Международный лотмановский конгресс «Многоязычие культуры»

А.В. Вдовин (Эстония)
Известия Российской Академии наук. Серия литературы и языка, 2012, том 71, № 6, с. 69–74

День рождения Ю.М. Лотмана кафедра русской литературы Тартуского университета ежегодно отмечает международным Лотмановским семинаром, в котором обычно участвуют исследователи из Эстонии и 10–15 гостей из других стран. Но в этот, юбилейный, год кафедра русской литературы и отделение семиотики собрали в Тарту более 130 коллег, учеников и последователей ученого из 21 страны мира – от Японии и Австралии до США и Канады. Напомним, что примерно столько же докладов ученых из 22 стран было заслушано на конгрессе 2002 г. “Семиотика культуры: культурные механизмы, границы, самоидентификации”, посвященном 80-летию со дня рождения Лотмана. Это позволяет говорить о том, что идеи Лотмана живут и развиваются. Развитие и изменение – вот два ключевых слова, которые звучали в выступлениях проф. Калеви Кулля (Тарту) и проф. Любови Киселевой (Тарту) на открытии выставки “Лотмановская школа сегодня” 28 февраля в Библиотеке Тартуского университета. Школа жива сегодня, потому что она меняется. Традиция – не слепое следование образцу, но отталкивание от него, открытие нового, “взрыв”, как сказал бы Лотман. На выставке участники и гости конгресса увидели, в каких новых направлениях последователи ученого ведут изучение культурной коммуникации, (био)семиотики и русской культуры и литературы, какие их труды на английском, эстонском и русском выходят и насколько велик в Эстонии приток новых лиц в дело, начатое Лотманом.

После посещения могил Ю. Лотмана и З. Минц на кладбище Раади участники и гости открыли мемориальную доску на доме по адресу Veski 63, где супруги прожили почти 20 лет. Научная же часть конгресса началась в университетском Актовом зале с приветствия ректора Алара Кариса и двух пленарных докладов. Друг и соавтор Ю. Лотмана проф. Борис Успенский (Москва) в лекции “Europe as Metaphor and Metonymy in Relation to the History of Russia” предложил оригинальную семиотическую концепцию, объясняющую, почему Россия со времен средних веков стала восприниматься не как часть Европы, а как “Другой”. Профессор Margherita De Michiel (Болонья) в своей лекции “Every Understanding is Misunderstanding” показала сложность трактовки процессов понимания и непонимания у Лотмана в контексте философской мысли 20 века.

Начиная со второго дня конгресс разделился на два “направления” – семиотическое3 и филологическое. Далее наш обзор будет касаться лишь второго блока, состоящего из 79 докладов. Их тематика и методология с отчетливостью указывают на качественный сдвиг в исследованиях русской культуры, который произошел за последние 20 лет после смерти Лотмана и надежным фундаментом которому стали его идеи. Сегодня исследователи, оснащенные не только семиотическим, но и обновленным лингвистическим, историческим, социологическим и антропологическим инструментарием, возвращаются к излюбленным темам ученого. Это касается изучения (пост) фольклора, полиглотизма культуры, теории перевода, межкультурного трансфера, русской культуры XVIII века, русской классики XIX–XX веков и проблем ее комментирования, новых подходов в стиховедении, теории и практики интертекстуального анализа в эпоху “digital humanities”, более изощренных подходов к дискурсивным практикам, visual and fi lm studies, исследований национализма и империй. Все эти и многие другие направления были представлены в докладах трех последующих дней конгресса.

Общие проблемы сознания и языка стали предметом докладов авторитетных специалистов этой области. Известный психо- и нейролингвист проф. Татьяна Черниговская (Санкт-Петербург) рассказала о самых последних экспериментах в рамках Theory of Mind, которая считает главной функцией человеческого сознания способность выйти за пределы себя и встать на позицию “другого”, хотя установлено, что человек не рождается с сознанием. В целом же процессы в нейронной сети мозга устроены настолько сложно, что наука едва ли когда-нибудь приблизится к их полному объяснению. Проф. Николай Вахтин (Санкт-Петербург), изучая феномены билингвизма, на материале перевода советских книг о Ленине на эскимосский язык, продемонстрировал, что в реальности “чистых” и автономных языков не существует. Поскольку 70% населения планеты от рождения билингвы, в их сознании и речи присутствует всегда более одной грамматической системы. А проф. Михаил Мейлах (Страсбург) в pendant к докладу Вахтина настаивал, вслед за Лотманом, на том, что диглоссия является необходимым способом существования культуры.

