“Что такое антропология?”: теперь и на русском
28 июня в питерском книжном магазине «Порядок слов» на набережной Фонтанки, 15, состоялась презентация русского перевода книги Томаса Эриксена «Что такое антропология?» (М., Издательство Вышей школы экономики, 2014; пер. А. Карасевой под науч. ред. Ж. Корминой). Как явствует из названия, это введение в антропологию, позволяющее широкому кругу любопытствующих читателей и, в первую очередь, студентов, начинающих знакомство с этой наукой, составить о ней первое представление. Книга поделена на две части: «Начала» рассказывают о ключевых понятиях антропологии, специфике полевой работы и основных теориях, «Основы» дают навигацию по ее основным темам и проблемам (реципрокность, родство, природа, мышление, идентичность). Как заметил один из выступавших на презентации, декан факультета антропологии ЕУСПб Михаил Лурье, книжка устроена как катехизис, поскольку дает ответы на базовые вопросы относительно специфики антропологического знания. И, если пойти по пути, предлагаемому этой метафорой, книга Эриксена может служить отличным подспорьем для антропологической катехизации и последующего обращения – или в обратном порядке, так тоже бывает.
Автор книги, норвежский антрополог Томас Хюлланд Эриксен известен в академическом мире и за его пределами как специалист в области антропологии этничности и мультикультурализма, а кроме того, как замечательный популяризатор антропологического знания. Он с явным удовольствием и азартом предается очень трудному делу – систематическому изложению основных истин и сомнений своей дисциплины. Книга основана на курсе лекций, которые он читает бакалаврам-антропологам в университете Осло. Надо сказать, что Эриксен с большим энтузиазмом откликнулся на предложение перевести его книгу на русский, быстро написал предисловие к русскому изданию, и согласился приехать в Петербург, так что мы ждем его здесь в конце осени.
На презентацию пришло много людей, маленький зал с трудом вмещал желающих, так что порой надуманными казались сетования выступавших на непопулярность антропологии в России. Во время обсуждения книги шла речь об «особом пути» и несчастливой судьбе российской антропологической науки (С.Н. Абашин). Н.Б. Вахтин отмечал, что в Российской империи конца XIX века складывалась антропологическая наука ровно по тем же причинам, что в империи Британской: здесь также потребность метрополии в знании о «чужом» для рационального управления встретилась с демократическим интересом образованных к народу и народам. Владимир Богораз был коллегой и прямым учеником «папаши Боаса», которого Эриксен включает в число четырех «отцов-основателей» антропологии, наряду с Малиновским, Моссом и Рэдклифф-Брауном. Советской же империи антропология по разным причинам была не нужна.
Вопрос о том, что такое антропология в современном российском, а, может быть, и шире – русскоязычном – контексте вовсе не праздный. Как отмечали выступавшие, даже профессора в рамках одного факультета антропологии вряд ли пришли бы к единому мнению о границах этой дисциплины. Институционально в России она до сих пор не оформлена, то есть нельзя получить степень по антропологии, вместо этого специалисты, идентифицирующие себя как антропологи, обычно становятся кандидатами/докторами исторических наук, реже – филологических, социологических или культурологии (которую, если верить Эриксену, злые языки называют «антропологией без боли»). И места, где учат антропологии в России, можно пересчитать по пальцам (приятно отметить, что такое место появилось вне столичных центров – в Томске недавно открылась международная лаборатория социально-антропологических исследований при поддержке мегагранта). Правда, курсы по антропологии читаются на многих факультетах (в Высшей школе экономики, например, – на историческом и социологическим).
Хорошей (хотя и печальной) иллюстрацией скудости антропологического книжного ассортимента может служить случайный эксперимент: пытаясь отыскать в этом хорошем книжном магазине интеллектуальной литературы «группу поддержки» для новой книжки, мы с устроителями сумели выудить лишь два безусловно подходящих тома – известный сборник «Этнические группы и социальные границы» под редакцией еще одного норвежского антрополога Ф. Барта (2006) и «Секс и вытеснение в обществе дикарей» Малиновского (2011). Да нужно ли переводить академическую литературу с английского на русский? Труд большой, а рынок у этого продукта очевидно узкий. Может быть, следует ожидать от студентов достаточного знания ангийского и сделать лингвистические компетенции пропуском в высшее образование? По этому поводу существуют разные мнения, но многие коллеги все же считают важным сохранение русского в качестве академического языка. В своей собственной преподавательской практике мне приходится ориентироваться на англоязычные учебники по антропологии, но я очень рада, что существует русский перевод введения в антропологию Клайда Клакхона «Зеркало для человека» (1998) под редакцией А.А. Панченко. Наш первый семинар в курсе введения в антропологию мы со студентами начинаем с обсуждения главы «Странные обычаи» из этой книги, написанной еще в начале 1950-х годов.
Перевод, как справедливо написано в соответствующем разделе книги Эриксена, совсем непростое дело, поскольку порой в языке перевода и в социальной реальности, частью которой он является, попросту нет того слова и явления, о котором говорится на языке оригинала. Любопытная проблема возникла при «переводе» иллюстрации на обложке книги. На обложке англоязычного оригинала помещена фотография полуобнаженного чернокожего туземца, снимающего что-то не видимое нам фотоаппаратом с очевидно мощной оптикой. Его снимают – но и он снимает: рефлексивность, постколониальная критика, мультикультурализм – такова смысловая рамка этого изображения. Строгий дизайн серии переводных учебников Высшей школы экономики был несовместим с этой красотой, так что художник издательства предложил поместить на обложку всем известного витрувианского человека Леонардо да Винчи. Такая картинка совершенно противоречила бы идеологии книги, рассказывающей о разнообразии и причудливости мира, а не о его унификации и гармоничности. В общем, идея показалась нам неудачной, и после долгих поисков и раздумий мы сошлись на другом, тоже хрестоматийном, изображении человека – так называемом мыслителе из Чернаводы (его еще называют неолитическим мыслителем). Так вместо слова «антропология» мы хотели проиллюстрировать знак вопроса в заглавии. Удачно ли вышло – судить читателям, и хочется верить, что у книги они будут, от любопытствующих до новообращенных.