На экологии можно зарабатывать

Так что же стоит за формулировкой «глобальные климатические изменения» и чего ждать от них? Об этом корреспондент еженедельника «Биржа» беседовал с руководителем Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов ВШЭ Георгием Сафоновым.

У природы нет плохой погоды?

— Так что же происходит с климатом на нашей планете? На бытовом уровне мы ощущаем, что с погодой «что-то не так». А как выглядит объективная картина? 

 

— Давайте сразу условимся о терминах. Погода — это то, что сегодня за окном, а завтра все может измениться. Климат же — это погодные режимы, устоявшиеся на протяжении как минимум 30 лет. Когда мы говорим об изменении климата, то имеем в виду сложившиеся тренды изменения параметров. И то, что в последние 30 лет мы постоянно наблюдаем погодные рекорды, является тревожным симптомом.

 

Мы точно знаем, что концентрация парниковых газов, прежде всего углекислого, в атмосфере Земли значительно увеличилась: 150 лет назад она была 280 частиц на миллион, а сегодня это более 400 частиц на миллион. Такого стремительного повышения концентрации не случалось последние 400 тысяч лет (ученые установили это, изучая образцы льда, добытые с больших глубин в Антарктиде). Единственное разумное объяснение в том, что на Земле стали сжигать в огромных масштабах углеводороды (газ, нефть, уголь). Такой рост концентрации парниковых газов и стал, по мнению большинства ученых, главной причиной климатических изменений. Старейшая в нашей стране метеостанция, которая существует с 1836 года, за весь период наблюдений зарегистрировала рост средней температуры на 3,5 градуса.

 

— Стоит ли об этом беспокоиться? Ну, будут расти в Европе бананы, как уверяют некоторые, и что? 

 

— Все не так просто. Изменения климата происходят неравномерно: где-то становится больше осадков, а где-то засуха. Вспомните 2010-й, когда засуха привела к потере трети урожая в стране, или наводнение 2013 года в бассейне реки Амур, это тоже колоссальный ущерб. Существует еще одна серьезная проблема: подъем уровня мирового океана из‑за потепления обернется потерей огромных территорий, которые будут затоплены, в том числе и в России. Реальная опасность грозит Санкт-Петербургу, например.

 

И это далеко не все проблемы, которые связаны с изменением климата. Возьмите распространение клеща, который является переносчиком энцефалита. Казалось бы, какая тут связь? Но дело в том, что зимы стали более теплыми, клещи не гибнут, их популяции растут и смещаются с юга на север.

 

Немало других опасностей для здоровья людей. Помните жару 2010 года? Тогда из‑за аномально высокой температуры и отсутствия ветра увеличилась концентрация вредных веществ в атмосфере, под влиянием солнца они превращались в канцерогены. Цена этого года — несколько десятков тысяч смертей, не считая обострения хронических заболеваний у тех, кто пережил жару.

 

Скорость имеет значение

— Большинство ученых считают парниковый эффект и связанные с ним изменения климата результатом человеческой деятельности. Но есть ведь и другая точка зрения: усилия обитателей Земли — лишь песчинка, а климатические изменения на планете подчинены неким циклам, которые происходят независимо от нас. И то, что мы видим сейчас, является неким фрагментом этого огромного цикла… 

 

— Цикличность потеплений и похолоданий, безусловно, существует, циклы эти измеряются тысячелетиями. Но если поместить в атмосферу примерно 500 млрд тонн СО2 (что мы сделали, сжигая уголь, нефть и газ последние 150 лет), и думать, что все пройдет бесследно, то, на мой взгляд, это наивно.

 

То, с какой скоростью сейчас меняются и температура, и режим осадков, как возрастает концентрация парниковых газов, свидетельствует о том, что мы имеем дело не с естественными природными циклами, а с чем-то иным. Скорость в данном случае имеет значение, и в первую очередь для экосистем. Например, лес, чтобы адаптироваться к новым условиям, должен сменить породы деревьев, на это нужно не менее ста лет. А когда климатический режим меняется быстрее, то леса просто не успевают и гибнут. То же относится и к людям: мы, живущие в средней полосе России, не адаптированы к температуре около +40 градусов в течение нескольких недель и даже месяцев, плохо их переносим.

 

Кроме того, у нас две трети городов расположены на вечной мерзлоте, и вся инфраструктура создавалась без учета того, что она будет подтаивать. Это приведет, и уже приводит, к нарушениям в работе этой инфраструктуры.

 

О тайном и явном

— Существует еще и «теория заговора»: будто бы те, кто говорит об опасности климатических изменений и призывает менять структуру человеческой деятельности, не так уж бескорыстны в своих побуждениях и лоббируют чьи-то интересы. 

 

— Что касается недобросовестного лоббирования, то я бы отнес этот упрек, скорее, к мощным корпорациям, в первую очередь энергетическим, которые заинтересованы в том, чтобы ничего не менять и продолжать свою деятельность, получая колоссальные прибыли от добычи и использования углеводородов. 

 

Теперь еще раз о том, насколько реальна опасность изменения климата. Мнения ученых из разных стран мира, которые анализировали всю доступную информацию, консолидированы в пяти оценочных докладах Межправительственной группы экспертов по изменению климата. Вывод однозначный: вероятность того, что большая часть изменения температуры вызвана повышением концентрации парниковых газов вследствие человеческой деятельности, составляет 90%.

 

В 1992 году ООН выступила с инициативой подписания Конвенции об изменении климата, тем самым на международном уровне было признано существование этой проблемы. В декабре 2015 года принят новый документ под эгидой ООН, так называемое Парижское климатическое соглашение. Более 130 стран уже заявили о готовности присоединиться к нему, так что речь не о заговоре, а о серьезной совместной работе.

 

А то, что ученые критически подходят к информации, анализируют ее с разных сторон, это нормально. Однако стоит помнить, что в Конвенция ООН по изменению климата есть постулат о том, что недостаточные научные сведения не должны ограничивать нас в принятии активных мер по предотвращению воздействия на климатическую систему и по адаптации к этим изменениям. То есть мы не должны сидеть сложа руки, даже если пока не обладаем всей полнотой информации. По прогнозам экспертов, занимающихся проблемами изменения климата, даже в самом идеальном случае, когда будут предприняты все необходимые усилия, можно ограничить рост температуры 1,5–2 градуса до конца столетия. Но если мы не будем ничего предпринимать, то рост составит от пяти градусов и выше. А знаете, какая разница между двумя и тремя градусами потепления? Пустяк, вроде, но при повышении температуры на два градуса проблемы с доступом к питьевой воде будут испытывать более 300 млн человек, а если потеплеет на три градуса, то такие проблемы появятся у 3 млрд человек. Вот и разница всего в один градус! И куда денутся эти миллионы и миллиарды людей, когда у них не окажется воды? Сегодня, когда из Сирии в Европу мигрировало около полутора миллионов, это вызвало настоящий гуманитарный кризис. А представьте, что будет, если людской поток из мест, где невозможно станет жить, увеличится в десятки раз. Мало уже никому не покажется!

 

Важней всего погода или экономика?

— Но если речь идет о глобальных изменениях климата, что может противопоставить этим вселенским процессам человек?

 

— Не стоит недооценивать человека. До 2050 года, когда население Земли приблизится к 9 миллиардам, мы еще много чего можем наворотить.

 

— Я-то спрашивал об изменениях ситуации к лучшему.

 

— Человечество умное и на многое способно. Сегодня в мире уже произошло очень важное изменение: если раньше главным было развитие производств любой ценой, то сегодня это — качество развития. Попытки смягчить изменения климата должны быть вторичны, а на первом месте должно быть стремление снизить негативные воздействия на здоровье людей. Но если мы отчаянно не желаем заниматься этими проблемами, а готовы реализовывать климатические проекты, пусть они станут целью для нас, а остальное получим в качестве сопутствующих результатов.

 

— А как эта всеобщая задача трансформируется для России, где сейчас не хватает денег и на более насущные, казалось бы, проблемы?

 

— Наша страна уже существенно снизила вредные выбросы. Правда, в основном это связано с общим сокращением экономики. Цена этих изменений оказалась очень высокой: по некоторым оценкам, она доходит до нескольких тысяч долларов на каждую тонну СО2. Нигде в мире таких цен нет: Европа заплатила по пять евро за тонну, Америка — 12 долларов. Тем не менее, Россия заявила, что готова и дальше снижать вредные выбросы — к 2030 году на 30–35% (к уровню 1990 года). Это важная и сложная задача: обеспечить рост ВВП, не увеличивая при этом вредные выбросы. 

 

— А это не взаимоисключающие условия?

 

— Опыт разных стран показывает, что такое вполне возможно, да еще и приносить доходы может. Свежий пример: за прошлый год в Японии потребление нефтепродуктов транспортом снизилось на 2,5% за счет перехода на электро- и гибридные автомобили и общественный транспорт. Представьте, какую экономию дали эти 2,5% стране, которая является крупнейшим экспортером нефтепродуктов!

 

Чтобы выполнить цель, поставленную Парижским соглашением и ограничить рост температуры двумя градусами, нужен массовый ввод автомобилей на безуглеродных технологиях. Это создаст огромный рынок, но те, кто не думает об этом сегодня, не найдут своего места на этом рынке. Так что решение проблемы ограничения выбросов, помимо экологических, решает и задачи перестройки экономики в пользу новых современных технологий. Это изменение парадигмы развития, то есть как раз то, что так важно сейчас для нашей страны. 

 

— Но ведь в ответ на это обязательно прозвучит все тот же аргумент — про кризис и отсутствие денег.

 

— А то же самое говорили и когда кризиса не было: «Вот вырастет ВВП, тогда экологией займемся». Но и в тучные годы ничего особенного мы в этой сфере не предприняли. У нас доля газа, угля и нефти в энергобалансе как была, так и осталась порядка 70%, а на долю возобновляемых источников приходится по-прежнему меньше 1%. Вот вам и приоритеты.

 

— А как их поменять?

 

— Это сложно и связано со сменой менталитета. Мы видим, что успех во внедрении чистой «зеленой» энергетики в Германии, в США и даже в Китае связан с тем, что там есть не только мощное «зеленое» лобби, но и политическая воля, то есть заказ на экологичные технологии. Если мы предпочитаем инвестировать не в инновационные, а в традиционные нефтегазовые энергетические проекты, то это только консервирует нашу зависимость именно от углеводородов. Ведь построенная сейчас новая ТЭЦ проработает минимум лет сорок, и значит, на этот срок она привязана к газу или мазуту. О какой экологии можно вести речь?

 

— Но это опять больше ментальная проблема, а не экономическая.

 

— Знаете, есть такой термин «ковбойская экономика» — когда все происходит, как у лихих рейнджеров: прискакали, подстрелили буйвола и отправились покорять новые прерии. А есть другой образ: «экономика космического корабля». Он у нас один — планета Земля, запасного нет. И если мы на этом корабле все будем ломать, добром это точно не кончится. Не случайно в прошлом году на сессии Генеральной ассамблеи ООН были сформулированы главные цели устойчивого развития для всего человечества — их 17, в том числе есть климатическая. Мы, Россия, тоже подписались под этим документом, значит, должны озаботиться тем, как практически достичь этих целей. А фронт работ огромный.