В докладе к.ф.н. Сергея Гиндина (Москва), было подчеркнуто, что использование нескольких научных языков для описания одного и того же объекта должно быть оправдано либо сложностью самого объекта, либо методическими целями их применения. В противном случае бездумное заимствование и интерференция разных научных языков становятся опасными и даже губительными для научной состоятельности исследования. Эти положения были проиллюстрированы на примере двух параллельно возникших способов описания явления речевой деятельности, основанных на терминах “текст” и “дискурс”.

Проф. Peter Alberg Jensen (Стокгольм) показал, что в работах М. Бахтина о Достоевском понятию “диалогичность”, на самом деле, присущи два разных смысла: первый предполагает парадоксальное превращение диалога в монолог (подпольный человек), а второй – контакт с “чужим словом” (Иван Карамазов). Проф. Николай Богомолов (Москва) опроверг бытующее в современной науке мнение, будто Лотман и тартуская школа не интересовались советской синхронной литературой и культурой как полностью “зараженными” идеологией. Докладчик привел много примеров обратного, утверждая, что ученый по-разному относился к разным стратам советской литературы, отдавая приоритет андеграунду.

Следующий крупный блок докладов был связан с изучением (пост)фольклорных и мифологических компонентов культуры. Проф. Сергей Неклюдов (Москва) рассказал о том, что сюжет знаменитой песни “Из-за острова на стрежень” (1883) о Степане Разине, который крадет и потом бросает в реку персидскую княжну, восходит не к фольклору, а к запискам путешественников по Уралу и Волге Яна Стрейса (1676) и Людвига Фабрициуса (1680-е). Это тот редкий случай, когда все этапы складывания легенды хорошо документированы и позволяют рассуждать о механизмах как фольклоризации, так и “дефольклоризации” сюжетов. Академик Латвийской академии Janina Kursite-Pakule (Рига) описала современные (1990–2000-е) практики использования камней, деревянных и металлических крестов в ритуальных целях на пограничных латвийско-белорусских территориях. К.ф.н. Александра Архипова (Москва) и доктор философии Елена Михайлик (Сидней) выявили архаические фольклорные истоки массовых представлений о вредителях и вредительстве, которые циркулировали в советском официальном дискурсе 1930-х гг. и широко распространились в народе.

Проф. Альберт Байбурин (Санкт-Петербург) исследовал культурные практики, связанные с феноменом советского паспорта и особенно его пресловутой графы “национальность”, которая возникла в определенном идейно-политическом контексте. К.ф.н. Александр Белоусов (Санкт-Петербург) реконструировал культурные смыслы, которыми на протяжении имперского периода истории России оброс административно-территориальный термин “уезд”, хорошо известный по классической литературе, и что с этими смыслами случилось в советскую эпоху.

Значительная часть выступлений на конгрессе, естественно, касалась разных проблем истории русской литературы, рассмотренных в широком межкультурном и социальном контексте. Лейтмотивом почти всех докладов стало стремление найти новые подходы к хорошо известным текстам и проблемам. Со всей очевидностью это проявилось, например, в секции по культуре XVIII века, где к.ф.н. Кирилл Рогов (Москва) предложил увидеть в поэзии Ломоносова яркие черты барочной культуры. Увидеть в прямом смысле слова, потому что за многими словесными метафорами у поэта стоит визуальный ряд, а сам текст часто стремится к аллегории. Продолжая разговор о Ломоносове, доктор философии Кирилл Осповат (Берлин) попытался по-новому прочитать его известную “Оду, выбранную из Иова” как сложный и причудливый сплав поэзии, веры и науки, обусловленный системой просветительских (французских и немецких) идей середины XVIII века о религиозно-этическом благочестии. Продолжая тему культурного трансфера, проф. Barbara Lönnqvist (Турку) анализировала новаторскую стратегию В. Тредиаковского, который в русском переводе романа Поля Тальмана “Езда в остров любви” создал язык для передачи тончайших оттенков любви. Докторант Мария Сморжевских-Смирнова (Таллинн) и проф. Елена Погосян (Канада) поставили в центр своих докладов уникальный памятник эпохи Петра I – иконостас в Преображенском соборе Таллинна работы Ивана Зарудного. Если Сморжевских-Смирнова говорила о многоязычии иконостаса как принципиальной установке (совмещение визуального, иконического, словесного, скульптурного и других рядов), то Погосян проанализировала сложное взаимодействие слова и образа в резных иконостасах Зарудного не только в Таллинне, но и в Петропавловском соборе Петербурга, язык и образная метафорика которого до сих пор остается плохо исследованными. Доктор философии Лариса Петина (Таллинн) комментировала русские записи о России в Album amicorum уроженца Тарту Ганса Арпенбека, который был переводчиком Голштинского герцога во время посольства в Россию в XVII веке.

