«Cтуденты будут лучше нас готовы к внедрению изобретений»

Андрей Ярославцев — фигура в российской науке заметная, член-корреспондент РАН, один из лучших специалистов в области физической химии твердого тела. Он был инициатором и основным идеологом создания факультета химии в Вышке. По случаю своего юбилея (19 марта ему исполняется 65 лет) Андрей Борисович рассказал «Вышке для своих» о том, как это произошло и что этому предшествовало. 

Я родился в Москве, в семье инженеров-физиков, на тот момент еще студентов МИФИ. Поскольку в детстве я сильно заболел, наша семья переехала в небольшой город Ульяновской области, который тогда назывался Мелекессом, а несколько позже был переименован в Димитровград. Родители работали в НИИ атомных реакторов. Отец занимался эксплуатацией атомных станций, играл за институт в баскетбол и в гандбол и обожал рыбалку, которой он уделял значительную часть своего свободного времени. Мама – очень талантливый человек, любящий математику, стала программистом и работала на огромных вычислительных машинах «Мир», программы для которых в то время набивались на перфокартах. Лет пятнадцать назад я встречался со своими школьными друзьями, которые сейчас работают в НИИАР, и они сообщили мне, что многое в институте на тот момент работало на маминых программах, переведенных на персональные компьютеры. 

«Мы просто нещадно колотили друг друга»

Несмотря на то, что с трех лет, научившись читать, я прочел много книг, все новое давалось достаточно тяжело. Когда я учился во втором классе, студентка педагогического института организовала в нашей школе математический кружок, в который меня не взяли. Чтобы доказать свои способности, я исписал тетрадь сложными, как мне казалось, примерами типа 1000000000000 + 1000000 = 1000001000000. К счастью, это глупое доказательство моей «профпригодности» склонило чашу весов в мою сторону. Я до сих пор уверен, что решение логических задач именно на этом кружке, заложило у меня способности к естественным наукам. Уже в четвертом классе мы с другом выиграли математическую олимпиаду, а с седьмого класса я выигрывал все олимпиады по математике, в которых участвовал. На основе нашего класса в школе сделали математический класс, и он оказался очень сильным. Большинство из моих одноклассников после окончания школы сразу поступило в ведущие московские ВУЗы, в основном физические, поскольку наш город к этому располагал. Забавно, что химия изначально мне совсем не нравилась и давалась тяжело. Запоминание набора неочевидных правил и фактов было для меня невыполнимой задачей. В седьмом классе в первой четверти классная руководительница отстояла, чтобы по химии «хорошему мальчику»  поставили четверку, а уже в следующей четверти я получил законную тройку и с ней поехал на областную математическую олимпиаду. Старшие ребята уговорили меня за компанию пойти с ними на олимпиаду по химии для восьмиклассников, где я неожиданно занял третье место. Но главное, что меня впечатлило, это то, что первое место там занял мальчик из нашего класса. И мое первое место по математике это, несомненно, затмило. После этой олимпиады у меня появился мощный мотив для изучения химии. Прекрасно, когда поблизости есть кто-то лучше вас, кого хочется догнать и, возможно, перегнать. На следующий год мы с ним уже поделили это первое место по химии. Наверное, именно этот соревновательный момент сделал для меня химию почти столь же привлекательной, как математика. Он и, конечно, учительница, Валентина Николаевна, которая пыталась донести до нас эту науку с помощью наглядных примеров и постоянно предлагала сложные и интересные задачки. 

Годы, проведенные в старших классах школы, я вспоминаю как самое счастливое в жизни время. И дело далеко не только в учебе. Наш класс был очень дружным, и часто вечерами мы гуляли все вместе по улочкам нашего города, по лесу… До сих пор морозный воздух и скрип белого снега под ногами в темные зимние вечера для меня «пахнут» счастьем нашего взрослеющего детства… 

В детстве я был очень рослым и, перестав болеть на свежем воздухе этого небольшого города, окутанного сосновыми лесами, довольно сильно «поправился». А поскольку мне даже бегать было нельзя, то среди своих сверстников я считался довольно слабым. В общем, лет до пятнадцати основными моими занятиями в свободное время были чтение, рисование и игра в шахматы. Но потом в наш класс пришел новый ученик, который сказал, что его зовут «Могучий». По выходным он ездил из нашего маленького «научного» городка в старый город на танцы. Только сами танцы его мало интересовали – интересно было «показать свою удаль» (подраться). Правда, несмотря на это, у него и с математикой тоже все хорошо было. Он уговорил меня купить боксерские перчатки и пойти в лес «тренироваться». Вряд ли, это было похоже на профессиональные тренировки – мы просто нещадно колотили друг друга. Но несколько месяцев такой практики меня довольно сильно изменили, сделали более уверенным в себе. Тогда же я научился плавать, ездить на велосипеде.

