Рука руку ловит

САЖАТЬ - НЕ ПЕРЕСАЖАТЬ

Столько чиновников не сажали еще никогда: в 2009 году, по словам президента Дмитрия Медведева, были осуждены 532 представителя власти. Отчитываясь перед Советом федерации, именно этой цифрой иллюстрировал он тезис о борьбе с коррупцией, отметив, впрочем, что одними посадками дело не должно ограничиваться, и бороться нужно "системно".

Может сложиться впечатление, что и исправительные меры против проштрафившихся чиновников осуществляются вполне системно, если рассматривать географический аспект проблемы.

Наиболее системно - в Подмосковье. Вот небольшой список. Объявлен в розыск бывший министр финансов Алексей Кузнецов - его считают организатором преступного сообщества, похитившего из бюджета области более 3 млрд рублей. Бывший министр вместе с женой Жанной Буллок (она владеет крупнейшим застройщиком области RIGroup) находится в бегах. Заведены уголовные дела на мэров городов: Красноармейск, Сергиев Посад, Белозерск, Пущино. В одном только Пушкинском районе под следствием находятся 15 руководителей районов. Эти чиновники остаются в России, большинство - под подпиской о невыезде.

Обильно судили в последнее время мэров других российских городов: в Архангельске - Александра Донского, в Рязани - Федора Провоторова, в Волгограде - Евгения Ищенко, в Томске - Александра Макарова, во Владивостоке - Владимира Николаева, в Тольятти - Николая Уткина, в городе Снежинске - Анатолия Опланчука.

Заведены уголовные дела на иркутского экс-губернатора и начальника департамента финансов мэрии Новосибирска. Сотрудники отделений Пенсионного фонда в Ингушетии и Свердловской области украли примерно по 1 млрд - и тоже должны сесть. Заведено уголовное дело на одного из разработчиков особой экономической зоны в Томске.

И так далее, и тому подобное. Глава следственного комитета при прокуратуре России Александр Бастрыкин, выступая на недавнем заседании Общественного совета, доложил, что его комитет с начала этого года возбудил в два раза больше уголовных дел против коррупционеров, чем за такой же период прошлого года, а в прошлом, соответственно, больше, чем в позапрошлом. "Если так будет продолжаться, через пять лет мы всех чиновников пересажаем", - с удовлетворением заключил Бастрыкин.

Но вот беда. Чем больше уголовных дел заводит и доводит до конца прокуратура, тем крепче коррупция. Согласно отчету международной организации Transparency International, рынок коррупции в 2009 году в России вырос на 30%. При этом не так сильно выросли взятки, как больше стали воровать из бюджета.

СУЩАЯ МЕЛОЧЬ

Первый вопрос - можно ли считать все эти уголовные дела реальной попыткой бороться с коррупцией? Руководитель межрегиональной общественной организации "Комитет по борьбе с коррупцией" Анатолий Голубев полагает, что вряд ли. "В каких-то случаях это отчет о проделанной работе, в каких-то - передел сфер влияния. В любом случае, людей, являющихся кровной частью правящей системы, не судят и не сажают". Действительно, меч правосудия изрядно порубил глав муниципальных образований, которые кровной частью системы не являются в силу своей пока еще выборности. Неуязвимость же кровных частей хорошо видна на примере дела Hermitage Capital Management.

Смерть в СИЗО юриста компании Сергея Магнитского ускорила расследование дела самого фонда - следственный комитет при МВД подтвердил имеющиеся обвинения против него и главы фонда Уильяма Браудера в незаконной скупке акций "Газпрома" и создании схем ухода от налогов. Тем не менее историю с хищением из бюджета 5,4 млрд рублей, в которой уже сам Браудер обвинял высокопоставленных чиновников ГУВД по Москве и налоговиков, фактически замяли. То есть сам факт хищения был признан, и директор компании-исполнителя, через которую совершалась афера, получил пять лет колонии - но ни один из государственных чиновников по этому делу не пострадал.

СОВЕРШЕНСТВО СИСТЕМЫ

"Я считаю, что сейчас возможностей для хищений стало меньше, - полагает специалист по бюджетам, доцент МГУ им. М. В. Ломоносова Магомет Яндиев. - Дикие формы хищений, когда бюджетные деньги просто обналичивались и переводились на зарубежные счета, ушли в прошлое. Но взамен появилась новая форма хищений - командная. Это когда возможность воровать остается только у представителей правящего клана, и только во взаимодействии друг с другом".

В этой связи для экспертов не выглядят убедительными отчеты о количестве преследуемых за воровство чиновников. "Гордиться количеством уголовных дел против чиновников государству не стоит, - считает руководитель российского отделения Transparency International Елена Панфилова. - Украденные деньги в бюджет, как правило, не возвращаются, а размах воровства, несмотря на все отчеты МВД, сейчас больше, чем в лихие, как говорится, 1990-е".