Докладчиков другой крупной секции интересовала социология литературы и культуры начала ХIX в. – эпохи наполеоновских войн, когда острота культурно-языковых проблем обозначилась с новой силой. Проф. Вадим Парсамов (Москва), сравнив то, как Ж. де Сталь, Ж. де Местр и Г.Ф. Фабер определяли характер и исход войны 1812 года, пришел к выводу, что в основе их оценок лежало представление об особом характере русского народа. Если в этом докладе был дан взгляд Франции на Россию, то проф. Екатерина Лямина (Москва) предложила разбор взгляда России на Францию во время войны. Материалом послужили исторические реплики представителей культурной элиты империи, в которых отразился ее билингвизм – не только на словесном и грамматическом уровне, но и на уровне эмоциональных и эстетических реакций на эпохальные для Европы события. Подхватывая тему французского “воспитания чувств”, доктор философии Damiano Rebecchini (Милан) рассказал о том, как поэт В. Жуковский, будучи воспитателем наследника русского престола Александра Николаевича (будущего императора Александра II), основывал его образование на самых либеральных и гуманистических научных сочинениях начала XIX века, что и сказалось после в реформаторской деятельности царя. Проф. Михаил Велижев (Москва) рассказал об одной до сих пор неизвестной салонной реплике П.Я. Чаадаева, который полагал, будто русские князья участвовали в крестовых походах. Это мнение укладывалось в концепцию его “Философических писем” и одновременно шло вразрез со всей официальной историографией времен Николая I. Доктор философии Инна Булкина (Киев) говорила о том, как путевые записки князя И. Долгорукова о Киеве (1810, 1817) противостояли складывающемуся к тому времени канону малороссийских и киевских путешествий.

Большое оживление вызвал доклад проф. Любови Киселевой (Тарту), в котором она на основе архивных материалов продемонстрировала, что в режиссерских экземплярах наиболее официозных пьес 1830-х гг. “Осады Пскова” Е.Ф. Розена и “Рука Всевышнего Отечество спасла” Н.В. Кукольника вычеркнуты наиболее ударные фрагменты, пропагандирующие идеологию “православие, самодержавие, народность”. Причины этого – в серьезном расхождении между театральной практикой и печатным словом того времени. Законы сцены и эстетики диктовали свои условия даже там, где речь шла о государственной идеологии.

По традиции много докладов было посвящено Пушкину и литературе его эпохи. Здесь открытия и находки исследователей локализованы главным образом в сфере источников и контекстов пушкинских произведений, а также их реинтерпретации. Докладами, собравшими больше всего слушателей, стали выступления проф. Александра Долинина (Висконсин-Мэдисон), который обнаружил французские источники и по-новому интерпретировал стихотворение Пушкина “Стамбул гяуры нынче славят…”, и дискуссионный доклад проф. Александра Осповата (Москва), доказывавшего наличие скрытой стилистической какофонии в “Барышне-крестьянке”. Доктор философии Татьяна Степанищева (Тарту) говорила о перипетиях литературной рецепции поэмы Пушкина “Братья разбойники”. К пушкинской эпохе примыкали также доклады доктора философии Дмитрия Иванова (Тарту), выявившего французские и немецкие источники романтической концепции синтеза искусств у драматурга А.А. Шаховского, и к.ф.н. Алины Бодровой (Петербург), которая рассказала об истории создания стихотворения Е. Баратынского “Леда” – переводе эротической шалости Э. Парни.

Секции, посвященные классикам русской литературы середины XIX века, открылись гоголевским заседанием. Проф. Carla Maria Solivetti (Рим) говорила о символическом ландшафте России в гоголевских “Мертвых душах”, в частности, о финальном пункте назначения путешествия Чичикова – Херсоне (Корсуни) как колыбели православия, где должно было совершиться нравственное преображение героя. Проф. Наталия Мазур (Петербург) предположила, что известный монолог Агафьи Тихоновны из пьесы “Женитьба”, в котором она создает образ идеального мужчины, может восходить к физиогномическим опытам И. Лафатера. Проф. Laura Rossi (Милан) раскрыла фальсификацию поэта А. Григорьева, который в своих воспоминаниях под видом ссылки на один французский роман о странствующем капуцине, цитировал “Рим” Гоголя. К.ф.н. Нина Назарова (Москва) рассмотрела образ России, создававшийся С.С. Уваровым в его ранее неизвестных статьях, опубликованных в “Revue de Paris” на рубеже 1830–1840-х годов.