«Молила бога, чтобы это счастье досталось не ей»

После школы я поехал поступать в МГУ. Хотя отец очень хотел сделать из меня физика и советовал сдавать документы в Физтех или МИФИ, я до последнего момента колебался только между мехматом и химфаком МГУ. Хотелось и того и другого. Но знающие люди сказали, что математики на химфаке хватает, а вот химии на мехмате не будет точно. Это и предопределило мой выбор. Учиться в Москву я приехал с длинными волосами, в клешеных джинсах, на которые сам нашил цепочки. Мой куратор по химии и будущий научный руководитель, Зинаида Николаевна Прозоровская, потом рассказывала, что когда увидела меня на первом курсе, молила бога, чтобы «это счастье» досталось не ей. Но не повезло ей… 

Конечно, годы в университете тоже были счастьем. И учеба, и друзья, и секция бокса, на которую мы ходили с моим уже новым другом, Володей Баранчиковым. Кстати, он тоже был сильнее меня, но мы оба стали чемпионами МГУ в своих весовых категориях. И, конечно, совершенно незабываемое время, проведенное в стройотрядах, в которые я ездил 10 лет. Там я приобрел много друзей и умение делать, если не все, то почти все. Надо сказать, что физическую работу я тоже полюбил, рассматривая ее как разновидность тренировки. К примеру, носилки со стройматериалами или с бетоном мы с Володей всегда таскали бегом. 

На третьем курсе нас распределили по разным кафедрам, и у меня оказалось сразу два научных руководителя: Зинаида Николаевна (именно она меня привела в лабораторию, сказав, что пока не начнешь что-то делать, не полюбишь свою профессию) и профессор Вадим Федорович Чуваев из Института физической химии РАН. Поскольку их было двое, каждый из них часто полагал, что мною занимается другой. Через некоторое время мне понравилось постоянно самому придумывать, что делать и как. То же самое было и в аспирантуре: меня определили к заведующему нашей кафедрой, директору Института физической химии РАН, академику Виктору Ивановичу Спицыну. Он был действительно очень известным человеком, но и очень занятым. За все время обучения с ним я общался всего два раза. Первый, когда подписывал документы при поступлении. Второе общение оказалось продолжительнее. Перед защитой опять потребовалось подписать документы с авторефератом, и Виктор Иванович спросил, все ли у меня в порядке. 

«Кажется, здесь что-то не так»

После окончания аспирантуры я остался работать в той же комнате на химфаке и в том же Институте физической химии. Через несколько лет новым заведующим кафедрой у нас стал академик Юрий Дмитриевич Третьяков – человек необыкновенной энергии. Он возглавил в России прорывное направление по высокотемпературной сверхпроводимости и достаточно быстро привлек к этим исследованиям почти всю наиболее дееспособную часть коллектива кафедры. Кроме вовлечения в научные исследования по данной теме, он почти принудительно сделал меня своим заместителем по переподготовке кадров по сверхпроводимости. Честно говоря, мне совершенно не хотелось переходить с научной ставки на педагогическую и включаться в процесс преподавания, поскольку я считал, что мое дело – наука. Но начал и преподавать, а потом Юрий Дмитриевич решил организовать Высший колледж наук о материалах, который теперь стал Факультетом наук о материалах. Я стал там заместителем декана одновременно по научной и учебной работе. Годы организации и становления Колледжа были, наверное, самыми трудными, но одновременно и очень интересными. Да и первые приемы студентов получились просто на удивление «высококачественными».

В это время я подготовил докторскую диссертацию по протонной проводимости гидратов. То ли тема была для нашей кафедры посторонняя, то ли возраст мой смущал (по тем временам защитить докторскую диссертацию в 36 лет считалось необыкновенно рано. Наиболее молодым доктором наук до меня на кафедре стал ученый, который на момент защиты был на 10 лет меня старше), но подготовка к защите у меня получилась довольно волнительной. Я выбрал двух самых сильных оппонентов, работавших по сходным направлениям. За несколько дней перед предзащитой один из них заболел, а второй вдруг стал спрашивать, не хочу ли я его поменять. Но было уже поздно. На предзащите предполагаемый оппонент сказал, что работа большая, разобраться сложно, но ему кажется, что в ней что-то не так. После этого Юрий Дмитриевич сам назначил мне трех «черных» оппонентов. Теперь я знаю, что это были значимые и очень знающие люди. В отличие от выбранных мной коллег они сказали, что никаких сомнений у них нет. Собственно защита прошла прекрасно.

