Дорога на Север О двух вариантах российской политики в отношении Грузии: дружеском участии и полувраждебном игнорировании

Свержение Э.А.Шеварднадзе начинает новый этап развития Грузии, ее системного кризиса. Но одновременно эти события дают возможность для новой оценки и даже переоценки российской политики в отношении этой страны.
Сначала дам свой, безусловно, субъективный, но, насколько смогу, объективистский анализ ситуации, в которой оказалась Грузия. Всю правду писать не хочу. Она может оказаться слишком неприятной, а я боюсь ошибиться и обидеть напрасно и без того невезучий и униженный народ.
Новое руководство страны получает тяжелейшее наследие. Грузия почти по всем параметрам входит в категорию "падающих" или даже "несостоявшихся" государств. Центральное правительство фактически не контролирует страну. Три территории - Южная Осетия, Абхазия и Аджария - формально или полуформально уже вышли из-под юрисдикции Тбилиси, и вернуть их будет очень трудно. Экономика находится в состоянии разрухи. Республика, в которой валовый национальный продукт на душу населения в советские времена достигал, по оценкам, уровня небогатых европейских стран, стала одной из самых бедных в ряду обедневших бывших советских государств. Внутренние ресурсы для роста минимальны. Природных ресурсов мало. Два главных из них - субтропическое сельское хозяйство, способное работать на северный рынок, и ку-рортно-рекреационный - серьезно обесценены иностранной конкуренцией, отсутствием необходимой инфраструктуры, да и практически не используются из-за нарушения экономических и политических связей с Россией и нестабильности. Страну покинуло около одной пятой или даже четверти населения. И, надо думать, это - наиболее конкурентоспособная и эффективная его часть. Большинство этих людей работают в России и на Россию, меньшинство трудятся на другие страны, но не на Грузию.
Туда поступают лишь переводы оставшимся родственникам и друзьям. Им это помогает выживать, но экономику поднять не может.
Уходящий режим был одним из самых глубоко коррумпированных даже по меркам постсоветских стран, большинство из которых занимают верхние строчки в мировых рейтингах коррумпированности. Естественно, бедность, коррупция, слабость государства вели к тому, что граждане чувствовали себя униженными и незащищенными. От этого бежали, против этого восстали.
В стране образовался и развился комплекс иждивенчества. Значительная часть госбюджета формируется за счет иностранной (читай - западной) помощи. И тенденции к улучшению ситуации пока не видно. Надежда на нефтепровод, который неизвестно, будет ли приносить доходы, на полумифический "новый шелковый путь" через Грузию - отражение нежелания отказаться от этого комплекса. В своих бедах принято винить других, особенно Россию, которая бросила и игнорировала (что правда), не помогала (что, по большей части, правда), разжигала сепаратистские настроения (что было частично правдой, а сейчас ею не является) . Обвинения других в своих бедах мешают осознать настоящую правду. А она заключается в том, что подавляющая часть бед Грузии порождена ее собственной элитой. Она сначала избрала Гамсахурдиа, что положило начало развалу страны и оторвало ее от рынков России, а затем почти ничего не делала для своего народа.
Положение усугубляется сохранением значительного контингента беженцев из Абхазии, политически взрывоопасного и давящего на и без того маленький бюджет. Сохранение большого числа беженцев - не только результат этнической чистки и войны в Абхазии. Это результат еще одной ошибочной политики прежнего режима, не желавшего ассимиляции беженцев, черпавшего в их наличии часть своей политической легитимности и оправдывавшего таким образом нищету страны. При разумной политике, да еще и с международной помощью за прошедшее десятилетие можно было бы в значительной степени решить эту проблему.
Новое руководство наследует и однозначно прозападную ориентацию Грузии. Это тоже потенциальная проблема. Одно дело - придерживаться такой ориентации при Шеварднадзе, который один весил в мировой политике почти столько же, сколько вся Грузия. Другое дело - без него. Тут Запад может очень скоро устать или махнуть рукой, особенно когда увидит ситуацию в стране без розовой линзы, которой был Шеварднадзе. Его поддерживали, несмотря на все предупреждения, что он ведет страну в пропасть, в том числе и потому, что он придавал внешнюю легитимность политике помощи - пусть и небогатой - падающей стране, имеющей, конечно, стратегическое значение. Но очень ограниченное, особенно для Запада.
