Этический кодекс: обсуждение

В Вышке продолжается обсуждение Кодекса этики научно-педагогических работников НИУ ВШЭ. Публикуем точку зрения руководителя аспирантской школы по праву Родиона Бельковича.

Кодекс этики – важный документ для Вышки, поэтому в его обсуждении должны принимать участие и сотрудники, и студенты. Свои предложения и замечания вы можете присылать на почту ethics@hse.ru

Белькович Родион Юрьевич
Аспирантская школа по праву: Академический директор

На сайте НИУ ВШЭ стали появляться комментарии сотрудников университета по поводу предлагаемого к обсуждению проекта Этического кодекса в части необходимости изменения отдельных его положений или переноса момента его принятия на более поздний срок.

Мне представляется, что обсуждение в целом странным образом перешагнуло через значительно более существенный вопрос, чем вопрос о содержании тех или иных пунктов этого документа, а именно ­– через проблему его статуса, характера его действия, легитимности, в конце концов. Поэтому я считаю своим долгом высказаться, прежде всего, о «философии» документа.

Он подаётся как отражение сложившейся в среде университета конвенции по поводу этических вопросов, как фиксация разделяемых нашим академическим сообществом норм и принципов. Другими словами, речь идет о том, что «мы, сотрудники, так считаем». Однако этот тезис неизбежно сталкивается с рядом проблем.

Прежде всего, что здесь понимается под конвенцией? Так как документ не преподносится как локальный нормативный правовой акт (принимаемый в установленном порядке уполномоченными на то органами), мы должны понимать конвенцию в буквальном смысле – как общее согласие, фактически сложившуюся в сознании всех сотрудников университета систему взглядов на допустимые и недопустимые практики. 

В этом смысле документ будет являться заведомо ложным – само количество сотрудников университета делает невозможным единодушие в этических вопросах. В мире существует много конкурирующих этических систем, не говоря уже об их преломлениях в сознании отдельно взятых коллег. 

Возможность сосуществования носителей разных этических взглядов обеспечивается действием нормативных актов, распространяющихся на всех нас вне претензии на конвенциональность. В этом и состоит их ценность – в их формальности и определенности. 

Заключая трудовой договор с ВШЭ, мы соглашаемся находиться в общем нормативном пространстве и адаптировать свою систему ценностей к этому пространству в той части, в которой этого требуют федеральные и локальные правовые акты. Таким образом, Этический кодекс может либо повторять правовые нормы (и тогда он не нужен), либо создавать для сотрудника новые обязанности, якобы отражающие общую конвенцию, которой в действительности не существует.

Можно было бы предположить, что конвенция на самом деле существует, но она пока не артикулирована. Однако само то обстоятельство, что Кодекс обсуждается, и что отдельные сотрудники уже выражают своё несогласие с теми или иными положениями проекта, свидетельствует о том, что конвенции не существует – составители проекта сформулировали тезисы, вызвавшие критику. 

Более того, если бы негласная конвенция на самом деле существовала, не существовало бы групп, разрабатывающих документ. Если мы все и так разделяем некий стандартный набор этических принципов, никакой необходимости в их фиксации попросту нет. Попытка их фиксации лишь позволила обнаружить, что фиксировать нечего. 

К сожалению, эта инициатива выглядит как практика: а) подражания корпоративным (в том числе - университетским) структурам с многовековой историей, в которых действительно могли сложиться подобные нормы, однако процесс их оформления был исторически связан с совершенно иным нормативным пространством «правового плюрализма» и отсутствием монополии государства на правотворчество. Однако мы живём в другом мире, а университету нашему нет и 30 лет; б) подражания разного рода campus codes, которые даже в стране с первой поправкой умудряются превращать университеты из пространств свободы в исправительные учреждения.

© Даниил Прокофьев

Следующий вопрос – чьи взгляды призван отражать этот документ? Тут есть только три варианта. Речь может идти буквально обо всех сотрудниках университета. В таком прочтении, конечно, Кодекс действовать не может в силу вышеобозначенных причин. Тогда остаётся два совсем неприятных варианта: либо под «нами» может пониматься большинство сотрудников, либо – администрация. Последний вариант мы должны сразу отмести как заведомо невозможный – не может ведь руководство университета отождествлять свои личные взгляды с позицией университета в целом, считая последний своим владением. 

Поэтому остается только вариант с большинством. Но идея о том, что этическая система, разделяемая большинством, должна распространяться на меньшинство, сама по себе является лишь одной из этических позиций применительно к организации социума. Другими словами, в принципе господства большинства нет ничего само собой разумеющегося. Этот принцип действует применительно к нормативным правовым актам исключительно в силу монополии государства на принуждение, однако Этический кодекс не преподносится как нормативный правовой акт. 

В январе текущего года ученый совет внес поправки в Правила внутреннего трудового распорядка, направленные на предупреждение ситуации, когда кто-то высказывается от имени университета и его сотрудников в целом. Предлагаемый проект Кодекса и станет таким высказыванием. Если это не локальный нормативный акт, то нет и юридически значимых процедур делегирования права на его принятие, а значит никакой орган в университете не был уполномочен на такое «высказывание» от имени всех сотрудников.

Подчеркну – я вообще не рассматриваю содержание предлагаемых норм, оно может более или менее соответствовать здравому смыслу и моим личным взглядам, но это не имеет никакого значения. Имеет значение прецедент расширения контроля вне правовых рамок. И здесь мы вынуждены все же обратиться к содержанию проекта, где это сказано с обескураживающей прямотой: нарушение Кодекса может становиться основой для принятия управленческих решений. 

Фактически это воспроизводство партийной логики – даже если вы не нарушаете никаких правовых норм, ваша профессиональная деятельность находится в зависимости от «управленческих решений», опирающихся на «кодекс строителя ...», отражающий «конвенцию» трудящихся. Возникает инструмент давления, лежащий вне правового поля, но якобы опирающийся на волю народных масс (которые даже имели возможность участвовать в обсуждении). 

Вишенкой на торте становятся заключительные строки проекта, содержащие такие замечательные самоописания как «мы <…> незамедлительно принимаем меры <…> сообщаем об этих нарушениях <…> содействуем проведению Университетом расследований». Проведению расследований! Речь, напоминаю, идет о документе, не являющемся даже нормативным правовым актом, и составление которого – не инициатива сотрудников. 

Я очень сомневаюсь, что жизненная позиция «сообщать и содействовать» в «расследовании» и «принятии управленческих решений» вне рамок правового поля – это конвенция среди моих коллег. Во всяком случае, я очень надеюсь, что это не так.

© Даниил Прокофьев

Для чего может быть нужен этот Кодекс сотруднику? Как он улучшает его положение? Какие новые права приобретает сотрудник? Никакие – поскольку документ не является нормативным правовым актом, университет не может быть связан вытекающими из Кодекса обязательствами. При этом совершенно очевидно, что любой неугодный сотрудник может обнаружить себя в один прекрасный момент (в том числе, благодаря коллегам, «содействующим проведению расследований») нарушителем «общепризнанных» этических норм, которые в каждом конкретном случае будут трактоваться представителями администрации в лице комиссий, комитетов и других подобных структур.

Единственный компромиссный вариант принятия этого Кодекса (если в нем у кого-то действительно есть потребность) – это присоединение к нему (как к декларативному документу) всех желающих и исключение из текста любых намёков на юридическое или административное значение его положений. В таком случае мы, во всяком случае, будем иметь более ясное представление о тех, кому он действительно нужен. 

Однако и это не лучшее решение – в силу того, что положение об «управленческих решениях» уже фигурировало в проекте Кодекса, оно де факто выступает инструментом манипуляции, намекая всем беспокоящимся за свою судьбу на необходимость «колебаться вместе с линией партии». Таким образом, единственным по-настоящему правильным решением в сложившейся ситуации я считаю прекращение этого проекта.

Мне бы не хотелось подозревать университет, в котором я провел в разных статусах 19 лет, и который стал самой существенной частью моей жизни, в сознательной попытке превратиться в дисциплинарный санаторий. Я всегда гордился тем, что несмотря на стремительно сжимающуюся сферу автономии в современном обществе, ВШЭ остается оазисом академической и человеческой свободы. 

22 мая, 2020 г.