Вскоре после этого вице-президент РАН академик Олег Матвеевич Нефедов предложил мне перейти в Высший химический колледж РАН (ВХК РАН), где я стал его заместителем, а научную работу продолжил в Институте общей и неорганической химии им.Курнакова РАН (ИОНХ РАН). Очень здорово, что в своей педагогической деятельности мне пришлось работать, по сути, с элитным контингентом студентов. Набор был небольшой – около 30 человек, а отбирали мы очень талантливых ребят. Наверное, потому я и теперь считаю, что подготовка студентов – стоящее занятие. Тем более, что из Высшего химического колледжа ко мне в ИОНХ пришли работать замечательные ребята, которые, по сути, составили основу моей лаборатории. А еще через пару лет после одной оживленной дискуссии на заседании Ученого совета ИОНХ РАН ко мне подошел поговорить академик Илья Иосифович Моисеев, который был председателем экспертного совета по химии в Российском фонде фундаментальных исследований (РФФИ). И еще через день они с Олегом Матвеевичем Нефедовым отправили меня на беседу с членом-корреспондентом РАН Михаилом Владимировичем Алфимовым – председателем Совета РФФИ. Так я стал начальником отдела химии РФФИ, а еще через месяц – ответственным секретарем. РФФИ тогда был еще очень молодой организацией и не имел аналогов в России. Там работало много талантливых людей, и родилось очень много полезных начинаний, которые принесли пользу российской науке. Время работы с Михаилом Владимировичем, который вскоре стал академиком, было очень приятным и продуктивным. В это время РФФИ инициировал создание первых центров коллективного пользования и проведение региональных конкурсов, которые Михаил Алфимов поручил мне курировать. 

Это было невероятно интересно. Во всех уголках России мне довелось познакомиться с очень хорошими учеными и организаторами науки. С некоторыми из них мы стали работать вместе, а некоторые стали моими друзьями. Та наука, которой я сейчас занимаюсь сейчас, во многом тоже выросла из общения с этими людьми. Так, например, с коллегами из Кубанского университета мы стали проводить конференции по мембранам, которые теперь проходят в России ежегодно в статусе международных, а мембранная наука сейчас является одним из основных направлений моей деятельности. Трудно представить мою научную работу без постоянного общения с коллегами из Новосибирска, Екатеринбурга, Воронежа. Все эти города стали мне почти родными, куда всегда хочется приезжать. С Михаилом Владимировичем Алфимовым мы и сейчас довольно часто общаемся. Это очень светлый, интеллигентный человек. Я безмерно благодарен также и Олегу Матвеевичу, и Юрию Дмитриевичу, и Илье Иосифовичу, каждый из которых многому меня научил за время совместной работы. 

«Преодолеть пропасть между научными разработками и реальным производством»

Я не буду рассказывать подробно о своей научной работе. Скажу только, что нам удалось создать теорию переноса протона в твердых телах, а потом предложить метод измерения ионной проводимости на основе кинетики ионного обмена, разработать новые твердые электролиты с высокой ионной проводимостью, электродные материалы для литий-ионных аккумуляторов, новые мембранные материалы и процессы мембранного катализа. Первыми в России мы начали получать гибридные мембраны, в высокомолекулярную матрицу которых внедрены неорганические наночастицы, разработали теорию, объясняющую изменение свойств этих мембран, которой сейчас пользуются многие лаборатории в мире. 

Еще во время работы в РФФИ академик Михаил Алфимов попросил меня помочь в деятельности «Форсайт-центра» Высшей школы экономики, где мне довелось поработать с Леонидом Марковичем Гохбергом и Александром Васильевичем Соколовым. Я убедился в том, что они и их коллеги – очень работоспособные люди. Кроме того, многие молодые люди, входящие в руководство компаний, занимающихся наукоемкой продукцией, являются выпускниками Вышки. Поэтому у меня появилась идея, что в ВШЭ можно будет готовить не только талантливых ученых, но и тех, которым, надеюсь, удастся преодолеть пропасть между научными разработками и реальным производством. Мне кажется, что именно это сейчас – главная проблема российской науки. Хороших разработок и в России много, но внедряются они в основном за рубежом. А наши бизнесмены предпочитают потом покупать втридорога там уже внедренные разработки «под ключ». Надеюсь, что наши ученики будут гораздо больше нас готовы к внедрению собственных научных разработок в промышленность. Именно поэтому я обратился к Леониду Марковичу, а потом и к Вадиму Валерьевичу Радаеву с этой идеей. В результате в 2018 году возникла кафедра, а затем факультет химии. 

К нам пришли талантливые студенты, которые уже сейчас работают в четырех ведущих московских институтах химического профиля (кроме ИОНХ РАН с факультетом тесно сотрудничают Институт органической химии РАН, Институт элементоорганических соединений РАН и Институт нефтехимического синтеза РАН). Прекрасно, что ребята учатся в здании на улице Вавилова, которое расположено в шаговой доступности от всех институтов, здесь идеально делается расписание, исключающее «дырки» между учебными парами, в учебный план с первого курса внесена научная работа (проектная деятельность). И это позволяет нам максимально эффективно реализовать основную идею – приобщать ребят к научной работе с первых дней обучения. Очень хочется надеяться, что многие из них вскоре станут прекрасными учеными.

Фото: Михаил Дмитриев

Автор текста: Дранкина Екатерина Александровна, 18 марта, 2021 г.