У Грузии есть активы. Это все-таки демократическая страна. В ней высок для региона уровень свободы слова. Ее стратегическое значение невелико, но все-таки существует. Никто, включая в первую очередь Россию, не заинтересован в ее дальнейшем распаде и упадке, в образовании на ее территории вместо одного шести, семи или восьми заведомо "несостоявшихся" государств, в ее балканизации, в том, чтобы в Закавказье образовался мощный излучатель нестабильности, гнездо для террористов всех мастей.
Ресурс Грузии - и не испарившееся за время Гамсахурдиа и Шеварднадзе дружеское и теплое - пусть и ностальгическое - отношение очень многих россиян, в том числе в элите, к грузинскому и грузинам. Позитивным ресурсом может стать и огромная диаспора. Могут оказаться востребованными - пусть не в прежнем масштабе - климатические и сельскохозяйственные ресурсы.
Будущее развитие Грузии прогнозировать стратегически относительно легко, а тактически очень трудно. Последнее из-за крайне высокой степени непредсказуемости грузинского кризиса, как и любого другого похожего. Легко - потому что подобные кризисы в подобных странах развиваются по сходным сценариям. Революционеры, пришедшие к власти, несут на себе многие родимые пятна прежнего режима. Они могут пытаться проводить новую политику, бороться с коррупцией, налаживать более эффективную работу госаппарата, искать ресурсы развития внутри страны, идти на реальные экономические реформы, частично менять сложившуюся контрпродуктивную для Грузии одностороннюю внешнеполитическую ориентацию. Если, разумеется, им будет предоставлена Россией хотя бы теоретическая возможность такой переориентации. Этот курс труден, но ему можно и нужно помогать. Он может решить в перспективе и проблему распада.
Новые лидеры могут, столкнувшись с трудностями, пойти по прежнему пути. Тогда деградация страны продолжится. Вряд ли кто-нибудь на Западе решится, особенно после Ирака, на новую попытку воссоздания падающего государства. Никакое увеличение помощи не поможет. Не поможет и любая преторианская гвардия, кто бы ее ни готовил - будь то ЦРУ или ГРУ или даже они вместе. Эта гвардия уже не спасла прошлый режим. По нарастающей пойдет распад страны.
Но довольно о Грузии. Посмотрим на то, что я знаю лучше, - на наследие российской политики в отношении этой страны. И тут картина оказывается еще более безотрадной, чем даже при анализе грузинской ситуации. В России были оскорблены, когда Грузия безрассудно выбрала Гамсахурдиа, и повсеместно не любили Шеварднадзе. Часть - за то, что он активно участвовал в развале СССР, оставшаяся часть - за то, что, попытавшись спасти Грузию, он преуспел в ее развале и погружении в пучину коррупции. Все - за его частые антироссийские высказывания и попытки выстроить политику односторонней ориентации на Запад.
При этом, правда, как-то не замечалось, что мы не предоставляли Грузии практически ни одного шанса переориентации на Россию. Некоторые россияне и российские структуры активно поддерживали войну в Абхазии. Попыток открыть свои рынки для грузинских товаров не предпринималось. Потом, чтобы мало не казалось, ввели визовый режим. Иногда угрожали бомбардировками. Неясно, правда, что они могли решить помимо оказания давления на американцев с тем, чтобы те усилили поддержку тбилисского режима, подталкивания его к более решительной борьбе с чеченскими боевиками. Те отдыхали на территории Грузии, а то и использовались этим режимом для каких-то своих целей.
