Россия обеспечена ресурсами на многие годы вперед

О реалистичности пессимистичных прогнозов немецких аналитиков и о том, насколько успешно в России занимаются энергосбережением, модернизацией добычи ресурсов и разведкой новых месторождений сырья Экспертному каналу ВШЭ — OPEC рассказали заведующий кафедрой регулирования и управления сырьевыми отраслями ГУ-ВШЭ Валерий Крюков и заместитель директора Института национальной конкурентоспособности Вадим Бондарь.

Эксперты Немецкого института экономики (DIW) обнародовали доклад, в котором утверждают, что без кардинальных изменений в нефтегазовой отрасли запасы углеводородов в России будут исчерпаны через 22 года. Спасти ситуацию, по мнению немецких специалистов, может увеличение инвестиций в разведку, модернизацию добычи и экономия энергоресурсов (энергосбережение).

О реалистичности пессимистичных прогнозов немецких аналитиков и о том, насколько успешно в России занимаются энергосбережением, модернизацией добычи ресурсов и разведкой новых месторождений сырья Экспертному каналу ВШЭ — OPEC рассказали заведующий кафедрой регулирования и управления сырьевыми отраслями ГУ-ВШЭ Валерий Крюков и заместитель директора Института национальной конкурентоспособности Вадим Бондарь.

Валерий Крюков считает, что необходимо переломить негативную тенденцию излишней монополизации в нефтедобывающей отрасли.

Валерий Крюков

— Нужно отметить, что понятие "запасов нефти" — не столько физическое понятие, сколько экономико-технологическое. То есть, в понятие "доступные запасы" входит не только то, сколько, кем и когда разведано и "отпоисковано" нефти, но и то, каковы цены на нефть, насколько современные технологии применяются для ее добычи и насколько благоприятна институциональная среда (то есть, наличие нормальной конкуренции и благоприятного инвестиционного климата) для того, чтобы компании-недропользователи занимались процессами воспроизводства запасов.

Есть понятие "геологических ресурсов" — это все то, что потенциально расположено под поверхностью земли. Есть понятие "запасов" — той части ресурсов, которые доступны с технологической и экономической точек зрения (чаще находятся в зоне уже разрабатываемых и реализуемых проектов). По ресурсной обеспеченности никакой нефтяной голод России не грозит. Ресурсами Россия обеспечена на многие и многие годы вперед. Этот показатель гораздо больше той цифры, которую указывают эксперты Немецкого института экономики.

По запасам тенденция у нас в последние годы наметилась неблагоприятная. Это связано с тем, что 95% запасов, которые были подготовлены в советские годы, были переданы компаниям-недропользователям, и они все 1990-е годы и начало 2000-х годов приращивали добычу за счет работы на уже давно разведанных и подготовленных запасах. При этом стали широко использовать общепринятые в мировой практике технологии повышения извлечения нефти. Это дало стране в начале 2000-х годов прирост добычи нефти в 11%. Сейчас возможности прироста за счет современных технологий на ранее введенных в разработку запасах во многом исчерпаны. Но не исчерпаны возможности прироста добычи нефти на действующих месторождениях за счет институциональных и экономических факторов, то есть конкурентной среды и всего того, что связано с благоприятным инвестиционным климатом.

С этой точки зрения немецкие аналитики и эксперты не правы. Они просто взяли тот негативный тренд, который был в 1990-е годы, обусловленный вышеназванными причинами, и его экстраполировали. Сейчас тенденция по финансированию геологоразведочных работ меняется. Государство готово нести крупные затраты по освоению и подготовке новых районов, и компании значительно увеличивают затраты на геологоразведку.

Надо также учитывать и то, что никогда компании не держат на балансе большие запасы — в среднем не больше, чем на 12—15 лет по мировой статистике. В России компании в среднем обеспечены подготовленными запасами нефти, находящимися в зоне разрабатываемых месторождений, на 20—24 года.

Более важной представляется другая опасная тенденция, которая сегодня все заметнее: в нефтегазовом секторе, особенно в нефтяном, идет стремительное поглощение крупными компаниями мелких венчурных компаний, которые работают на нетрадиционных месторождениях. Это происходит на волне благоприятной ценовой конъюнктуры. От венчурных компаний, от конкурентной среды в инновационной сфере зависит применение новых технологий и расширение возможностей прироста добычи за счет освоения нетрадиционной ресурсной базы (более мелких и более сложных в геологическом и технологическом отношении месторождений). В такой ситуации далеко не самый лучший вариант — концентрировать добычу нефти в нескольких крупных компаниях. Напомню, таких гигантов у нас сейчас пять — Роснефть, Газпром нефть, ЛУКОЙЛ, Сургутнефтегаз, ТНК-ВР.

Фактически у нас монопольная структура нефтяной промышленности в пределах очень крупных территорий. Конечно, на российском рынке может наблюдаться и конкурентная обстановка, но в целом в пределах крупных районов она является монопольной. И это препятствует вхождению в нефтедобывающий сектор компаний, способных существенно повысить эффективность работы на нетрадиционных запасах.