О Достоевском и Толстом говорили сразу пятеро докладчиков. Доктор философии Михаил Безродный (Гейдельберг) по-новому прочитал маленькую новеллу раннего Достоевского “Елка и свадьба” как проекцию ветхозаветного сюжета о грехопадении: мальчик и девочка под елкой уподобляются Адаму и Еве, а злобный Юлиан Мастакович – змию-искусителю. Доктор философии Алексей Вдовин (Тарту) обнаружил в РГАЛИ неизвестную анонимную статью конца 1840-х гг. о раннем Достоевском, которая трактует творчество писателя в духе французских социалистических идей 1840-х гг. Проф. Владимир Паперный (Хайфа) предложил видеть истоки выступлений против нового учения пророчествующего Л. Толстого в той борьбе, которую Достоевский вел с “демоном Гоголем” в своих текстах. К.ф.н. Наталья Осипова (Киров) утверждала, что Лев Толстой, декларировавший свое сближение с “простым народом”, в 1880–1900-е годы, напротив, стремился приблизить “народ” к себе и навязать ему свое учение. Проф. Мария Плюханова (Перуджа) выявила в “Анне Карениной” сложно устроенный мотивный комплекс вязания и шитья, который был для Толстого метонимией семейной жизни и метафорой женского эмоционального мира. Так или иначе, почти все женщины в романе связаны с этим мотивом, и распутывание этих нитей может много дать для понимания символики писателя.

Серия докладов была посвящена литературе второй половины XIX века – от поэзии Некрасова до философии Вл. Соловьева. Докторант Павел Успенский (Тарту) реконструировал влияние, которое оказал на поэтическое самосознание Некрасова главный критик эпохи – В. Белинский. Профессор Майя Кучерская (Москва) на примере рассказа Н.С. Лескова “На краю света” (1876) анализировала представления писателя о миссионерстве как политике и его идею о принципиальной ущербности любого одноязычия. Проф. Елена Пенская (Москва) на основе архивных разысканий воссоздала интересный образ бюрократа Е.М. Феоктистова, который одновременно вращался в высших политических кругах империи и водил дружбу с известными писателями 1860–80-х гг. О политическом конструировании стереотипа “бунтующих финнов” в официозной прессе позднеимперской России говорил доктор философии Тимур Гузаиров (Тарту). Идеологическое конструирование конфликта между метрополией и окраиной империи оформляло нагнетаемое политическое напряжение и национальную вражду в законченный образ, который стал одним из аргументов при принятии официального решения о финляндском вопросе в 1910 г. Доктор философии Леа Пильд (Тарту) проанализировала мотивную структуру стихотворных посланий А. Фета к Л. Толстому и выявила в них скрытую полемику поэта с идеологией автора “Анны Карениной”. Завершился этот блок докладом проф. David Bethea (Висконсин-Мэдисон), который рассмотрел попытки русских философов В. Соловьева и В. Розанова предложить эволюционные модели, альтернативные теории Дарвина.

Секция русской литературы XX в. открылась докладом академика Александра Лаврова (Петербург), который продемонстрировал, что прототипом главного героя рассказа В. Набокова “A Forgotten Poet” был один из первых русских символистов И. Коневской. Доктор философии Геннадий Обатнин (Хельсинки) анализировал качество переводов Ш. Бодлера символистами и пришел к выводу, что лучшими можно считать переводы В. Иванова. Проф. Олег Лекманов (Москва) обнаружил в поэме А. Ахматовой “Реквием” несколько экфрасисов, отсылающих к картинам И. Сурикова “Утро стрелецкой казни” и Н. Ярошенко “Всюду жизнь”. Проф. Роман Тименчик (Иерусалим) проанализировал специфику “венецианского текста” в русской поэзии XX века в его корреляции со знаменитым “петербургским текстом” русской культуры. Профессор Людмила Спроге (Рига) рассказала об отзвуках русского символизма в стихах и поэмах латышского поэта Antons Austriņš (1884–1934) – переводчика прозы Тургенева, Толстого, Брюсова. Сразу в нескольких докладах речь шла о поэзии Марины Цветаевой. Доктор философии Мария Боровикова (Тарту) установила, что тема ночи и бессонницы у М. Цветаевой генетически восходит не только к немецкому романтизму, но и к лирике А. Фета. Доктор философии Роман Войтехович (Тарту) обнаружил, что в книге Цветаевой “Версты” композиция стихов первой части сборника типологически ближе к композиции текстов А. Блока, а стихи второй части тяготеют по структуре к поэзии Ахматовой. Завершился цветаевский цикл докладом известного литовского поэта и ученика Лотмана Tomas Venclova (Yale), который сравнивал имитацию мужского дискурса в поэзии Каролины Павловой в XIX веке и утверждение женского дискурса у Цветаевой в веке XX.

