• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Атипично гибкий рынок

4 декабря состоялся очередной семинар научно-учебной Лаборатории исследований рынка труда (ЛИРТ). С докладом на тему "Российская модель: "атипично" гибкий рынок труда" выступил директор Центра трудовых исследований ГУ-ВШЭ Владимир Гимпельсон.

4 декабря состоялся очередной семинар научно-учебной Лаборатории исследований рынка труда (ЛИРТ). С докладом на тему "Российская модель: "атипично" гибкий рынок труда" выступил директор Центра трудовых исследований ГУ-ВШЭ Владимир Гимпельсон.

Открывая семинар, руководитель лаборатории Сергей Рощин отметил редкость данной работы среди современных исследований по экономике труда российских и зарубежных коллег, поскольку она представляет новый и системный взгляд на российский рынок труда.

Владимир Гимпельсон начал свой доклад с утверждения о необходимости проведения системного анализа функционирования рынка труда, поскольку только широкий системный взгляд может позволить понять законы функционирования рынка труда и его специфику, что необходимо для проведения осмысленной, учитывающей последствия предпринимаемых мер, политики в этой сфере.

Обсуждение было посвящёно рассмотрению особенностей механизма адаптации российского рынка труда. Первая часть доклада, посвященная рассмотрению опыта недавней истории российского рынка труда, содержащей как кризисный период 1990-х, продемонстрировавший использование нестандартных механизмов адаптации, так и период роста, представляла собой иллюстрацию атипичного способа подстройки российского рынка труда.

Традиционный способ адаптации рынка труда к шокам, наблюдавшийся, в частности, на рынках труда США и Великобритании в период Великой депрессии (1930-е годы), в странах Восточной Европы и Восточной Германии, предполагает подстройку за счёт резкого роста уровня безработицы при жёсткой заработной плате. Для российского же рынка труда характерна высокая гибкость заработной платы при сильной инертности занятости. Так, в период спада наблюдалось значительное падение реальной заработной платы, сокращение рабочего времени (в том числе за счёт простоев, вынужденных неоплачиваемых отпусков), задержки и демонетизация заработной платы при лишь незначительном росте безработицы. С наступлением периода восстановления и роста экономики начался опережающий рост реальной заработной платы по сравнению с ростом производительности, в то же время занятость ликвидировала своё предыдущее маленькое снижение и вновь стабилизировалась на высоком уровне.

Приведённые факты позволяют говорить о свойственной российскому рынку труда нетипичной "обратной" гибкости — гибкости заработной платы при жёсткости занятости, — предсказываемой неоклассической экономической теорией, но не наблюдаемой в странах с развитой рыночной экономикой или странах Восточной Европы.

Завершая первую часть доклада, Владимир Гимпельсон отметил, что сохранение и поддержание "обратной" гибкости предполагает соответствующее институциональное оформление.

Вторая часть выступления была посвящена рассмотрению институциональных факторов, которыми может объясняться наблюдаемый атипичный механизм адаптации.

Институциональная среда должна воздействовать на рынок труда таким образом, чтобы поддерживать занятость на постоянном уровне, обеспечивая относительную лёгкость изменения заработной платы. Соответственно, по отношению к подстройке по уровню занятости должны действовать механизмы-"стабилизаторы", а по отношению к подстройке по уровню заработной платы — механизмы-"ускорители". Относительная устойчивость занятости поддерживается, с одной стороны, высокими издержками найма и увольнения, связанными с достаточно жёстким законодательством о защите занятости, что объясняет редкое использование вынужденных увольнений по инициативе работодателя, и с другой стороны, механизмами, допускающими гибкость заработной платы, такими как низкий порог заработной платы, высокой долей переменной части в структуре заработной платы (для российского рынка труда она составляет в среднем порядка 50%, в то время как для западных рынков труда не превышает 10%), слабой переговорной позицией работников в отношении с работодателями.

Результатом такого институционального механизма является возможность для адаптации к шокам через снижение заработной платы, а не занятости. Более того, такой механизм означает также особый способ распределения социальных издержек и выгод. При традиционной модели, когда в ответ на отрицательный шок сильно возрастает безработица, а заработная плата не меняется, издержки кризиса распределяются неравномерно: те, кто сохранил рабочее место, не теряют в заработной плате и существенно выигрывают по сравнению с ставшими безработными. Если же занятость относительно стабильна, а реакцией на кризис является падение заработной платы, издержки распределяются более равномерно между всеми работниками.