Это важно с той точки зрения, что в основных районах нефтедобычи — Татарстане и Западной Сибири — средние запасы вновь открываемого месторождения за последние 25 лет упали с 70 млн. тонн до 3 млн. тонн. К примеру, Самотлорское месторождение, которое у всех на слуху. Это были запасы больше 2 млрд. тонн. Гигантское месторождение. В СССР основная добыча нефти на 2/3 обеспечивалась месторождениями — гигантами. Сейчас в России возрастает доля и удельный вес мелких и очень мелких месторождений, на которых в наибольшей степени проявляют свою силу и свои конкурентные преимущества мелкие инновационные венчурные компании.

России не грозит сырьевой голод. Ресурсная база у нас достаточная, но есть определенные препятствия институционального характера по вовлечению в оборот нетрадиционных и ухудшающихся по своим характеристикам и качеству месторождений. Крупные компании, как правило, на таких мелких месторождениях не могут работать эффективно и с должной отдачей. По сути, это вопрос ясной и внятной государственной антимонопольной и последовательной лицензионной политики. Политики, связанной с воздействием на поведение компаний.

Еще раз хочу подчеркнуть, что те причины или те обстоятельства, которые были отмечены в докладе Немецкого института экономики, основываются на анализе тенденций 1990-х годов. Отдельные негативные моменты, которые имели место тогда, сейчас сохраняются в связи с усилением монопольных тенденций. И это не столько вопрос инвестиций и, тем более, не вопрос физического исчерпания ресурсной базы, сколько вопрос неадекватной политики, связанной с условиями функционирования инновационно-ориентированных малых и средних венчурных компаний в нефтяном секторе.

Вадим Бондарь считает, что российские компании пытаются экономить на геологоразведке вместо того, чтобы использовать благоприятную политическую и экономическую конъюнктуру.

Вадим Бондарь

— Понятно, что немецкие эксперты ведут речь не о прогнозных запасах, а о разведанных. Их, действительно, не много. За последние годы расходы на геологоразведку сократились, и, соответственно, количество разведанных запасов становится все меньше и меньше.

Но прогнозных запасов достаточно много. Это значит, что нефть есть, надо только потратить деньги на геологоразведку и организационный процесс, чтобы ее добыть. В России большие запасы в Восточной Сибири, где пока еще очень плохо с инфраструктурой, и добыть эту нефть будет намного сложнее, чем в Западной Сибири. Но, тем не менее, нефть есть. Это во-первых.

Во-вторых, есть весомый ценз на замещение нефти. Это значит, что разрабатываются альтернативные источники энергии и новые технологии, ведется энергосберегающая политика. Все вместе это означает, что нам не нужно будет добывать столько нефти, поскольку в целом будет сокращаться ее потребление. В том числе, из-за роста цен на нефть и нефтепродукты.

Геологоразведочные исследования в настоящее время преимущественно проводятся на национальном уровне. Государство тратит деньги на серьезные исследования: делает длинные межрегиональные профили. Когда мы говорим о прогнозных запасах, это как раз вопрос государственного ведения. А вот уточняющая разведка запасов, то есть определение того, где именно расположено нефтяное поле и где необходимо бурить — дело самих нефтяных компаний и осуществляется за их счет. Здесь уже включается рынок. С одной стороны, компаниям выгодно приращивать запасы, поскольку это сказывается на их капиталоемкости. Уточненные запасы попадают на баланс и влияют тем самым на стоимость акций компаний-владельцев.

С другой стороны, реальные расходы на доразведку сегодня сокращаются. Все стараются сэкономить. Но наши разведанные запасы выше, чем в среднем в мире. Никто такой запас не держит. Это ведь как вывести деньги из оборота: сегодня тратите деньги на то, что вам пока не надо. В мире не принято иметь такие большие запасы.

Никакой трагедии в ближайшее время с нашими нефтяными запасами не случится. Рынок сам отрегулирует все проблемы. Большие нефтяные компании отлично понимают, что и с какой целью они делают. Увеличение показателя разведанных запасов нефти зависит только от самих нефтяных компаний.

После истории с проектом "Сахалин-2" иностранные компании с осторожностью смотрят на нашу нефтяную отрасль. Настораживает их и заметная тенденция к централизации, когда государство неохотно пускает частников в отдельные сферы, в том числе, нефтяную отрасль. Негативный сценарий Немецкого института экономики может сбыться только в случае, если в России начнутся политические катаклизмы и геологоразведкой перестанут заниматься вообще. Тогда, безусловно, уже разведанные ресурсы будут уменьшаться с каждым годом. Это с одной стороны.

С другой стороны, этот немецкий доклад, очевидно, имеет определенную политическую подоплеку. Запад хочет большей энергетической независимости от России. Естественно, вопрос о том, как скоро у нас закончится нефть, не слишком их интересует. Вполне вероятно, что нервозность нагнетается специально той группой политической, промышленной и бизнес-элиты, которая занята разработкой и производством альтернативных источников энергии.

Оксана Ковалева, Экспертный канал ВШЭ — OPEC