Неуниверсальные рецепты: стоит ли сегодня тиражировать прошлый антикризисный опыт
Факультет мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ представил спецвыпуск журнала «Россия в глобальной политике» – «Кризис как возможность?». Это результат совместного проекта исследователей Вышки и других научных центров, посвященного анализу кризисов в XX и XXI веке. Универсального метода, позволяющего быстро преодолеть проблемы нет, но чужой опыт необходимо изучать, чтобы не повторять ошибок прошлого, констатировали эксперты.
Идея анализа кризисов ХХ и начала ХХI веков представляет собой не только академическую и историческую ценность. Она значима с точки зрения тех, кто вырабатывает решения по преодолению нынешней ситуации и занимается прогнозированием послекризисного мира, считает главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», профессор-исследователь ВШЭ Федор Лукьянов, представивший проект. Как напомнил первый заместитель декана факультета мировой экономики и мировой политики Игорь Ковалев, проект имеет также образовательное значение, в его подготовке активно участвовали студенты.
Декан факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ Сергей Караганов, один из инициаторов подготовки специального номера, рассказал, что еще в марте-апреле 2020 года, когда часть аналитиков прогнозировали быстрый отскок, авторы номера предполагали, что кризис затянется надолго.
Нынешний кризис Сергей Караганов считает самым масштабным, начиная с периода 1929-45 гг.: «Это кризис современного капитализма, основанного на бесконечном потреблении, с потерей части этических норм, которые делали его относительно цивилизованным и прогрессивным».
Он отметил нарастание авторитарных тенденций в мире и предложил подготовить на основе материалов номера стратегию выхода из кризиса.
Руководитель департамента мировой экономики ВШЭ Игорь Макаров, соавтор двух статей, подчеркнул, что в современном кризисе, который он назвал системным, сочетаются проблемы публичной политики, когда ни одна страна не смогла успешно выстроить борьбу с пандемией; экономические неурядицы; социальный кризис, связанный с ростом неравенства; экологический кризис, вызванный несоответствием потребления с природными ресурсами; и, наконец, кризис ценностей.
«Я предостерегаю брать рецепты антикризисных мер в прошлом и тиражировать их в наше время. Эти уроки не универсальны и должны использоваться с пониманием ситуации каждой страны. Иногда предлагались негодные меры, которые отбрасывали государства на десятилетия назад или к катастрофам, подобным Второй мировой войны», – говорит Игорь Макаров. По его мнению, нынешний кризис больше всего напоминает ситуацию 1973-1974 гг., вызванную нефтяным эмбарго. Тогда кризис изменил модель взаимодействия государства и общества, на смену активному вмешательству государства в экономику пришла неолиберальная модель с ограничением его регулирующей роли. Запад стал снижать зависимость от нефтяных поставок Ближнего Востока и искать новые драйверы роста.
Нынешний капитализм должен трансформироваться, поскольку достиг своего предела. «Понятно, что роль государства снова вырастет и модель его взаимодействия с бизнесом будет меняться», – говорит Игорь Макаров.
Научный руководитель департамента мировой экономики ВШЭ, профессор Леонид Григорьев уверен, что у президента США Франклина Рузвельта следует учиться системности антикризисных мер. Рузвельт спас страну, где падение ВВП за четыре года Великой депрессии составило 48%. Великая депрессия, уверен Григорьев – яркий урок того, как неумелое управление может довести до состояния близкого к коллапсу даже эффективную экономику. Нынешний кризис, считает он, отличается от обычных циклических. В циклических кризисах неравенство, как правило, снижается из-за ускоренного падения прибылей по сравнению с зарплатами, но сейчас оно может возрасти.
Проректор ВШЭ Иван Простаков рассказал об опыте выхода из кризиса 1930-х гг. фашистской Италии. Этот опыт выглядит экзотично, но позволяет сделать поучительные выводы. В 1930-е годы классический либерализм сменился агрессивным вмешательством в экономику, что позволило вытянуть из кризиса ее отдельные сектора. Политическая элита страны, несмотря на идеологические предрассудки, чутко реагировала на вызовы и использовала предложения технократов из окружения диктатора Бенито Муссолини.