Особый раздел программы конгресса был отведен крупнейшему русскому поэту XX века Осипу Мандельштаму. Открыл тему Юрий Фрейдин (Москва), который говорил о современном состоянии метода “подтекстов”, разработанного известным русско-эстонско-американским стиховедом К. Тарановским для изучения Мандельштама. Д.ф.н. Федор Успенский (Москва) по-новому прочитал позднее стихотворение поэта “Чтоб, приятель и ветра и капель…”, в котором говорится о независимости поэта от власти и государства во все времена – от Древнего Египта до средневековой Франции, когда жил alter ego Мандельштама – Франсуа Вийон. Д.ф.н. Татьяна Цивьян (Москва) посмотрела на недавние переводы Мандельштама на итальянский язык, сделанные Remo Faccani, как на чужое зеркало, которое отражает тот облик Мандельштама, который русские могли не увидеть. Проф. Евгения Таборисская (Санкт-Петербург) разбирала сложную семантику топосов Воронежа и европейских городов в стихах 1935–1937 гг. и комплекс мотивов (голода и неба), с ними связанных. Проф. Георгий Левинтон (Санкт-Петербург) комментировал непонятные места стихотворения “Tristia” (“Я изучил науку расставанья”), в частности, его эротические подтексты, имеющие источниками Овидия, так и в русскую поэзию.

Другим тематическим блоком стали секции по литературе и культуре авангарда и соцреализма. Доктор философии Tomaš Glanc (Берлин), говоря о детской графике чешского кубиста Йозефа Чапека (брата Карела Чапека), показал связь его известного цикла картинок о кошечке и собачке с более поздними детскими комиксами о приключениях животных. О проблемах языка кино говорили проф. Юрий Цивьян (Чикаго) и доктор философии Дарья Хитрова (Лос-Анджелес). Они показали отрывки фильма братьев Васильевых “Спящая красавица” (1930) и анализировали экспериментальные варианты его концовки, которые предлагались сценарной группой, но не вошли в фильм. Интерпретации и поиску источников стихотворений Н. Заболоцкого было посвящено два доклада. В первом Людмила Зайонц (Москва) представила комплексный анализ стихотворения “Вчера о смерти размышляя…” (1936), поместив его в богатую традицию “натурфилософской элегии” от Гете до В. Хлебникова. Доктор философии Татьяна Смолярова (Нью-Йорк) рассмотрела генезис, контексты и сложную технику метонимических переносов в незаконченной поэме Заболоцкого “Отдыхающие крестьяне”. К.ф.н. Николай Зубков (Москва) на материале инскриптов личной библиотеки футуриста А. Крученых говорил о том, как поэт, оказавшийся под запретом в самые жуткие сталинские 1930-е годы, выстраивал социальные связи, с кем общался, кто дарил ему книги. К.ф.н. Илья Венявкин (Москва) исследовал, зачем советский драматург А. Афиногенов в своей пьесе “Страх” (1931) сделал прообразом одного из героев всемирно известного физиолога Ивана Павлова, который не боялся критиковать большевистский строй. К.ф.н. Елена Земскова (Москва), используя архивные материалы Союза переводчиков СССР, показала, как возрастал статус перевода в советской литературной системе 1930-х, обращавшегося к решению насущных идеологических задач. Проф. Константин Поливанов (Москва) рассказал, что советские критики, односторонне воспринимавшие роман Б. Пастернака “Доктор Живаго”, тем не менее, верно увидели в нем неразделенное изображение февральской и октябрьской революций 1917 г. как единого катаклизма. Проф. Michael Düring (Kiel) интерпретировал фантастический рассказ И. Варшавского “Петля Гистерезиса” (1970) в контексте литературной традиции (“Мастер и Маргарита” Булгакова) и жанра советской фантастики, в которой ученый-атеист своими попытками опровергнуть реальность Христа парадоксальным образом доказывает противоположное. Д.ф.н. Мариэтта Чудакова (Москва) проанализировала историческую судьбу русского языка в советской и постсоветской России, особенно – большой пласт советизмов, от которых современный политический дискурс до сих пор не очистился.

Редко какая конференция в Тарту обходится без докладов о поэте Давиде Самойлове, вторую половину жизни прожившем в Пярну и много переводившем с эстонского. Докторант Татьяна Сташенко (Тарту) проанализировала сложную образную структуру книги стихов Самойлова “Улица Тооминга” (1981), а проф. Андрей Немзер (Москва) объяснил, как “работают” подтексты из поэзии А.К. Толстого в стихотворении Самойлова “Когда среди шумного бала…”, построенном на обыгрывании известного толстовского текста.

Несколько докладов было посвящено и стиховедению. Доктор философии Роман Лейбов (Тарту) на материале русской поэзии описал ограничения, которые накладывает рифма на появление топонимов в стихотворной строке. В любом поэтическом языке, обладающем рифмой, складывается особый словарь рифм-топонимов со специфическим семантическим и культурным ореолом.

Доктор философии Вадим Семенов (Нарва) рассказал о результатах эксперимента, проведенного в интернете: участникам предлагалось определять стихотворный размер по каждой последовательно всплывающей строке из таких сложных текстов, как стихотворения М. Цветаевой, И. Бродского и др. Профессор Михаил Лотман (Таллинн–Тарту) говорил о явлении метрического “многоязычия” внутри одного текста (полиметрии), подходах к его изучению, приводил примеры и из русской поэзии – от Пушкина до современного пост-фольклора.

В заключение следует упомянуть об особом блоке докладов, связанных с полиглотизмом в балтийском культурном пространстве. Профессор Рейн Вейдеманн (Таллинн) дал свой ответ на вопрос “сколько языков в эстонской культуре?” Отталкиваясь от идей Лотмана о многоязычии любой культуры, он проследил, какой вклад и на каких этапах внесли эстонский, немецкий и русский языки (и их культурные тексты) в формирование эстонской нации. Вопрос о влиянии английского в наши дни остался открытым. Доктор философии Сирье Олеск (Тарту) говорила о диалоге между эстонской поэзией в советской Эстонии и в эмиграции на материале неопубликованной переписки современного эстонского поэта Яана Каплинского (присутствовавшего на конгрессе) с эмигрантским американским журналистом Хелларом Грабби (Hellar Grabbi), пытавшимся создать пространство единой эстонской литературы.

Доктор философии Павел Лавринец (Вильнюс) рассказал о столкновении разных языков описания и идеологий в трактовках летописного сюжета о мученической гибели испо ведников христианской веры, умерщвленных литовскими язычниками в Вильне при князе Ольгерде. Существует множество разных версий этих событий, трансформированных в позднейшей историографии и беллетристике XIX века в угоду той или иной идеологии. Еще один доклад, который можно отнести к проблеме многоязычия, был представлен проф. Анне Лилль (Тарту), рассказавшей о трудностях перевода “Политики” Аристотеля на эстонский и вообще на любой язык, поскольку ключевое для философа понятие φιλία – многозначно (дружба, любовь, привязанность) и пронизывает в его текстах все сферы общественной жизни. К.ф.н. Елена Сморгунова (Москва) обратилась к современному состоянию библеистики и рассказала о новых тенденциях в переводах Священного писания на разные языки.
Конгресс завершился вечером воспоминаний о Ю. Лотмане и З. Минц, на котором выступали Л. Найдич (Иерусалим), Ю. Фрейдин, Т. Венцлова, М. Чудакова, Р. Тименчик, А. Осповат, Ю. Цивьян, Л. Столович (Тарту). Вечер вела Л. Киселева.

Преодолеть неизбежную фрагментарность и калейдоскопичность настоящего обзора помогут сборники статей, которые организаторы планируют издать по итогам конгресса. Семиотические статьи будут печататься в серии Sign Systems Studies, а литературоведческие составят четвертый выпуск “Лотмановского сборника”, который выйдет в Москве в “Объединенном гуманитарном издательстве”.