«Вышка – огромная машина по прививанию интереса к новым предметам»

Выпускник МИЭФ НИУ ВШЭ Ярослав Колодяжный сменил инвестиционную отрасль на IT и сейчас является руководителем проектов в департаменте корпоративного развития компании «Яндекс» в Дубае. В интервью «Конструктору успеха» он рассказал о пользе студенческого нетворкинга, о том, как правильно подходить к поиску работы и чем занимаются руководители проектов в «Яндексе».

Как вы определились, где вы хотите учиться? Почему вы поступили в Вышку, в частности в МИЭФ?

Я окончил среднюю общеобразовательную школу в Волгограде. Несмотря на то что моя школа считалась довольно сильной, я не знал ни одного человека, кто поступил бы оттуда в московский вуз и мог со мной поделиться опытом. Поэтому во многом при выборе университета приходилось опираться на публичные источники, рейтинги и на интуицию. Например, как-то мы с родителями были в Москве и на Мясницкой улице просто решили зайти в приемную комиссию Вышки. Мне рассказали о разных факультетах и о программе двойного диплома МИЭФ. После этой встречи Вышка оказалась в моем личном шорт-листе. В целом благодаря ЕГЭ я мог подаваться в какое-то количество университетов, готовясь к одним и тем же экзаменам. В итоге я подал документы в НИУ ВШЭ, МГИМО, РЭУ им. Плеханова и Финансовый университет.

Чтобы повысить свои шансы, я участвовал в олимпиаде Вышки по экономике. Но в моей школе совсем не преподавали эту дисциплину, и олимпиаду я провалил. Поскольку моей сильной стороной был английский язык, мне очень нравился МИЭФ. Учиться по стандартам западных вузов у международного состава преподавателей казалось многообещающим. Привлекал и спектр специализаций, так что я сделал твердый выбор в пользу МИЭФ. В рамках зачисления проводилось собеседование, необходимое для выявления уровня языка и математики, чтобы определить группу обучения. Я увидел вдохновенного Джеффри Локшина (сейчас он уже не работает в МИЭФ), классные аудитории, кожаные диваны, услышал иностранную речь – и меня охватило предвкушение чего-то нового, интересного, классного. Думаю, тогда я выбрал лучшую опцию, которая была на тот момент в России.

Какое влияние на вас оказал университет как место взросления?

Огромное. Мой путь в жизнь во многом обусловлен учебой в Вышке. Когда я пришел на занятия, первое, что бросилось в глаза, – это огромное количество преподавателей, увлеченных своим предметом. Преподавание было для них удовольствием, а не обязательством. На 1-м курсе я постоянно пребывал в двух состояниях – страха и жадности. Страх появлялся из-за понимания того, что нужно прилагать больше усилий, чтобы быть вверху рейтинга, а школьной базы для этого не хватало. Жадность же вызывало то, что вокруг столько новых знаний, и я их очень хотел, ходил и на свои семинары, и на семинары других групп, и на office hours.

Вышка – огромная машина по прививанию интереса к новым предметам. С точки зрения всесторонних навыков могу сказать, что бакалаврский диплом Вышки точно является одним из выдающихся в Европе, может, и в мире. Во многом это связано с качеством преподавания, особенно в точных науках, на которых базируется экономика.

Все эти три компонента я видел и в МИЭФ, и в Вышке в целом. Я не чувствовал большой разницы в уровне подготовки, общаясь с людьми с других факультетов. Этот фактор обуславливает широту выбора профессии, я вижу по своим сокурсникам, насколько разнообразно сложились их карьерные пути. Наряду с тем, что ты блестяще знаешь статистику и математику, важно быть гармоничной личностью, уметь слушать собеседника, аргументировать, не бояться спорить даже с тем, кто более авторитетен, чтобы отстоять свое мнение. Социальная среда, которая подстегивает идти вперед, сильно развивает в тебе эти качества и делает тебя взрослым и сознательным уже на 1-м курсе.

Трудно ли было осваивать экономику, учитывая то, что у вас не было бэкграунда, связанного с ней?

Лучше всего ответят цифры: поступил 151 человек, после первой сессии я был 56-м, где-то в середине рейтинга. К концу 1-го курса я дошел до второй десятки. Да, может быть, я приложил для этого больше усилий, чем те, кто ходил на ФДП и специализированные курсы. Но уже к 3-му курсу мы все выравнялись. Программа выстроена логично и позволяет всем – и олимпиадникам, и бывшим гуманитариям – идти примерно в ногу. К тому же я тщеславен и люблю решать тяжелые задачи.