Фашистскому правительству удалось вывести страну из кризиса благодаря сочетанию репрессий, демагогии и решению некоторых социальных проблем. В частности, были введены дополнительные пособия по безработице, сокращен рабочий день и повышен минимальный возраст для детского труда.
Инструментом выхода Италии из кризиса стали также созданные в 1930-е годы государственные институты, в частности Институт движимого имущества, скупавший долги коммерческих банков и предприятий и Институт промышленной реконструкции для спасения предприятий-банкротов. Эти институты после войны стали операторами помощи по «плану Маршалла» и доказали свою эффективность, доработав вплоть до начала 2000-х гг.
Противоположный пример продемонстрировала, по мнению Ивана Простакова, французская политическая элита, которая, увлекшись внутренней борьбой, не восприняла альтернативные идеи выхода из кризиса, выдвигавшиеся учеными-экономистами.
Правительства часто менялись из-за напряженной борьбы в парламенте, они отменяли антикризисные меры своих предшественников и не сделали ставку на отрасли, способные стать драйверами выхода из кризиса, в частности, авиацию, машиностроение и ядерные технологии. Страна не вышла на докризисные показатели до конца 1930-х гг., а внутренняя борьба стала одной из причин катастрофы весны-лета 1940 г., считает проректор Вышки.
Автор статьи «Крах первой германской демократии» доцент департамента мировой экономики Наталья Супян рассказала, что на Веймарскую Германию давил тяжелый груз Первой мировой войны, долги, инфляция, репарации и комплекс инициатора и проигравшего, поражение, все это негативно сказывалось на восприятии новой республиканской власти. Кроме того, часто менявшиеся немецкие правительства совершили немало ошибок в экономике и социальной сфере. Следствием этого было неполное восстановление и новый кризис, который привел к разочарованию в демократии, как методе управления, которым сполна воспользовался Гитлер и его сподвижники.
Наталья Супян уверена, что достижения нацистов в сфере экономики и успехи тоталитарного выхода из кризиса существенно мифологизированы. Сокращение безработицы не привело к существенному подъему благосостояния, экономика была нацелена на перевооружение и военные захваты, без которых она вряд ли могла долго продержаться.
Первый заместитель декана факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ Игорь Ковалев привел в пример ситуацию в Великобритании. Эта страна мучительно восстанавливалась после Первой мировой войны, во многом это объясняет глубину кризиса. Экономический кризис вызвал ряд политических изменений, одним из его следствий стал вестминстерский статут, давший большую самостоятельность доминионам.
Уже тогда в Лондоне поняли, что не в состоянии контролировать всю территорию империи
Кроме того, кризис совпал с выходом лейбористов на ведущую позицию в двухпартийной системе и уходом либералов с этой позиции. Британский опыт показал, что политическим элитам в сложных условиях следует консолидироваться, а угроза потрясений заставляет действовать солидарно разные партии.
Глубокое изучение кризиса, считает Игорь Ковалев, во многом развенчивает закрепившиеся в учебниках мифы о двух вариантах выхода из кризиса, авторитарном и демократическом кейнсианском. Ни Франция, ни Великобритания, не реализовали кейнсианскую модель.
Приглашенный преподаватель департамента зарубежного регионоведения Вышки Ксения Спицына рассказала об опыте послевоенной Японии. После капитуляции, подписанной 2 сентября 1945 года, страну оккупировали американские войска. Самостоятельность национального правительства была ограничена решением текущих экономических и социальных вопросов. Тем не менее, руководство страны почти сразу начало разрабатывать комплекс политических, правовых, социальных и экономических мер, направленных на выход из коллапса.
Японское правительство осознало, что амбиции нужно ограничить экономикой, хорошо отработанная система мобилизации была направлена на экономическую стабилизацию, госпрограммы стали одним из ключевых способов накопления инноваций. Бизнес был тесно связан с государством.
Макроэкономические меры сочетались с микроэкономическими, была введена система рационализации, опора в развитии на низовое звено, мелкие фирмы. Все это позволило построить базу будущего «Японского чуда».