как вы думаете, если вдруг хиджаб станет необязательным, сколько девушек не будет его надевать? Моя версия – две трети перестанет надевать. Ребята мне сказали – треть точно перестанет. Все, кто живет в Иране понимают, что есть часть женщин, которые рады снять хиджаб, есть часть мужчин, которые будут рады, если женщины снимут хиджаб – не из соображений похоти, просто им этот стандарт жизни ближе. Прошло всего 30 лет после Революции, и есть еще старое поколение, которое помнит и короткие юбки, и кабаре. У духовной элиты есть право на свое видение жизни, с их стороны это видит в обратном направлении, - то есть, прошло 33 года и они не успели в достаточной мере исправить нравственность людей, но уже на этом пути.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Насколько коррумпированы мулы?
Ю.СВЕШНИКОВА: Есть такие слухи.
С.ХАЗОВ: Мне кажется, что Хоменеи лично контролирует Министерство нефтяной промышленности, которое распределяет деньги, а это 45% бюджета страны. И у верховного лидера, и что самое главное, у Корпуса Стражей – они внедрены во все маломальские сферы иранского бизнеса – телекоммуникации, строительство, торговля, авиаперевозки, автомобилестроение. Любую сферу возьмите, - либо они владеют этими компаниями, либо этими компаниями владеют выходцы из Корпуса Стражей.
О.БЫЧКОВА: Контролируют общество, политику и экономику.
С.ХАЗОВ: Контролируют страну.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Молодежь стремится в Корпус Стражей*
Ю.СВЕШНИКОВА: Уже нет. Поскольку очень сильны слухи о коррумпированности элиты. В этом вся проблема – в том, что в Иране по-настоящему многорелигиозных действительно людей, которые ходят в мечеть, читают намаз, ездят в хадж, но которым претит то, что ислам почему-то должен быть обязательным. Я знаю достаточно много религиозных женщин, которым нравится надевать чадру – особенно после 50 лет, когда люди, наверное, задумываются о духовном, Но они говорят – мы не очень хотели бы надевать, потому что нам это навязывается. Нам бы хотелось свободы в религии. Именно поэтому, стати, шиитов демонизируют. На самом деле Тегеран населен практически одними шиитами, и, к сожалению, шиизм именно из-за Ирана демонизировали, благодаря информационной кампании Израиля, США. На самом деле это очень мягкие в религиозном отношении люди, религиозность которых проявляется в том, что они не собираются никому ничего навязывать – только своим личным примером. И таких людей много.
О.БЫЧКОВА: То есть они, как искренне верующие, не хотят государственной религии?
Ю.СВЕШНИКОВА: Да. Они считают, что это вредит исламу – когда это навязывается. Думаю, достаточно большое количество людей по прежнему проявляло бы свою религиозную принадлежность, и носили бы хиджаб по убеждению, может быть, даже больше ходили в мечеть, ожидая содержательной проповеди, пятничной, а не части государственной пропаганды.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это логично. Это не просто логично, это то, что мы видим не только в Иране, извините. Хотела бы спросить про хиджабы - на конференции в Астрахани были представители каких стран?
Ю.СВЕШНИКОВА: Представители стран Каспийской Пятерки – Туркменистан, Азербайджан, Казахстан, Россия и Иран.
О.БЫЧКОВА: А российские мусульмане там присутствовали?
Ю.СВЕШНИКОВА: Нет.
О.БЫЧКОВА: Меня интересует как раз в связи с тем, что у нас на Ставрополье была история с хиджабах, когда школьницам пытались не позволить это сделать. Пытаюсь понять, куда этот процесс идет. Это ложится на нашу почву, или это только видимость?
Ю.СВЕШНИКОВА: Знаете, много всяких течений в ответе на ваш вопрос. Почему стало популярно? - во-первых, у людей возрождается интерес к религии – наверное, тут я ничего нового не скажу. Во-вторых – это попытка поиска самоидентичности. Почему много и межнациональных браков, - русские девушки выходят за мусульман, сирийцев, ливанцев. Иранцев, - говорят, кстати, самые счастливые браки между иранцами и русскими девушками. Русские девушки, не выходя замуж, просто принимают ислам, пытаясь нащупать какую-то почву у себя под ногами, чтобы понять, кто мы, кто я, куда я иду, откуда пришел, какие-то ценности для себя найти.
О.БЫЧКОВА: Для женщины исповедовать ислам и носить хиджаб, выглядеть отличительно от того, как у нас приятно – разве это обязательно?
