Дешево не значит хорошо

Предложение ФАС ввести пошлины для предприятий, если их жалобы на действия госзаказчиков при проведении тендеров по госзакупкам признаны необоснованными, — мера здравая, но очень частная. Эта мера не решает основной проблемы, связанной с тем, что ФАС и его территориальные подразделения перегружены контролем мелких закупок, на которых у них не хватает людей.

По данным, приводившимся недавно Игорем Артемьевым, ФАС в течение года контролирует около 13 млн закупочных процедур, а на управление контроля за госзакупками (одно из 22 управлений ФАС), приходится свыше 40% всех контрольных документов ведомства. Однако, по расчетам Института госзакупок ВШЭ на основе данных Росстата, из всего этого гигантского потока бумаг почти 90% приходится на закупки мелкого объема, которые составляют лишь 7% в общей стоимости госзаказа. При этом мониторинг Института госзакупок ВШЭ свидетельствует, что до сих пор около 60% всех торгов проводится с теми или иными нарушениями процедур закона 94-ФЗ (закона о госзакупках). На этом фоне не удивительно, что ФАС «не замечает» закупок томографов по ценам в 2,5–3 раза выше цен производителей и не доводит до завершения больше половины дел, которые возбуждаются ведомством в части контроля за госзакупками (эти данные приводились недавно в документах Генпрокуратуры).

Более разумным и рациональным способом решения проблем в сфере контроля за госзакупками было бы существенное повышение ценовых порогов, начиная с которых обязательными становятся формальные процедуры размещения заказов. Причем речь не идет о каких-либо радикальных новациях, неизвестных в мире. Наоборот, нынешняя ситуация в России на порядок отличается от того, что есть в других странах. Потому что у нас контролируются все закупки, начиная со 100 тыс. рублей (то есть примерно с $3000), а в международной практике нижние ценовые пределы, с которых начинаются какие либо формальные закупочные процедуры, составляют: в Евросоюзе от 70 000 евро, во Всемирном банке — от $50 000. Просто ФАС нужно сконцентрироваться на крупных контрактах вместо ловли блох, которых они все равно поймать не могут. Характерное в последнее время для чиновников ФАС упование на то, что электронные аукционы всех спасут (в логике: «аукционы есть идеальная прозрачная процедура, когда никто не знает ни заказчика, ни подрядчика») — это тоже большая иллюзия. Я допускаю, что в ситуации поставки гравия для небольшой дороги в сельской местности такой вариант приемлем. Но когда, например, проводится тендер на закупку гравия для строительства федеральной трассы и речь идет не о 5 тоннах, а о нескольких десятках тысяч тонн и контракте на несколько десятков миллионов рублей, то на уровне здравого смысла заказчику было бы неплохо знать поставщика «в лицо» — чтобы понимать, насколько тот в состоянии исполнить обязательства по поставкам. Я уже не говорю о закупке сложной техники или услуг. Вряд ли кто-либо в здравом уме и трезвой памяти будет лечиться у врача, которой выбран анонимно по принципу наименьшей предложенной цены. А закон 94-ФЗ фактически обязывает чиновников именно так отбирать поставщиков товаров и услуг для государственных нужд.

Понятно, что за всем этим стоит стремление ФАС ограничить коррупцию — лишив чиновников возможностей влияния на отбор поставщиков. Но 94-ФЗ доводит эту борьбу с коррупцией до абсурда. В логике 94-ФЗ фирмы, которые будут строить дома для погорельцев в Воронежской области, должны быть отобраны по принципу наименьшей цены. А можно после этого будет жить в этих домах или нельзя — это уже неважно. Главное, чтобы чиновник, который будет проводить эту закупочную процедуру, не смог получить откат. Но может быть регуляторам госзакупок из ФАС стоит начать думать не только о борьбе с коррупцией, но и о качественном удовлетворении госнужд?