Что вас побудило задуматься о поступлении в магистратуру и вообще о продолжении образования? Почему вы выбрали для этого именно Лондон?

На это решение повлияло то, как происходит набор сотрудников в индустрии, и то, какими качествами обладают лучшие кандидаты. Кроме навыков, полученных в университете, при найме работает еще и бренд твоего диплома. У меня в резюме уже имелся сильнейший бренд в России и международный диплом, эта часть была закрыта. Но возможность поехать поучиться в другой стране, окунуться в иную культуру послужила мне переходом на новый качественный уровень, который открывал пути, казавшиеся до этого недоступными. Когда ты едешь жить в другую страну, то обнаруживаешь, что то, к чему ты привык, не является нормой, причем как хорошее, так и плохое. Вся палитра ценностей и поведенческих паттернов меняется на глазах.

Для меня самым важным стало то, что я получаю возможность научиться смотреть шире на многие вещи, социально вырасти, – это то, чем стала для меня магистратура. Но мне не хотелось тратить деньги просто так, и я постарался выбрать магистратуру, которая давала бы максимум прикладных знаний. Imperial College оказался правильным выбором и способом получить многое за год учебы. Там преподавали прекрасные курсы по точным наукам, при этом я смог прокачать социальные дисциплины. Радовали преподаватели-практики: например, курс по M&A у меня вел Боб Стефановски, бывший глава General Electriс, в то время он был CFO UBS Investment Bank, а сейчас – кандидат в губернаторы штата Коннектикут. Уровень лекторов внушал доверие. Кроме того, в Imperial College отличная команда по водному поло, что стало вишенкой на торте.

Как обучение в магистратуре работает в плане нетворкинга, тем более в Лондоне?

Сложно выстраивать нетворкинг с зарубежным работодателем, когда вас более 200 студентов на курсе. Конечно, в колледже проводилась масса карьерных активностей, но я не пытался искать работу в Лондоне, нашел ее в России и после учебы вернулся. Это был 2013 год, ВВП Великобритании сокращался на 0,5%, а ВВП России рос на 3–4% – тоже фактор, сыгравший свою роль.

Остались ли у меня какие-то контакты со времени моего обучения? Безусловно, обучение дало возможность завести дружеские контакты, которые можно использовать по разным поводам – поиск ли это работы, партнера, просто дружеская помощь или общение.

Например, у всех студентов общая боль – поиск работы. В этом смысле полезно иметь поддержку у тех, кто уже нашел себя на рынке как специалист, выстраивать коммуникацию с профессиональным сообществом. Я вижу, как с каждым годом уровень карьерной готовности студентов в России растет. Сейчас они подкованы намного лучше, чем я в свое время. Я отмечаю это по тому, как студенты проходят интервью в компании, какие качества демонстрируют и как общаются. Очевидно, это результат того, что, например, в Вышке развиты различные студенческие клубы, где ребята объединяются и совместными усилиями готовят себя к успехам. В этом смысле Вышка мало отличается от известных западных вузов, где культура нетворкинга культивировалась десятилетиями.

Каким был ваш опыт начала трудовой деятельности?

Я получил возможность стажировки с последующим переходом на фул-тайм в компании Oliver Wyman в Москве. Я понимал, куда и зачем еду с магистерским дипломом. Сейчас вспоминаю, что искал работу не совсем правильно: тогда я хотел получить как можно больше офферов и, как следствие, подавался практически на все. Однако стоило более точечно и сфокусированно искать то, что подходило именно мне. Нужно было не бояться контактировать с людьми, вызывать их на кофе, чтобы узнать больше о компании и представить ей себя, как это часто делается за рубежом. Сейчас, например, в моих глазах опыт не так важен, меня не смутит вчерашний студент на стартовую роль, я с удовольствием его рассмотрю.

Из моего уже позднего опыта: на интервью самая важная часть, которая может все спасти или все испортить, – последние пять минут, когда человек может задать вопросы. По тому, какие вопросы задает кандидат, ты часто формируешь картину его ценностей и видишь умение смотреть поверх тех констант, которые задал ему университет. Обычно студенты встают на дорогу, наиболее разрекламированную компаниями, которые приходят в кампус. Но в этом нет оценки самого себя и своих сильных сторон – может быть, ты можешь больше, чем просто идти стандартным треком по следам старших коллег по универу?

Мой путь осознанности в карьерных вопросах был связан с поисками себя, с тем, что мне нравится, а что нет. Я попробовал публичные рынки, консалтинг, прежде чем пришел в M&A – направление, которое мне очень понравилось. Судя по результатам, нравилось и команде, с которой я работал, – кажется, я оказался на своем месте.

Ваш опыт интересен тем, что вы работали на бизнес и на госкомпании, «Роснефть» и РФПИ. Какое применение в работе нашло международное образование?

В «Роснефти», например, при большом количестве бюрократии, при порой не совсем последовательных решениях в мое время было большое количество международных проектов. Свою первую сделку я вел в 23 года – размером в несколько десятков миллионов долларов, причем она считалась небольшой. В моей команде работали крутые специалисты. Например, у одного из моих коллег был МВА в LBS, другой учился в Германии и Франции, третий окончил западную магистратуру и т.д.

Эта работа оказалась интересна тем, что проекты получились сложные, тяжелые, а команда M&A – маленькая. Я рано и глубоко прокачался в задачах, до которых ты обычно дорастаешь за пять-шесть лет. Была возможность лидировать, хоть при этом я нес бремя бюрократии и особенностей функционирования гигантских госструктур.

Со временем я перешел в РФПИ, там пришлось в этом смысле немного легче, многое делал с нуля. Задача состояла не только в структурировании проектов, но и в том, как их продать соинвесторам, представлявшим разные рынки и культуры ведения бизнеса. Здесь очень помогал опыт коммуникации в международной среде, умение видеть, уважать чужие ценности. Дело в том, что в РФПИ на 1 рубль инвестированных денег в экономику страны приходило порядка 9 рублей от соинвесторов. Поэтому ты сначала объясняешь компании, почему у нее оценка должна быть ниже, а потом разворачиваешься и убеждаешь соинвесторов в том, почему это классная сделка. Так ты прокачиваешься, работая сразу в двух ролях, но довольно трудно долго выдерживать такую нагрузку.

Почему вы перешли в «Яндекс»? Весьма радикальная смена отрасли.

В технологиях в мои годы проводилось мало сделок и работали небольшие команды M&A. В «Яндексе» на тот момент команда составляла всего четыре человека, сейчас, для сравнения, – 14. Индустрия IT находилась и остается на подъеме, было интересно в ней разобраться, к тому же «Яндекс» – классный бренд со всех точек зрения. Работа там позволяла видеть большое количество проектов в различных частях экосистемы. Более того, мой переход совпал с волной M&A в IT-компаниях. За эти годы я успел поработать с проектами в AdTech, FoodTech, FinTech, e-commerce, software, ride-hailing, delivery, autonomous driving и других. Специфика моей работы не требует глубокого понимания технологий, однако определенные подходы и знания отраслей вырабатываются с опытом. Отдельно отмечу, что работа в «Яндексе» предполагает высокий уровень ответственности за результат и требует определенных технических навыков, навыков управления процессами в большом масштабе, а также умения находить подход к разным людям.

Чем вы занимаетесь в рамках нынешней должности руководителя проектов?

В январе 2022 года меня назначили главой M&A-отдела в сегменте «мобилити». Это беспилотные автомобили, такси, каршеринг и логистика. Есть проекты по приобретению компаний, по продаже активов, созданию совместных предприятий. Функция M&A-команды – выступать мозговым центром проекта, осуществлять комплексное сопровождение сделки, которая включает в себя оценку, анализ, подготовку материалов, подписание соглашений, формирование и подписание документации.

Поэтому нужно не только говорить с контрагентом, но и много коммуницировать внутри компании. Сложность работы в M&A в том, что ты с самого начала должен выстроить доверительные отношения с бизнесом, а для этого нужно приносить ему пользу и помогать формировать стратегию. Сейчас я самостоятельно выстраиваю сделку как законченный продукт, от начала и до конца. Сделка не завершается, когда подписан документ, дальше происходит продуктовая и бизнес-интеграция, часто связанная со структурой сделки и расчетами по ней. В целом M&A-отдел – важный элемент в компании: мы помогаем бизнесу посмотреть на себя со стороны.