Terra incognita, где все боятся всех

28 апреля на факультете мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики прошел круглый стол «Ближний Восток: региональная стабильность и (не)распространение», организованный Студенческой ассоциацией мировой экономики и Клубом мировой политической экономики ВШЭ.

Участниками дискуссии — среди тем которой были революции на арабском Востоке, арабо-израильский конфликт, ядерная программа Ирана и ситуация в Пакистане — стали профессор Колумбийского и Болонского университетов, известный иранист Альберт Бининашвили и профессор кафедры мировой политики ВШЭ, один из крупнейших российских специалистов по Ближнему Востоку Георгий Мирский.

Альберт Бининашвили

Альберт Бининашвили признался, что, занимаясь на протяжении тридцати лет изучением Ирана (и в особенности — иранской внешней политикой), он не мог не уделять внимание проблеме нераспространения ядерного оружия. Ядерная программа, ставшая важнейшим фактором построения иранской дипломатии, явилась до некоторой степени способом «реализации иранского эго на международной арене». Интерес к этой проблеме подогревается и последними событиями в арабских странах.

«Эти события в странах Ближнего и Среднего Востока показали глубочайшую хрупкость всей системы стабильности и всей архитектуры безопасности, которая существовала до настоящего времени, — сказал он. — Это происходит в условиях серьезного соревнования ведущих стран региона в борьбе за обладание неконвенциональными видами вооружений, в частности, ракетными». По мнению Альберта Бининашвили, именно особый интерес Ирана к развитию технологий доставки параллельно с развитием атомной программы заставляет западные страны сомневаться в мирном характере последней. Вызывает недоверие и секретный характер иранских программ.

Интересно в связи с этим взглянуть на то, как менялась позиция России по отношению к иранской ядерной программе. Не секрет, что она в значительной степени продиктована экспортом технологий российских предприятий. Это сотрудничество довольно активно развивалось в первой половине девяностых годов, но было сокращено после создания известной российско-американской межправительственной комиссии — так называемой «комиссии Гор-Черномырдин». Впрочем, официально не санкционированные государством контакты на уровне отдельных предприятий и ученых продолжались еще некоторое время и даже становились поводом для введения «точечных» американских санкций. Разные подходы к оценке иранской ядерной программы по-прежнему являются фактором, осложняющим российско-американские отношения, напомнил Альберт Бининашвили.

Для самого Ирана ядерная программа служит сильнейшим объединяющим фактором. В ее поддержку высказываются даже самые ярые оппозиционеры нынешнему иранскому режиму, а политические силы, рискнувшие заговорить о ее нецелесообразности, автоматически обрекают себя на маргинальность в глазах подавляющего большинства иранского населения. Однако жесткая риторика президента Ирана Ахмадинежада, выдержанная «в духе раннего Насера» и содержащая заявления о необходимости уничтожения Израиля, направлена на мобилизацию не только внутреннего общественного мнения. Альберт Бининашвили отметил, что эта риторика адресована и «арабской улице» — для обладания первенством в исламском мире любой стране «необходимо зафиксировать свою позицию по отношению к Израилю и Иерусалиму». Парадоксальным образом шиитский Иран становится идеологическим лидером на преимущественно суннитском Ближнем Востоке.

Альберт Бининашвили видит три возможных сценария развития иранской ядерной программы. Первый, «самый радикальный», означает, что Иран «переходит Рубикон» и приступает к непосредственному созданию ядерного заряда и средств его доставки. В таком случае растет вероятность того, что западные страны не ограничатся экономическими и политическими санкциями, а решатся на военную интервенцию. Второй сценарий, заключающийся в полном отказе Ирана от ядерных разработок, самому эксперту представляется нереалистичным. Наиболее вероятен третий сценарий — сохранение «воинственной» риторики со стороны иранского руководства, но отказ от проведения испытаний.

Впрочем, Альберт Бининашвили призвал помнить, что ядерными технологиями в регионе обладает не только Иран. Готовым ядерным арсеналом располагает Израиль. По пути развития ядерной программы при наличии политической воли могут пойти Египет и Саудовская Аравия, атомные технологии пытаются развивать также ОАЭ и Катар. С желанием Катара «залезть под американский ядерный зонтик», по мнению эксперта, можно связать активное участие катарских военных в ливийской кампании. Но симптоматично, что у самих арабских стран опасения вызывают не реальные ракеты их главного «врага», Израиля, а потенциальное усиление «покровительствующего» Ирана. «Ядерная гонка набирает силу, — считает Альберт Бининашвили, — хотя никто не готов признаться, что находится на финальной стадии реализации своих ядерных амбиций».