В подстегивании американцев мы преуспели. Но одновременно угрозы бомбардировок отталкивали даже самых отчаянных сторонников пророссийской ориентации. Я не помню, чтобы мы хоть раз предложили в чем-то серьезно помочь. Но постоянно обижались на то, что Грузия брала помощь - нищенскую - от Запада. Но другой не было, а она позволяла хоть как-то выживать. Почти никто даже не пытался привлечь грузинскую элиту на свою сторону, просто оказать уважение. Проводилась политика кнута без пряника. За Гамсахурдиа и Шеварднадзе наказывали страну, объективно содействуя ее деградации и отторжению от России. При этом ничего не выигрывали, помимо щекотания собственного ущемленного самолюбия. Мы были несравненно сильнее. Но использовать свою силу на свою и, кстати, грузинскую пользу не могли.
Но по большей части - процентов на 80-90 политики просто не было. Было почти полное игнорирование Грузии и своих интересов в ней и в регионе. Особенно в 90-е годы. Это была даже не великодержавная политика, а пародия на нее.
В последние недели мы попытались частично активизироваться. Миссия И. С. Иванова была успешной. Но оптимизма в отношении российской политики я пока не испытываю. Общий тон прессы злораден в отношении Шеварднадзе, но чуть ли не еще более негативен в отношении тех, кто идет ему на смену.
Они - не люди Москвы, но ведь и Москва ничего не сделала для того, чтобы создать и поддерживать свою когорту в Тбилиси. Мы обижены на то, что не мы помогали свержению прогнившего и ставшего чуть ли не ненавистным для большинства грузин режима. Если будем продолжать сходную политику и в отношении других стран СНГ, то скоро, боюсь, придется обижаться, если и когда похожие сценарии будут разыгрываться в Киеве, Минске или Кишиневе.
Лидеры, которые идут на смену Шеварднадзе, нам иногда не очень хорошо известны. Но если они не безумные сумасброды, а я почти уверен или знаю, что это не так, то им надо дать шанс, открыть дорогу на север к России. Для этого в российской грузинской политике нужно поменять многое. И главное - сам ее вектор. Нужно наконец начать проводить дружественную, достойную несравненно более сильного государства политику в отношении Грузии. Начать предлагать пряник. Кнуту нас всегда останется. Надо закончить публичные оскорбления ее нынешних или будущих лидеров. Всем рот не заткнешь. Но большая часть прессы воспримет сигнал власти, тем более позитивный.
Стоит по крайней мере пообещать в ближайшее время снять визовый режим. Стоит оказать помощь - пусть небольшую - и распропагандировать ее.
Нужно подумать, как реально, а не только на словах содействовать территориальной целостности, выступая ее гарантом и одновременно гарантом прав меньшинств, даже, возможно, возвращающихся беженцев. Нужно начать приглашать грузинскую элиту в Москву. Найти для этого не самые большие деньги. Нужно начать приглашать в московские вузы грузинских студентов. Возможно, стоит начать восстанавливать железную дорогу, соединяющую Тбилиси с Россией, и предложить для этого безвозмездную помощь - до решения абхазской проблемы. Можно предложить еще с полдесятка конструктивных шагов. И их надо делать демонстративно. Потому что раньше, даже когда они изредка делались, их стыдливо замалчивали. Помогать Грузии было непопулярно.
Подобная политика будет создавать новую политическую реальность для руководства Грузии - для того, которое приходит, или для любого другого вне зависимости от политической ориентации тех или иных конкретных людей. Антироссийскую политику станет проводить менее выгодно, а про-российскую - более.
Такая политика не должна быть нацелена против США. У нас много общих интересов в Грузии, главный и превалирующий из которых - сохранение стабильности в стране. Конечно, в Америке есть патологически антироссийские силы, которым не понравится предлагаемая российская линия. Но они хулят и любую иную. Хотя прошлая им, наверное, нравилась больше.
Конечно, протянутая рука может повиснуть в воздухе. Кто-то из грузинских лидеров может оказаться действительно безрассудным. Или они просто не смогут удержать ситуацию под контролем, и она пойдет по худшему сценарию. Но у нас все равно останется возможность и необходимость работать с отваливающимися провинциями. Тем более что число их будет при таком развитии событий увеличиваться.
Но в любом случае в стратегической перспективе политика дружеского участия и помощи грузинскому народу выгоднее полувраждебного игнорирования. Последняя не даст позитивных всходов никогда. Первая - возможно или даже вероятно даст, хотя бы и в отдаленной перспективе.