Ю.СВЕШНИКОВА: На этот счет тоже была дискуссия. Кстати, в Иране я об этом часто слышу от женщин - что в Коране не написано, что женщина обязательно должна одевать хиджаб – это было предписано женам пророка. И даже некоторые заходят далеко, говоря о том, что если вы хотите своих женщин так одевать, наверное, вы причисляете их к женам пророка, а то тоже очень большой грех. Сейчас есть такая дискуссия.
О.БЫЧКОВА: Ами: «В хиджабе есть ощущение, что ты под защитой», «Ощущение некоей целостности, так как энергия не теряется в хиджабе», - могу понять эти субъективные вещи.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Хотя носить хиджаб в немусульманской стране…
О.БЫЧКОВА: Это смело. Карен: «Иранские девушки приезжают в Ереван, сбрасывают платки и отрываются по клубам». Охотно верим.
С.ХАЗОВ: Так и есть.
Ю.СВЕШНИКОВА: Бывает по-разному. Я была в Стамбуле этим летом и встречала много иранок в хиджабах – не думаю, что все они были женами иранского посольства. Я несколько завидую Сергею, что он первый раз приехал в Иран – наверное, мне этого уже не испытать. Но когда первый раз туда приезжают люди с западной идентичностью, то им кажется – это ужасно, как это можно носить, почему мне это навязывается, почему я должен это надевать, почему должен соблюдать? Но надо понимать, что у них совершенно другая психология, воспитание, культурный слой. Зорастрийские женщины, между прочим, тысячу лет назад также одевались, пять раз в день молились единому богу, - это довольно длинная культурная традиция, доисламская.
О.БЫЧКОВА: У вас есть ощущение другого мира?
С.ХАЗОВ: Нет. Поэтому я до этого много раз был на Ближнем Востоке, я знаю, что такое Ближний Восток, что такое арабские, мусульманские страны, - мусульманские, не буду говорить рабские.
О.БЫЧКОВА: Не будем.
С.ХАЗОВ: Соглашусь с Юлей - есть часть общества, традиционно настроенная, у которых ест свои обычаи и привычки, они живут, как живут, никто их не трогает, они носят свою чадру, и им хорошо, - и, слава богу, пусть живут так и дальше. Но проблема Ирана в том, что там есть очень большая часть общества, которой плохо - им насильно в 1979 г. надели это все и они с тех пор очень неуютно себя в этом всем чувствуют. И эту часть общества мне откровенно жалко. Я знаю, как это было раньше и мы видим, как это есть сейчас, и мы видим их стремление к другой жизни, но они пока что ничего с этим не могут сделать.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: И потрясающий обратный пример Турции, - я бываю там часто. 15 лет назад невозможно было увидеть в Стамбуле прохожих в хиджабах и чадрах. Сейчас практически 50 на 50, это при том, что это светское государство. И все это потому, что это им никто не навязывает, они сами этого хотят, сами к этому пришли, действительно исповедуют свою веру так, как считают нужным.
Ю.СВЕШНИКОВА: Совершенно верно. Некоторые эксперты считают, что Ататюрк не переломил это совсем в корне, что это постепенно возвращается на круги своя, чему, конечно, очень радуются в Иране. Кстати, в Иране очень много турецких девочек из восточных турецких провинций, которые счастливы учиться в Иране, потому что в университет могут надевать платок. И иногда даже говорят, что рады бы, чтобы и в Турции была Исламская революция - ну, с поправками, но тем не менее. У них в комнатах висят портреты аятоллы Хоменеи и Хомени, нынешнего лидера Ирана.
О.БЫЧКОВА: Максим: «Чем рискует мужчина, если выйдет на улицу в шортах» - есть для мужчин ограничения?
С.ХАЗОВ: Есть. Я видел людей в шортах, но это были шорты ниже колен.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Какие профессии могут практиковать женщины в Иране?
Ю.СВЕШНИКОВА: Теперь, когда ввели огромные ограничения для поступления женщин, в том числе, на английскую литературу…
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему? Она считается развратной?
Ю.СВЕШНИКОВА: Почему туда попала английская литература, не знаю. Ядерная энергетика или «ай-ти» это понятно. Видимо, не пользуется спросом женский труд на этом поприще.
С.ХАЗОВ: Женщина не может быть актрисой.
Ю.СВЕШНИКОВА: Нет, может.
О.БЫЧКОВА: Есть же иранское кино с актрисами.
Ю.СВЕШНИКОВА: Ну, например, инженер рыбного производства. Юрист-женщина.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Полицейским женщина может быть?
Ю.СВЕШНИКОВА: Я не встречала. Басидж видела - кто следит за хиджабами.
О.БЫЧКОВА: «Хиджабы - это мода» - пишет нам слушатель. Может быть. Для кого-то мода, для кого-то нет – это бывает. Спасибо вам большое.
Дата
23 октября
2012
Автор
В статье упомянуты