Георгий Мирский

Георгий Мирский начал свое выступление с обозначения своеобразной «оси зла», трех «самых опасных» на сегодняшний день государств — КНДР, Ирана и Пакистана. «Брутальный и агрессивный» северокорейский режим, снабженный ядерной бомбой и экспериментирующий со средствами ее доставки, представляет, на его взгляд, «серьезную угрозу миру». С другой стороны, у КНДР ни к одному из своих соседей нет территориальных претензий, которые могли бы стать поводом для начала полномасштабного военного конфликта. А с периодически проявляющимся шантажом со стороны северных корейцев миру все-таки «можно жить».

Гораздо более подвижная и непредсказуемая ситуация складывается в другой ядерной державе — Пакистане, который «деградирует и сползает в пропасть самого кровавого мракобесия». «Не думаю, что ядерное оружие попадет в руки Талибана, но речь может идти о такой ползучей исламизации в области информации и образования, что к руководству страной могут прийти люди, симпатизирующие Аль-Каеде», — предостерег Георгий Мирский. (Заметим, что о ликвидации в Пакистане Осамы бен Ладена стало известно через несколько дней после состоявшейся в Вышке дискуссии.)

Говоря об Иране, Георгий Мирский согласился с оценками Альберта Бининашвили, но посчитал необходимым обратить внимание на иной аспект проблемы: «На Западе часто можно услышать дискуссию о том, что предпочтительнее для западного мира — ядерный Иран или воюющий Иран? То есть, может быть, лучше оставить все как есть, дать Ирану потихоньку создавать свою бомбу и надеяться, что он ее никогда не применит. Либо, не дожидаясь этого, лучше начать с Ираном войну. Проблема в том, что мы не знаем, что в голове у иранского руководства. Мы даже не знаем, едино ли это руководство и кто какие позиции в нем реально занимает».

По словам Георгия Мирского, некоторые эксперты склонны считать, что в Иране после прошедших президентских выборов, сопровождавшихся массовыми выступлениями оппозиции, был совершен «тихий государственный переворот». Возможно, произошло серьезное укрепление позиций Корпуса стражей революции и сокращение политического влияния не только президента Ахмадинежада, но и духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи. С тем, что Корпус стражей мог получить дополнительные полномочия по финансированию и контролю над ядерной программой, готов согласиться и Альберт Бининашвили.

Но о гипотетических сценариях развития иранской ядерной программы легко рассуждать, находясь в Москве, Париже или Нью-Йорке. «А представьте, что вы находитесь в Израиле — ведь для этой страны ядерный Иран представляет экзистенциальную угрозу», — отметил Георгий Мирский. По его мнению, главная опасность состоит в том, что под давлением внутреннего общественного мнения и на фоне непрекращающихся угроз со стороны Ирана израильское правительство будет вынуждено пойти на крайние меры — бомбардировку ядерных объектов на территории Ирана. Эти действия Израиля рикошетом ударили бы по интересам США в арабском мире и активизировали исламистов на Ближнем Востоке и исламистское подполье в Европе и на российском Северном Кавказе.

«Что сейчас делать и как предотвратить такое развитие событий, не знает никто», — признал Георгий Мирский. На его взгляд, эффективными могли бы быть нефтяные санкции и остановка поставок бензина в Иран, но «Китай и Россия с этим никогда не согласятся».

«Простых решений у мирового сообщества нет, — поддержал коллегу Альберт Бининашвили. — Что можно было бы сделать, так это «сыграть» на исключительной рациональности мышления иранцев, четко показав им цену любых неосторожных действий с их стороны». А профессор кафедры мировой политики ВШЭ Максим Братерский предложил заглянуть в незавидное будущее: «Один из самых неприятных вопросов, на который никто не хочет всерьез отвечать и даже задавать его не хочет, — это то, как мы будем жить с ядерным Ираном? Что это будет означать для США? Как Россия будет строить свою политику на Каспии, имея дело уже с ядерным Ираном? Как будут складываться отношения Ирана с его арабскими соседями — и не только арабскими, потому, что, как мы видим, с Пакистаном тоже все не так просто».

Завершая дискуссию, ее модератор, глава Ассоциации мировой экономики ВШЭ Инал Ардзинба заметил: «Большой Ближний Восток — это такая дыра, такая terra incognita, где все боятся всех, где не только усугубляются старые конфликты, но и формируются новые. А главное — об этом нужно сказать твердо — в этом регионе ежедневно, с упорством, уж точно достойным лучшего применения, лишают жизни невинных людей. Остается только надеяться, что у этих народов найдутся силы, чтобы выбраться из этого тупика и пойти дальше».

Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