Цель работы
Выявление основных инструментов и факторов социально-политической дестабилизации государств Ближнего и Среднего Востока.
Используемые методы
В основу проекта положен структурно-функциональный подход (предполагающий рассмотрение сферы политического как целостной системы, обладающей сложной структурой, каждый элемент которой имеет определенное назначение и выполняет специфические функции, направленные на удовлетворение соответствующих потребностей системы и ее ожиданий), позволяющий прогнозировать посткризисные социально-политические трансформации.
Основным методом исследования является системный метод, основанный на современной теории политических систем. Кроме того, в исследовании использованы ситуационный анализ, методы политической социологии, а также существенные элементы политико-исторического и политико-философского подходов.
Эмпирическая база исследования
При проведении исследования использовались результаты полевых исследований в Пакистане и Афганистане, а также базы данных CNTS и Global Terrorism Database.
Результаты работы
а) Понять современные общества Ближнего и Среднего Востока общества без учета влияния исламизма как одновременно идеологии, культурной среды, образа действий и образа жизни, невозможно. Без этого масса явлений останется необъясненной, не интегрированной в общее течение жизни, противоречивой. Но понять исламизм не так-то просто, ведь это один из самых сложных социальных феноменов настоящего времени. Кроме того, по ряду причин для многих обозревателей Ближнего Востока в XX в. и первой декаде XXI столетия исламизм оставался «явлением, скрывающимся за поверхностью», а потому он оказался недостаточно понятым. Между тем исламизм многолик, текуч, имеет множество уровней и проявлений: от вполне респектабельных политических партий и диспутов ученых до потока сознания отдельного малограмотного или вовсе неграмотного мусульманина, от государственного уровня до групп террористов-фанатиков, от умеренных политических движений до ударных отрядов экстремистов. Таким образом, политический ислам отнюдь не монолитное явление, а сложное многоаспектное понятие, включающее исламские политические взгляды, которые могут коренным образом отличаться в разных странах.
И средства массовой информации, и исследователи уделяют радикальному исламизму львиную долю своего внимания, конечно, не просто так, а потому, что он представляет грозную и часто невидимую опасность, жертвой которой может стать каждый (включая и умеренных исламистов). Однако из-за этой угрозы, которую к тому же по естественным причинам весьма преувеличивают, из внимания выпадает тот важнейший факт, что на самом деле радикальные исламисты составляют очень небольшую часть, что основной исламизм – не радикальный (хотя в этой массе есть и некое «болото», имеющее потенцию в определенные периоды склоняться к радикализму). Мало того, исламизм многим представляется как некий нарост на теле исламских обществ. На самом деле он во многом отражает суть современных исламских обществ, их образ мысли и жизни. И все же большинство населения не являются сторонниками радикальных исламистов, иначе весь Ближний Восток давно превратился бы в аналог печально известного «Исламского государства». Напротив, исламизм во многом помогает налаживать социальную и иную жизнь на разных уровнях общества, создает особый – исламский – путь в модернизацию.
б) Современные способы коммуникации и взаимодействия, в том числе с использованием новейших информационных технологий, инициативные протестные действия образованной молодежи, неудовлетворенной своим социальным положением, а также ряд культурных факторов, актуализировавшихся на фоне общей благоприятной для возникновения социально-политической дестабилизации обстановки, стали характерными чертами Арабской весны. С использованием метода качественного сравнительного анализа было установлено, что в арабских странах, затронутых антиправительственными выступлениями в 2010-2011 гг., различные комбинации коммуникационных, поколенческих и культурных факторов выступали в качестве триггеров протестной активности. Для конфигураций с положительным исходом (смена политического режима произошла) наибольшим дестабилизационным потенциалом обладают комбинации с присутствием следующих факторов: повышенное число пользователей мобильной связи, повышенное число мечетей, высокий уровень урбанизации, высокий уровень безработицы, а также наличие повышенного числа футбольных болельщиков в политическом пространстве страны. Для конфигураций с отрицательным исходом (смена политического режима не произошла) наибольшим потенциалом сохранения социально-политической стабильности обладают комбинации с присутствием следующих факторов: отсутствие повышенного числа мечетей, отсутствие повышенного числа Интернет-пользователей, отсутствие повышенного числа молодых людей, низкий уровень безработицы среди молодежи и субъективное ощущение счастья.
