Сергей Караганов: Сейчас Запад пытается контратаковать
О перспективах внешней политики России рассказывает декан факультета мировой экономики и мировой политики ГУ-ВШЭ Сергей Караганов.
О перспективах внешней политики России мы побеседовали с председателем президиума Совета по внешней и оборонной политике, заместителем директора Института Европы РАН Сергеем Карагановым.
— Сергей Александрович, будет ли внешняя политика России эволюционировать в связи с избранием нового президента, и если да, то как?
— Пока что совершенно очевидно, что Россия будет стремиться к определенному смягчению своего внешнеполитического курса, нахождению компромиссов и большей кооперационности в отношениях с традиционным Западом.
При этом стоит учесть, что в своей внешнеэкономической политике мы будем чуть больше ориентироваться на поднимающуюся Азию, но это все-таки больше бизнес, здесь почти что нет никакой политики.
— Интересы отечественного энергетического комплекса?
— Именно так.
Что касается собственно внешней политики, то, во-первых, Россия достигла определенного обострения отношений с рядом государств и недовольства с их стороны, при этом наша страна достигла и очень мощного укрепления своих позиций. При этом она сознательно меняла правила игры, которые сложились в 1990-е годы, и это у нее в значительной степени получилось.
Поэтому Медведев, в отличие от Путина, выступает с позиций силы. Его тон мягче, и надо сказать, что и Путин значительно смягчил свой тон в последние полгода. Это первое.
Второе — заявленный курс на глубокую модернизацию страны. Даже если он будет воплощаться на четверть, сделать это будет очень трудно при сопротивлении бюрократии.
Конечно, курс требует концентрации ресурсов, прежде всего, на внутреннем развитии — социально-экономическом, политическом и так далее; не предполагает жесткой внешней политики.
Эти факторы в целом говорят о том, что Россия будет проводить более кооперационную внешнюю политику, чем в прежние годы… Но есть по крайней мере несколько обстоятельств, которые не позволяют мне давать однозначный прогноз. Первое заключается во внешнем мире. Например, Запад недоволен изменением соотношения сил, которое произошло не в его пользу: между ним и новыми геополитическими и геоэкономическими гигантами, между ним и Россией. И сейчас Запад в значительной степени пытается контратаковать на политическом направлении.
И наиболее опасным направлением этой контратаки я вижу, конечно же, возможное расширение НАТО, приход его в Украину. Если этот приход произойдет, он таит опасность спровоцировать довольно долгий военно-политический кризис. Тогда сорвется и процесс внутренней модернизации, и кооперационная внешняя политика.
Второе обстоятельство, которое не дает мне возможности давать однозначный позитивный прогноз, заключается в том, что в России до сих пор довольно влиятельны силы (вы их слышите по телевизору, по радио), которые привыкли считать наше окружение однозначно враждебным, которым некоторое, небольшое усиление России видится в качестве повода смотреть на всех сверху вниз, давить на всех, всюду наступать и ввязываться в новые и новые конфликты. Это, конечно, больше риторика, но атмосферу она создает неприятную. Часть этих людей внутри страны не хочет хороших отношений с Западом в принципе — по той причине, что хотят сорвать каким-то образом курс на демократизацию, который заявлен, в том числе и борьбу против коррупции, которая означает подрыв власти чиновников. Поэтому нельзя исключать и обострений.
— Если сравнивать натовские перспективы Украины и Грузии, у кого они сейчас более реальны?
— Вы знаете, я, в отличие от большинства российских обозревателей, не считаю, что вступление Грузии в НАТО — такая уж проблема для России, скорее — это очень большая проблема для НАТО.
В НАТО не очень хотят видеть Грузию — просто потому, что не любят принимать и, как правило, не принимают страны с нерешенными проблемами, да еще и с довольно эмоциональным политическим классом. Поэтому я полагаю, что Грузия в НАТО в конечном счете России либо вообще не угроза, либо наименьшая из угроз.
А вот Украина целенаправленно движется в НАТО, решение об этом принято уже давно и украинским руководством, и американским.
Цель — "одним ударом" сделать Украину европейской страной. Это, конечно, удар по "старой" Европе, стремление сместить баланс сил от нее в сторону "новой" Европы, которая по крайней мере пока является проамериканской. А в самой "новой" Европе очень сильны голоса "оголтелых".
Как можно избежать кризиса в случае расширения НАТО на Украину, я не готов предсказать. Ведь придется проводить реальную границу между Россией и Украиной, которой, слава богу, нет до сих пор. Я боюсь, что в России политический класс не сможет стерпеть такой вызов, который будет восприниматься как исключительно враждебный, как он терпел в 1997 году во время первой волны расширения и в 2000-м во время второй.
Тогда терпели, сейчас, боюсь, мы терпеть не сможем и начнем отвечать "по полной программе".
— А какой может быть эта "полная программа"?
— В данный момент не готов это обсуждать.
Во всяком случае, могу сказать, что Россия сейчас — это страна, которая играет ключевую роль в решении многих мировых проблем.
И если она превратится из державы, сохраняющей статус-кво, в страну, которая статусом не довольна, в разрушителя, то мало никому не покажется.
Не исключаю, что сложности возникнут и в продвижении страны вперед, к модернизации и демократизации. Некоторые в России очень на это уповают.
— Скоро нам предстоят переговоры "Россия — ЕС" в Ханты-Мансийске. Каковы ваши прогнозы их хода и итогов?
— Я полагаю, что переговоры нужно вести, они рано или поздно начнутся. Но проблема заключается в том, что при нынешних обстоятельствах переговоры ни к какому окончательному тексту соглашения привести не могут. Тем более к тексту прорывному. Существует несколько причин, выделю только три основные.
Первое: никто не знает, как строить отношения ЕС с Россией. С одной стороны, Евросоюз не знает: раньше он хотел построить отношения с Россией так, как, например, с Алжиром. Сейчас понятно, что это уже не получится. С другой стороны, Россия не знает: раньше она говорила, что хочет войти в ЕС, потом — что не хочет войти в ЕС. Сейчас вообще непонятно, к какому формату отношений мы стремимся. В этой ситуации очень сложно вести переговоры.
Во-вторых, насколько я знаю, и предполагаю, что не ошибаюсь, у России и ЕС совершенно разные концепции переговоров. Россия хочет соответствующего политического заявления, в котором говорилось бы об активном движении в том или ином направлении, договоренностей по конкретным отраслям взаимодействия: транспорту, авиации, энергетике, культуре, образованию и т. д. А ЕС хочет получить новый всеобъемлющий договор. Такой договор просто не получится. У ЕС же — огромная "обкатанная" бюрократия, которой трудно отказаться от своей концепции. Ситуация по большому счету рабочая, но просто привычка "еэсовцев" рассчитывать на большой договор и возможность "увязать" им Россию, к сожалению, пока не дает мне права рассчитывать на быстрое согласие сторон.
Третья проблема заключается в том, что в Евросоюзе есть несколько стран, правящие круги которых больны антироссийскими настроениями. Это прежде всего Польша, вне зависимости от того, кто находится у власти, и прибалтийские страны. Ратификация любого договора, даже состоящего из пяти слов типа "Россия и ЕС собираются жить как добрые соседи", "обрастет" в парламентах этих стран сотней оговорок, которые сделают договор неприемлемым. Поэтому можно попытаться договориться о заключении некоего не требующего ратификации соглашения, а не договора. Но и тогда первые две проблемы останутся. Однако это не означает, что нам не следует вести переговоры: диалог нужен, ведь возникают проблемы, которые надо решать.
Мы соседи: нам нельзя отделяться от Европы, а Европе — от России.
