7 вопросов Леониду Григорьеву, экономисту, о сценариях кризиса

На прошлой неделе получило огласку письмо Минфина с критикой кризис-сценариев на 2013-2015 годы, подготовленных Минэкономразвития. Минфин упрекает МЭР в излишнем оптимизме и просит подготовить еще один, по-настоящему жесткий сценарий. Показатели, в которых не могут сойтись министерства: насколько сильно могут упасть европейская экономика и цены на нефть и, как следствие, перспективы экономики России. Заведующий кафедрой мировой экономики НИУ ВШЭ Леонид Григорьев объяснил «РР», действительно ли надо готовиться к худшему.

1. С чем связано появление письма, обозначившего противоречия между  Минфином  и  Минэкономразвития?

Понятно, что любая неблагоприятная ситуация в мировой экономике скажется на доходной части бюджета, поэтому  Минфин старается перестраховаться и верстать бюджет исходя из менее благоприятного сценария. Ему важен сбалансированный бюджет, он не хочет рисковать ради расширенных модернизационных планов  Минэкономразвития.

В то же время и МЭР не хочет ужиматься ни по одному из пунктов своих затрат. И каждый год в конце лета — начале осени при утверждении бюджета возникают дискуссии между этими двумя ведомствами. Эти дебаты — следствие естественного положения этих двух министерств в экономике: одни хотят экономить, другие — тратить. Но не нужно при этом пугать людей.

2. На нас сейчас сильно сказывается кризис в еврозоне?

На мой взгляд, нет. Наш газ, например, востребован. Депрессия в Европе больше сказывается на  Китае, чем на нас. Отрицательное влияние — для нас и для всего мира — в том, что ситуация неопределенности затянулась. Неопределенность нервирует людей.

3. Сколько она уже длится?

По сути, четыре года, отсчитывая от кризиса 2008-го. На предкризисный уровень страны так и не вышли. При этом мы видим ситуацию самоподдерживаемой паники: кричим — становится еще страшнее — кричим еще громче.

4. Так будет все-таки в Европе масштабный кризис, который скажется и на  России?

Пока Европа демонстрирует очень медленный рост. Но выходит из кризиса немецкая экономика, в  Польше  и  Чехии  все более-менее нормально. Греческая проблема в каком-то виде решена. Но все равно ситуация тревожная. Нет гарантий, что экономического кризиса не случится, но нет гарантий и того, что он произойдет. Это как в том анекдоте: «Пессимисты говорят, что коньяк пахнет клопами, оптимисты — что клопы пахнут коньяком».

5. Видимо, неопределенность связана и с тем, что ситуация в разных странах Европы неодинакова?

Да, самое важное, что сейчас происходит, — это раскол  ЕС  на две группы стран. Одна — страны с приличным ростом, другая — те, где все очень тяжело. Впервые  Германия  показала положительное сальдо по торговле, а в Европе в целом оно отрицательное.

При этом в  Испании  все это время росли зарплаты и расходы. А в  Германии  рост зарплат был самый низкий по  Евросоюзу.

6. Кто в еврозоне сегодня страдает больше всех?

Самая сложная ситуация в  Латвии. Это пример третьего по силе кризиса в современной истории: первый — депрессия 30-х, второй -Аргентина, 2001 год, а третий — это сокрушительное падение ВВП в  Латвии. Правда, там правительство не очень афиширует проблемы, и собственно долги не такие большие, поэтому фокус внимания сейчас не на них.

7. Как экономическая неопределенность будет сказываться на политической стабильности в Европе, да и в  России?

Люди устают от вялотекущего кризиса. Неопределенность, высокая безработица, снижение расходов — все это уже нервирует людей. Все выборы заканчиваются сменой правительств. Точных рецептов, как изменить ситуацию, нет. Остается терпеть, влезать в долги... Но, на мой взгляд, ситуация разрешима, и все обойдется.