в) Проведенные нами количественные кросс-национальные тесты с использованием отрицательной биномиальной регрессии подтверждают наличие криволинейной зависимости между количественным охватом населения образованием и уровнем террористической активности. В наименее модернизированных в образовательном отношении странах рост образования сопровождается значимой тенденцией к росту интенсивности террористической деятельности, и тенденция эта оказывается значимой при контроле на уровень экономического развития, тип политического режима, безработицу, неравенство и урбанизацию. При этом ярко выраженный экстремум приходится на относительно низкий, но не нулевой уровень количественного охвата населения образованием (в среднем 3-6 лет обучения). В более социально-экономически развитых странах дальнейший рост охвата населения образованием сопровождается значимой тенденцией к уменьшению уровня террористической активности. Эта тенденция также оказываетсязначимой при контроле на уровень экономического развития, тип политического режима, безработицу, неравенство и урбанизацию. Наиболее резкий спад отвечает среднему сроку обучения 7–8 лет. С одной стороны, проведённый количественный анализ позволяет сделать оптимистический вывод о том, что рост количественного охвата населения образованием по мере экономического развития средне- и высокоразвитых стран действительно может являться одним из факторов, ведущих к понижению уровня террористической активности в этих странах по мере роста подушевого ВВП. Проделанный анализ также показывает, что для снижения уровня террористической активности помимо роста образовательного уровня также существенны понижение уровня безработицы, экономического неравенства, распространение консолидированных демократических политических режимов и снижение количества факциональных конфликтных частичных демократий. В то же время нарастание экономического неравенства и уровня безработицы, неприятие меняющегося мира со стороны традиционалистских слоев населения, по-видимому, могут стать причинами роста уровня террористического насилия в странах первого мира, на что отчасти указывают Арабская весна, поднявшая протестную (и в том числе террористическую) активность в том числе в странах первого мира, распространение социального популизма, рост сепаратизма, вспышки немотивированных проявлений массового насилия.
г) Еще одним результатом исследования стало тестирование гипотезы о том, что «молодежные бугры» также могут повлиять на рост числа ненасильственных протестных акций. Мы находим, что, хотя в отсутствие контролей существует статистически значимая отрицательная корреляция между долей молодых людей в общем взрослом население и интенсивностью ненасильственных протестов, эта корреляция оказывается положительной после введения контролей для ВВП на душу населения, урбанизации, автократического политического режима и распространения образования. В результате тестирования мы обнаружили, что все два предлагаемых измерения «молодежных бугров» демонстрируют значительное сходство. Без контроля обе предложенных анализа «молодежных бугров» оказываются отрицательными статистически значимыми предикторами ненасильственной акции протеста. Однако, когда мы добавляем соответствующие контрольные переменные модернизации (такие как ВВП на душу населения, ППС, неавтократический политический режим, расширение образования и урбанизация), мы обнаруживаем статистически значимую положительную корреляцию между «молодежными буграми» и интенсивностью ненасильственных протестов.
д) Нами была рассмотрена эволюция трактовок джихада под углом зрения двух мировоззренческих платформ, представленных в системе взглядов интеллектуалов исламского мира, – минималистской и максималистской. В основе различий между этими платформами лежит несовпадение подходов к восприятию социальной реальности, а также базовых для ислама понятий истины и справедливости. Минимализм в принципе считает возможным критическое отношение к окружающей действительности, в том числе в исламских государствах, а также локальную трактовку понятий «истина» и «справедливость». Максимализм же если и допускает критическую позицию, то только в случае государств, где не действуют исламские законы, и только с санкции высших религиозных авторитетов, а понятия истины и справедливости толкует как универсальные. В соответствии с исламскими морально-этическими нормами обе платформы имеют право на существование, и выбор между ними – индивидуальное дело каждого мусульманина. В итоге в исламских сообществах отдельных стран происходит расслоение не только элиты, но и уммы, в которой выделяется условно «системная» оппозиция, настроенная на диалог с властью, и оппозиция «несистемная», a priori этот диалог исключающая. Нами было установлено события «арабской весны» стали следствием переноса раскола элиты на всю умму, что создало почву для внутриисламского напряжения, вытолкнувшего плохо организованную массу верующих на улицы арабских городов. Нынешний этап в развитии исламского сообщества характеризуется ими как период лиминальности, то есть структурного кризиса, сопряженного с политической и социальной нестабильностью, изменением групповых и индивидуальных форм самоидентификации и резким когнитивным диссонансом среди простых верующих, при усилении тренда к реисламизации в странах неканонического ислама.
Степень внедрения, рекомендации по внедрению или итоги внедрения результатов НИР
Результаты НИР могут быть использованы для оптимизации внешней политики РФ на Ближнем и Среднем Востоке.