Последнее утверждение выглядит неправдоподобным: учитывая, какая серьезная работа была проделана в правительстве для развития системы финансового контроля и аудита - принятие Бюджетного кодекса, укрепление системы казначейства, которая аккумулирует и регламентирует действия по отношению ко всем без исключения ресурсам федерального центра и большинства регионов, наличие Счетной палаты, единой системы госзакупок и т. д.

"Безусловно, - соглашается Елена Панфилова, - государство создало систему, которая внешне выглядит безупречно. Главное - убрали посредников в виде коммерческих банков, обслуживающих и расхищающих бюджетные потоки, как это было в 1990-е. Нынешняя система даже некоторым образом перебюрократизирована, что вызывает очевидные побочные эффекты в виде затяжек с переводами средств и возвращением в министерские коридоры "толкачей" - тех, кому эти деньги предназначены, и кто хотел бы ускорить процесс. Но сверхцентрализация порождает пороки системы. Сегодня ни Счетная палата, ни суд не воспринимаются как независимые институты, каковыми они являются по своей природе. К ним приделаны такие прочные нити зависимости от власти, что они фактически слились с ней, потеряли независимость, и это понятно к чему приводит".

"Система располагает к коррупции ничуть не меньше, чем до того, как борьба была декларирована, - утверждает директор института "Центр развития" ГУ-ВШЭ Наталья Акиндинова. - В первую очередь это касается системы госзакупок. Я хорошо знаю эту систему и могу авторитетно заявить, что провести фиктивный конкурс в этой системе проще, чем настоящий. Во всем остальном можно говорить о базовых принципах: сметное финансирование не предполагает оценки затрат с точки зрения конечного результата. А мы видим, что принцип сметного финансирования как был с советских времен, так и остается".

Отсутствие полноценной рыночной среды считают причиной коррупции большинство экспертов. "Социальную ткань постиндустриального общества (а хотим мы или нет - мы живем уже в постиндустриальную эпоху) составляет равноценное партнерство государства, бизнеса и науки (или общественных структур), - утверждает руководитель Центра полюсов роста института экономики РАН Наталья Смородинская. - У нас же акценты смещены в сторону государства самым чудовищным образом, и социальная ткань деформируется, заполняясь бюрократией. А единственной формой существования бюрократического класса является коррупционная рента. И чем больше повсюду государства, тем больше коррупции. Даже когда государство ведет борьбу с коррупцией, оно лишь плодит ее дальше".

В качестве причин роста бюджетных хищений большинство экспертов называет несовершенство системы, но кризис естественным образом хищения подстегнул. Несмотря на предсказуемость такого развития событий, никаких особых препон хищениям в это время поставлено не было. Более того, даже были созданы особые структуры, располагающие огромными финансовыми средствами, - непрозрачность системы их расходования будто специально провоцирует хищения. "Я бы назвал две причины роста бюджетных хищений в условия кризиса, - комментирует руководитель проекта по административной реформе Центра стратегических разработок Владимир Южаков. - Во-первых, есть большой дефицит денег во всех отраслях, не связанных с бюджетом, и потому ужесточилась борьба именно за бюджетные деньги. Во-вторых, государство запустило многочисленные каналы поддержки конкретных отраслей, направлений и конкретных объектов, не создав внятных систем контроля за расходованием этих средств. Наиболее значительный по объемам финансов из этих каналов - госкорпорации".

ПОВОД ДЛЯ ОПТИМИЗМА

Разговор о возможностях борьбы с коррупцией всегда выглядит немножко "в пользу бедных" - даже президент Медведев, поставивший эту борьбу во главу угла своих программ, оценивает перспективы весьма туманно. "Победить можно, но лет через десять, не раньше", - говорит он. Пока что, кроме карательных мер, реальных действий не так много: принятый год назад закон о противодействии коррупции является скорее декларативным.

Представители общественных организаций ввязываются в эту борьбу со своей стороны, кто как умеет. "Известно, что зарплаты в госсекторе существенно ниже, чем в сфере бизнеса, - говорит Елена Панфилова. - Но посмотрите, куда идет учиться молодежь! В те вузы, которые готовят чиновников, уже ни за какие взятки не пробьешься. В обществе прочно утвердилась мысль о том, что чиновник всегда заработает себе на сладкую жизнь. Образовательная часть борьбы с коррупцией является важным элементом - мы должны всячески разъяснять молодежи, что суть деятельности чиновников состоит не в хищениях, а в работе на благо государства".

Анатолий Голубев полагает, что инициатива по борьбе с коррупцией должна идти с самого низа. "Не нужно отчаиваться, - убеждает он, - нужно верить в лучшее". В качестве примера, вселяющего оптимизм, Голубев приводит проект "Доступное жилье без взяток", реализованный "Комитетом по противодействию коррупции" в Коми.

Выяснилось, что если застройщик не будет платить взяток, вполне качественное жилье можно построить по цене 25 тыс. за квадратный метр. "Мы контролировали и процесс взаимодействия с госорганами, и процесс строительства, - гордится Голубев. - Пока что результат не очень хороший: чиновники так работать не привыкли, и стройка встала. Но надежда есть, и мы это дело довершим".