Но, как указал Владимир Гимпельсон, завершая доклад, в условиях новых задач, которые ставит перед рынком труда экономически рост, эффективность этого механизма вызывает сомнения. Институциональные механизмы не способствуют ограничению гибкости заработной платы, в том числе не существует институциональных ограничений и для увеличения заработной платы. В условиях роста это способствует высокому обороту рабочей силы (порядка 30%), что дестимулирует инвестиции в человеческий капитал и повышает риск дефицита квалифицированных кадров. Другим нежелательным последствием для рынка труда является то, что работодатели неохотно создают новые рабочие места на стадии подъёма, осознавая сложности сокращения занятости при последующем спаде. В условиях экономического роста это может стать дополнительным препятствием. Хотя основной вызов, по мнению Владимира Гимпельсона, связан с ограничениями со стороны предложения труда (вызванными, прежде всего, демографическими факторами). Отсутствие резервов для роста со стороны трудовых ресурсов может стать серьёзной проблемой уже в ближайшем будущем.

Оппонентом докладчика выступил руководитель семинара Сергей Рощин. Он ещё раз подчеркнул большую значимость данной работы, широкий системный взгляд, представленный в ней, и важность поставленных вопросов. Отметив, что механизм адаптации должен рассматриваться не сам по себе, а в контексте тех условий, в которых он развивался, Сергей Рощин подчеркнул, что вопрос о том, может ли модель, сформировавшаяся в условиях сильного негативного шока, работать сейчас, в период роста, остаётся открытым. Рассуждая об институциональных причинах развития такой модели, оппонент указал на необходимость принимать во внимание не только формальные институты, но и существующие в обществе неписаные правила, которые во многом определяют характер функционирования тех или иных институтов. Это замечание вызвало дискуссию о том, вызвано ли формирование особого механизма адаптации существованием в России других институтов, или же в силу каких-то причин институты, существующие в других странах, на российском рынке труда работают иначе. По словам Гимпельсона, в формировании особого механизма адаптации существенную роль играют оба фактора, так как в переходный период многие институты были заимствованы, но не полностью, а с искажениями. Не стоит забывать и о том, добавил Владимир Гимпельсон, что существует значительный разброс по регионам России, даже по таким формальным вопросам, как применение трудового законодательства или деятельность трудовых инспекций. А если принимать во внимание неформальные нормы, различия окажутся ещё более существенными.

Сергей Рощин отметил, что рассуждения о стабильности занятости в период экономического роста требуют корректировки, так как основываются на анализе данных по уровню занятости или общему объему занятых среди российского населения. При этом необходимо учитывать, что в условиях позитивного шока спроса и невысокой эластичности "отечественного" предложения труда подстройка предложения шла и идет за счет привлечения мигрантов в российскую экономику. Сергей Рощин также обратил внимание на то, что "атипичная" модель подстройки, сформировавшаяся в условиях негативных шоков спроса, вряд ли может оказаться эффективной в условиях подъема. Неудовлетворенный рост спроса на человеческие ресурсы, толкая вверх заработную плату, будет наталкиваться на ограничения предложения труда. При этом за счет повышения издержек на рабочую силу, опережающих рост производительности труда, будет снижаться конкурентоспособность.

В ходе обсуждения состоялась дискуссия о тенденциях развития внутренних рынков труда в российской экономике и эффективности инвестиций в специфический человеческий капитал, участники которой отметили снижение спроса на специфические человеческие активы.

Завершая семинар, Сергей Рощин сказал, что системность и фундаментальность взгляда на российский рынок труда, предложенного в докладе Владимира Гимпельсона и работах его коллег, позволяют говорить о важном этапе в российских исследованиях по экономике труда. Когда после выкладывания отдельных фрагментов мозаики перед нами начинает проступать контуры целостной картины. Это создает новые условия и для продолжения исследований, и для осмысления мер системной политики на российском рынке труда.

Анна Нарышкина, сотрудник ЛИРТ

Контакты: e-mail: ssolntsev@hse.ru, телефон (495) 624-84-39.

Ссылки: